Ну, на конец-то!

            Огосподибожемой! Что надеть? Как мне себя там вести? Что взять с собой? Какое белье надеть – черное, лиловое или красное? Как незаметно не есть то, что я не ем? А если я буду сильно волноваться и буду зажата? А если ему секс со мной не понравится? Я сто лет не занималась сексом, наверное, заржавела уже вся. А секс вообще подразумевается после ужина или я поем и пойду домой? Зубную щетку брать?

            Почему мне нельзя съесть маффин? Или хотя бы кусочек торта «Шапка Гугуцэ», чтобы остановить мысли и уснуть?

            Работник из меня в четверг был так себе. Если честно, я бы такого работника уволила нафиг. Сидит, мечтает, глупо улыбается, покупателей не замечает.

            Вот женщина пришла, послушай внимательно, чего она хочет.

            - Мой сын давно уже не может найти себе работу, его никуда не берут. А если и берут, то через пару дней увольняют. А Мишка такой хороший мальчик, домашний, тихий.

            Судя по женщине – лет около шестидесяти, а то и больше, лишний вес, начес на всю голову, цвет волос бешенный баклажан, глаза густо намазаны синим, а губы красным – ребенок у нее поздний, горячо любимый и балованный.

            - Итак, чего желаете? – Спросила я строго по формуле.

            - Хочу, чтобы Мишка нашел себе работу.

            Интересно мне, а чего желает сам Мишка?

            Книга была закрыта. Сейчас я уже не воспринимаю это, как личное оскорблению. Скорее, как подсказку. Что-то не так.

            - Простите, а можно увидеть самого Мишу? – спросила я покупательницу.

            Она тут же рявкнула в сторону двери:

            - Мишаня, сЫночка, иди к нам! Тетя хочет с тобой поговорить.

            Я напряглась только при слове «сыночка». Кажись, эта тетка решила пристроить на работу ребенка, тогда понятно, почему его никуда не берут. А потом в магазин вошел сыночка и я, скажем так, удивилась.

            Дядька, старше меня на пару лет, тоже страдающий лишним весом, с ожирением по женскому типу, с большим животом и ляжками, а окончательно добили меня коротковатые брюки, затянутые чуть ли не под мышки. Он стеснялся своего вида и выглядел затравленным и несчастным. Мамина ты принцесса! Я так понимаю, мама тебя за ручку на собеседования водит, а потом и на работу приводит утром?

            - Мне надо поговорить с Михаилом, - сказала я женщине с начесом, - всего на пару слов.

            - У Мишани нет от мамочки секретов!

            Уж я то и не сомневаюсь.

            - Понимаете, иначе я не смогу помочь.

            - Ну, давай. Только недолго. И у меня на глазах, - скомандовала недовольным голосом тетка, и попыталась усесться на высокий барный стул.

            Я представила, как это стул исчезнет у нее между попами и прикрыла рот рукой, чтобы не заржать в голос.

            - Михаил, - пусть этот мужчина почувствует себя мужчиной хоть по имени, а то Мишаня да Мишаня, - чего бы вам хотелось в жизни?

            - Я…- замялся он, не поднимая на меня глаза, - мне…хочу…как мама скажет, так и хорошо.

            - Поймите, Михаил, сейчас у вас есть, скорее всего, единственный шанс изменить свою жизнь. Я серьезно. Или принимаете решение, чего вы хотите, или так всю жизнь и проживете под юбкой у мамы. Поверьте, мир намного больше и интереснее.

            Михаил поднял на меня глаза. Кажется, сейчас заплачет. Вот уже слеза блестит.

            - Чего желаете, Михаил, - поднажала я строго.

            - Хочу сам принимать решения.

            Бинго! Ес-ес-ес! Уррра! Я понеслась в подсобку.

            Книга открылась сама. Хвостик ложки показывал мне на пирожок с орехами. Но это ведь точно не для того, чтобы найти работу. Про работу я еще и не встречала рецепта.  Это про сильный характер. Ну, мамаша, держись.

            Мне еще пришлось доказывать мамаше, что Михаил должен сам купить у меня пирожок и дать монету.

            - А это не опасно? – нервничала она.

