Ровесники из «аборигенов» только-только заканчивали получать образование и начинали задумываться о карьере. А там, лет через пяток, глядишь, можно будет позаботиться и о создании семьи. А где-нибудь к сорока, когда все «устаканится», подойдет время поразмышлять и о детях. Мда... Одним словом, старушка Европа. Скоро она будет соответствовать этому прозвищу как никогда точно. По всем прогнозам лет так через двадцать каждый четвертый, а то и третий ее житель будет пенсионером. Интересно – мелькнуло в голове у Гардина – как бы он изобразил Европу, если бы умел рисовать? Может быть, в виде старичка в шортах, с бокалом пива в одной руке и дорожным атласом в другой, в шапке с пером и деревянных башмаках? Нет, скорее всего, именно так себя нарисовали бы сами европейцы. Сергей, пожалуй, этому старичку пририсовал бы турецкий нос, раскосые глаза и заставил бы говорить по-русски. Улыбка тронула его губы. Тут уж ничего не поделаешь. Как ни упираются страны старого света, как ни бьют себя в грудь, а все они уже давно стали многонациональными. И пусть встретить на улицах Берлина коренного немца пока еще легче, чем на улицах Парижа коренного француза, ситуацию это меняет не принципиально. Интересно, а как бы, в таком случае, выглядела на его рисунке Америка? Тут у него не было ни каких сомнений – член, находящийся в состоянии постоянной эрекции, только с ушами. Сергей громко рассмеялся своим мыслям.
Легкое покалывание в правой ноге отвлекло его от размышлений. Такое иногда случалось. Начиналось в стопе и медленно поднималось вверх, к икре. Это было не очень болезненно, просто неприятно. Чем-то напоминало покалывание, после того, как ты провел долгое время в неудобной позе. Обычно оно сразу проходило, стоило просто активно поработать ступней. Такое случалось и раньше, но в последнее время, почему-то все чаще, что немного беспокоило Сергея, однако не настолько, чтобы из-за такого пустяка обращаться к врачу. Он немного ослабил давление на педаль газа и попытался размять уставшую от длительной езды ногу. Неприятное ощущение не проходило, наоборот, «иголки» даже поднялись немного выше, к колену, а затем перебрались и на бедро. Придерживая левой рукой руль, Сергей попытался правой рукой размять затекшую ногу, на какую-то секунду отвлекшись от дороги.
Дорожный затор возник, как из ниоткуда сразу же за поворотом. Только что трасса была абсолютно свободной и вдруг, в нескольких сотнях метров от него, огромное скопление машин, стоящих плотным строем, заполнившим все три полосы. Нога вжала до отказа педаль тормоза быстрее, чем Гардин успел понять, что происходит. Но этого было явно недостаточно. Резкий, удушающий запах паленой резины прорвался в салон. С оглушительным хлопком лопнула покрышка одного из передних колес и машину начало разворачивать поперек дороги. Это никак не повлияло на скорость, с которой она неслась на тяжелый трейлер, неподвижно стоявший уже метрах в двадцати. Нет, не стоявший неподвижно, а приближавшийся с огромной скоростью. Визг тормозов заполнил, казалось, собой все вокруг. Это был отчаянный рев раненного и уже потерявшего всякую надежду на спасение дикого животного.
Удар был неизбежен.
От Сергея не зависело больше ни-че-го.
Ни промелькнувшей перед глазами прожитой жизни, ни каких-то важных мыслей, обычно приходивших в подобных ситуациях в голову героям книг и фильмов. Ничего такого. Внезапное спокойствие окутало его как кокон. И он медленно закрыл глаза...
02
Но удара не произошло. Не произошло вообще ничего. Просто визг тормозов как-то резко стих и сменился мертвой тишиной. Так, во всяком случае, Гардину показалось вначале.
Постепенно до него начали доходить отдельные звуки. Что-то настойчиво барабанило по машине все сильнее и сильнее. И это «что-то» больше всего напоминало... дождь. Да-да, самый обычный дождь. Но, какой дождь, откуда? Ведь на небе не было ни облачка… Медленно, очень медленно он приподнял веки. Куда-то делось широкое шоссе, ничего не осталось от солнечного дня. Машина стаяла на еле видимой, ничем не приметной проселочной дороге, а вокруг бушевала гроза. Настоящая. С частыми молниями, которые разрывали черноту неба самыми невероятными всполохами. И во вспышках ослепительно-белого света казалось, что небо – это стекло, которое пошло причудливыми трещинами от ударов по нему огромным молотом. Но что-то было не так... Не слышно грома! Странно, подумал Сергей, судя по всему, он как раз находился в эпицентре грозы. Гром должен греметь как тысяча тамтамов. Он все еще сидел неподвижно, глядя прямо перед собой. Все, что он сейчас видел, никак не укладывалось в голове. Явное несоответствие между тем, что видели глаза и тем, что подсказывал рассудок, ввергло Сергея в полный ступор.
