Итоги

Ни любви мы не знали, ни дружбы,

Да и был ли я с Вами знаком?

Но я выбрал Вас в добрые музы,

Чтоб из грез и песка строить дом.

Отоснились воздушные замки,

И песком занесло долгострой,

И мои чуть живые останки

Запросились на вечный покой.

Где же вы, мои добрые музы? -

Время грез незаметно прошло,

И труды мои стали не нужны,

Захудало мое ремесло.

Только строчки на ветхих страницах

Чародействуют до сих пор:

Вызывают забытые лица

И со мною ведут разговор.

Но напрасно шептать заклинанья,

Искушаться и ждать новых строк -

Чередою воспоминаний

Не отменишь отмеренный срок.

Мы не властны и не искусны

Изменить этой жизни уклад:

И мои раздобревшие музы

Нынче водят внучат в детский сад.

Шут

Мой шутовской напыщенный прикид:

В короне разноцветные стекляшки

Отнюдь не благородят важный вид -

Их примечают разве что букашки.

Да что вам всем до старого шута,

Когда мрачны и мысли, и гримасы,

И жизни маята и красота

Ему уже мерзки и не подвластны.

Уж ни к чему кого-то веселить,

Тащиться в никуда и по привычке,

Где каждый хулиган и паразит

Готов ногами бить тебя публично.

Пусть даже так - не ты им судия

В предвечной академии смиренья,

Коль не других, так весели себя -

На это хватит у тебя уменья.

Прости другим, и Бог тебя простит:

Терпи, мой друг, без мести и желанья -

Да разве вспомнишь, сколько нам вменит

Господь грехов, минувших покаянья?

Гном

В некотором царстве-государстве

Жил да был трудолюбивый гном,

Не снискал он славы и богатства,

Не приметен был своим трудом.

По утрам он уходил на службу,

Уступая суете мирской,

Вечерами тешил свою душу,

Затаясь в домашней мастерской.

А, когда приходит вдохновение,

Труд любой - не просто ремесло,

Даже если до самозабвения

Огранять обычное стекло.

О, прекрасные минуты созидания,

Ожиданье с неизвестным встреч,

Чтоб поймать сиянье в каждой грани

И на ребрах радугу зажечь!

Но во всем свое есть совершенство,

Недоступное вершинам мастерства,

Приходящее нежданной вестью

По благоволению Творца.

И когда на перекрестке граней

Обозначилась другая грань,

То в кристалле вспыхнул Свет нетварный -

Путеводный Свет в далекий край.

Пусть пришло - и затворилось снова,

Но не гас в кристалле дивный Свет:

До утра смотрел завороженно

Гном на этот вечности привет.

Утром, только солнце озарило

Интерьер домашней мастерской,

Он позвал соседа ювелира

Поделиться радостью своей.

И сказал сосед авторитетно,

Будто не заметил Божий дар:

"Это лишь игра теней и света,

И вообще не ходовой товар".

С той поры наш мастер занедужил -

Всё смотрел в таинственный кристалл,

По утрам не стал ходить на службу,

И однажды Свет его забрал.

На поминки по соседу-гному

Многих состраданье привело,

Был и ювелир среди знакомых

И на память выпросил "стекло".

А потом обмеривал все грани,

Выверял ход каждого луча,

И в итоге хлопот и стараний

Произвел подобье образца.

И стояли рядом два кристалла

Видом не отличные ни в чем,

Но в одном божественность сияла,

А стекло осталось быть стеклом.

И в бессильном злобном помрачении

Он разбил таинственный кристалл,

Искушая Божье всепрощенье, -

Но на сей раз мир наш устоял.

Так окончились и радости, и муки,

Только этой сказке нет конца:

Пока будут зависть и науки

Состязаться с промыслом Творца.

Клавесин

На четвертом этаже играет клавесин,

Кто-то там ошкуривает сочный апельсин.