            Мне хотелось на нее накричать. Идет к ведьме, чего-то требует и вдруг боится дать пять копеек.

            Михаил буквально проглотил пирожок целиком сразу же, как только я ему его передала.

            А уже после обеда эта заполошная мамаша пришла меня проклинать. Потому, что она хотела повести Мишаню на очередное собеседование, а он сказал ей, что пойдет сам. И, вообще, сторожем быть не хочет, хочет пойти на курсы маникюра и красить женщинам ногти. Мишаня впервые в жизни открыл рот и посмел перечить матери.

            Уж она меня посылала по матери! И угрожала, и проклинала до седьмого колена, и меня, и детей моих. Грозилась сходить к какой-то Лие, порчу на меня навести. Но я была к этому готова и смотрела на весь этот цирк сквозь прозрачный пузырь защиты и думала о том, что Михаилу будет непросто, но он справится. А потом мне надоело, и я вызвала охрану. Два красивых накачанных хлопца в черной форме увели ее под ручки за пределы торгового центра.

            Меня еще немного потряхивало от этого происшествия, когда от Димы пришло сообщение, что он заедет за мной в восемь. Значит так, закрою магазин раньше и побегу домой, приведу себя в порядок перед тем, как поехать в гости. Я благоухаю, как весь ассортимент моего магазина – ванилью, сахаром, шоколадом и выпечкой. Вкусно, конечно, но я бы предпочла запах моих новых духов сегодня вечером.

            Набрала еще коробку любимых пирожных Алисы и «захарочек» для Димы. Они, правда, ни разу их у меня не покупали, выбирали другую продукцию, но разве могут кому-то не нравится эти невероятные десерты?

            Я была уже почти готова, когда Дима позвонил в домофон. Пока он поднимался ко мне, я успела и разволноваться, и успокоиться, и опять разволноваться и все-таки умудриться застегнуть молнию на спине самостоятельно.  Не зря на йогу хожу, хоть здесь мне моя гибкость пригодилась.  Дима вошел в дверь в модной рубашке лавандового цвета, нагруженный букетом розовых пионов в коричневой бумаге, какой-то коробкой и ящиком для инструментов. Даже не знала, чему удивляться больше – коробке, ящику, цветам или цвету рубашки. Дело в том, что под серое платье с нижней юбкой из светло-розового кружева, я надела белье цвета нежной лаванды, а не черное и не красное, и даже не леопардовое, как вначале планировала. Я не хотела быть банальной, когда он меня первый раз разденет. А он ведь меня разденет? Или нет? Тогда я сама это сделаю.

            Дима сначала поставил тяжелый груз на пол, а потом вручил мне цветы. А я его опередила с поцелуями и набросилась первой.

            - Как ты угадал, что это мои любимые цветы? – Спросила я, вдыхая нежный аромат. Обычно мужчины, в лучшем случае, ограничиваются стандартными красными розами. Хорошие цветы, и не спорю даже, но пионы – мои любимые.

            - А я правда, угадал?

            - Да.

            - Просто представил тебя и понял, что они тебе подойдут. Могу я на минуту заглянуть к тебе в шкаф?

            - Да, пожалуйста. – А что ему надо в моем шкафу?

            Дима достал из своей коробки вешалки, а из ящика крючки и какой-то инструмент, дрель вроде. Через несколько минут я в него просто влюбилась, а мой шкаф внутри имел достойный вид. Штанга, на конец-то, заняла свое законное горизонтальное положение, на ней появились плечики, в достаточном количестве, чтобы принимать гостей. Позорные крючки на присосках удалилась вон, на их месте появились их крепкие металлические братья, способные выдержать не одну шубу.

            - Благодарю тебя! Это так неожиданно и приятно. – Я закрывала и открывала зеркальную дверь, любуясь новшествами в шкафу. – Никто еще не делал для меня ничего подобного! Ты просто супермен!

            - Да ладно, не преувеличивай. Здесь нет ничего особенно, просто пять минут мужской работы.

            Вот именно. Заметил, что у меня в шкафу непорядок и устранил его. Настоящий мужской поступок – позаботился о своей женщине.