Вдруг его внимание привлек настойчивый стук в стекло справа от него. Он медленно повернул голову и увидел мужчину в длинном темном плаще и широкополой шляпе. Плащ сильно намок, и о его цвете теперь можно было лишь догадываться. Поля же шляпы так разбухли от воды, что потеряли форму и теперь свисали как уши у спаниеля, практически полностью закрывая лицо незнакомца. Автоматически Сергей открыл дверцу, давая мужчине возможность забраться внутрь.
- Слава богу! Я уж думал, что вы никогда меня не заметите. Как вам погодка, а?
Низким приятным голосом поинтересовался тот, плюхаясь на сиденье и захлопывая за собой дверь. Шляпу он так и не снял, поэтому лицо Сергею было не разглядеть. Но по голосу можно было предположить, что незнакомцу немного за сорок, может быть чуть больше. Вода ручьями стекала с промокшей одежды, заливая сиденье и коврик под ним. Сергей все еще находился в состоянии, не многим отличавшемся от паралича. Вроде все видел, но как бы со стороны. Сознание категорически отказывалось принимать участие в этом действии. Наконец он смог разомкнуть внезапно пересохшие губы:
- Где я? Что происходит? Вряд ли это «тот свет». Для рая тут что-то слишком темно, а для ада слишком сыро.
Мужчина добродушно расхохотался, и, слегка наклонив голову вправо, с интересом посмотрел на Гардина. Тот так и сидел, мертвой хваткой вцепившись в руль, будто в спасительную соломинку, которая единственная еще соединяет его с реальностью. Лицо незнакомца при этом показалось из-под шляпы, и Гардин смог немного разглядеть сидящего на соседнем сиденье человека. На вид тот оказался несколько старше, чем Сергей предполагал. Тонкие, можно сказать, аристократические черты лица, да прядь мокрых седых волос, прилипших ко лбу. Вот, пожалуй, и все, что он успел отметить за те несколько мгновений, пока лицо его нежданного гостя снова не исчезло за широкими полями шляпы.
- Что ж, для человека в твоем положении ты неплохо держишься, – наконец проговорил незнакомец, переходя на «ты». - Меня радует, что чувство юмора тебя не покинуло даже в… - он запнулся, как бы подбирая слова, - …столь неординарной ситуации. Оно тебе еще понадобится. Надеюсь, ты не возражаешь, что я перешел с тобой на «ты». Думаю, нам обоим так будет удобнее. Ты тоже говори мне «ты». Я надеюсь, что мы очень скоро станем хорошими друзьями.
Последнее замечание Гардин проигнорировал:
- Вы можете мне объяснить, что происходит? – тихим монотонным голосом спросил Сергей – И кто Вы такой?
- Ого! – снова улыбнулся мужчина – Так много вопросов. Сразу на все и не ответишь. Кто я такой? - Это сейчас не важно. Куда важнее понять, кто ты такой. Тот ли ты, кем сам себя считаешь, Сергей?
Сбитый с толку тем, что незнакомец знает его имя, Гардин почти прошептал:
- Я вас не понимаю. Что вы имеете в виду?
Мужчина ничего не ответил. Он некоторое время задумчиво смотрел на Сергея, словно решая как поступить и, наконец, достал из внутреннего кармана плаща небольшой предмет и протянул Гардину, который продолжал неподвижно сидеть, тупо глядя на незнакомца.
- Вот, возьми, – сказал, наконец, незнакомец. – И, прошу, пойми меня правильно. Я не могу ничего тебе сейчас рассказать. И дело тут не в моем желании или нежелании. У нас сейчас всего лишь несколько секунд, а на рассказ потребуется куда больше времени. В противном случае ты просто ничего не поймешь из того, что услышишь от меня. Еще рано. Когда придет время, ты это узнаешь и сам разыщешь меня. А пока запомни лишь, что ты не совсем обычный человек. Не такой, как другие. Мы обязательно поговорим об этом, но немного позже.