А я нашел в помойке рыбьи потроха -

Для старого бомжа будет славная уха.

Музыку Скарлатти играет клавесин,

Там, небось, со шкуркой съедают апельсин.

А я искал по запаху деликатес -

Хотелось бы десерта, но оказался без.

Что-то уж давно не слышно клавесин,

Там уже забыли слово "апельсин".

А я нашел в помойке запиленный винил -

Кто-то сердобольный Скарлатти схоронил.

Поиметь пластинку как-то не резон -

Может следом выбросят ненужный граммофон?

И, может, отжалеют сочный апельсин,

Чтоб звучал со вкусом старый клавесин.

Только все напрасно, и что было сил

Запустил я в небо найденный винил.

Стало как-то скудно на подножных кормах -

Значит еще хуже на этажах.

Морской волк

- 1 -

Эй, ты, старый морской волк!

Не со страха ли спрятался в трюм

И крадешь из бочонка ром,

Награждая себя за труд?

Вот такой у тебя пенсион:

Ничего не скопил, не сберег -

Лишь глотаешь трофейный ром,

Что старпом припрятал на грог.

Значит снова удача с тобой:

Берегут твою старость друзья,

Ну, а если случится бой,

То и враг пожалеет тебя.

- Сто чертей! Разве кончилась хна

Седину красить в рыжий цвет,

Чтобы старость была не видна,

Чтобы враг не отвел пистолет?

Я пощаду врага не приму -

От стыда не поможет и ром,

Лучше буду мишенью в бою,

Чем познаю в старости срам.

- 2 -

Где ты, старый морской волк?

Лег на дно будто падальщик-краб? -

Твой корабль с рейда ушел,

И команда делит твой скарб.

Знать, прижучил тебя старпом,

И ты прячешься по кабакам? -

Там, небось, наливают ром

В твой бездонный граненый стакан?

- Ну, а как же? - Не откажусь.

Со старпомом мы были друзья,

И его и других я хвалю,

Презираю лишь только себя.

Виноват же тот грязный торгаш,

Что продал мне фальшивую хну,

И когда шли на абордаж,

Грянул гром, и попали в грозу.

Краска ливнем смывалась с волос,

Отверзая все ада круги,

Но не смыть мне прилюдный позор:

Все смеялись - друзья и враги.

Вот на том и окончился бой.

Наш корабль отчалил в грозу,

И не вспомню что было со мной,

Как очнулся на берегу.

Но проезжий морской капеллан

Вновь открыл мне глаза и уста,

Подливая в граненый стакан

И рассказывая про Христа:

"Бог противится гордецам,

Их срамит, исправляя пути,

И смирённых ведет к небесам

В радость вечную для души".

С той поры и несу я свой крест,

Не скрываясь от сплетен и глаз,

И любителям злачных мест

Повторяю свой грустный рассказ.

Попутное

В каменистых степях Казахстана,

Где лишь ветер катает кермек,

Вдоль дорожного меридиана

Мой недолгий отметился век.

Поезд сглатывал расстояния,

Топоча параллели шпал,

И оконное зазеркалье

Отражало начало начал.

Неужели таким же, унылым,

Этот мир обустроил Творец?

Не хватило Божественной силы

На творенья навесить венец?

Но и здесь, где так дорог и красен

Кисти Божьей случайный мазок,

И зеленым, и белым, и красным, -

Степь закручена в калейдоскоп.

Минералов цветные породы

Расцветают в оконном стекле,

Чтоб сейчас и на долгие годы

Отразиться в уставшей душе.

А с годами душа стала камнем -

Зачерсвела былая стать -

Коль не красками, так стихами,

Мне б заставить ее зацветать.

Только мало на то моей воли,

Не достоен я кисти Творца:

И кермеком-перекатиполем

Я бегу от ловца и жнеца.

И попутно мелькают фрагменты

Жизни втиснутой в калейдоскоп,

Пока кто-то не скажет конкретно: