- А то в прошлый раз платье еле отстиралось, - деловито объяснила она. Потом она достала из той же сумки бутылку лимонада и пакет с бутербродами и предложила мне. Я не стала отказываться. Я могу обходиться без пищи, в конце концов я только деревянная кукла, но, как и брат, я сделана по образу человека, чувствую голод и получаю удовольствие от еды.
Мы сидели на краю крыши, болтали ногами и ели бутерброды, запивая их лимонадом.
- Красиво у тебя тут, - задумчиво сказала Бетан.
- Красиво, - согласилась я. - Я могу так часами сидеть, и все равно не надоедает.
- Это сейчас, когда солнце. А если дождь или снег?
- Я не боюсь дождя и холода, - спокойно объяснила я. - Я ведь деревянная. А если здесь делается совсем неуютно, я забираюсь на чердак. У меня там гнездо.
- В каком смысле гнездо?
- Ну, как у голубей. Там голубей много. Я когда поселилась тут, я поначалу не знала, как мне устроиться... сделать себе человеческое жилье я ведь не могла. А потом я посмотрела на голубиные гнезда и сделала себе такое же.
- Из перьев?!
- Из всего понемногу, что нашла на чердаке. Стенки из досок и фанеры, внутри всякое тряпье, ну и перья. Там много голубиных перьев.
- Надо же - гнездо! Смешно.
Мы еще помолчали, доели бутерброды.
Потом Бетан заговорила так, словно мы не прерывали тот, предыдущий разговор:
- И вообще со мной никто не дружит.
- А Пеле? - напомнила я.
- Да ну его, такой балбес! Я с ним больше не встречаюсь.
- Он с тобой поссорился?
- Еще чего не хватало! Это я с ним поссорилась, потому что он балбес.
- Так, значит, он хотел с тобой дружить? А ты говоришь - никто!
- Ну ты опять все поворачиваешь, как будто у меня все хорошо! Слушай, а может, у меня и правда все хорошо? Нет, ну все равно... ерунда какая-то получается... Нет, я не буду больше с тобой разговаривать! Чем мне посочувствовать, ты все так переворачиваешь, что мне и сочувствовать не в чем!
Коврик мы с Бетан спрятали на чердаке, рядом с люком. А зачем его таскать туда-сюда каждый день?
Через две недели Бетан встретилась с Карлсоном.
Надо сказать, Карлсон ничуть не удивился, только заорал радостно:
- О, Бетан! Привет! А я как раз от вас, в смысле от Малыша!
А вот от Бетан я такой реакции не ждала. Она в свою очередь тоже не удивилась и тоже сходу заорала:
- От Малыша? И что вы с ним на этот раз натворили? Что разломали?
- Эээ... Да так, ничего особенного... Ну, люстру разбили в гостиной...
- Люстру?!!!
Лицо у Бетан сделалось такое, что Карлсон даже попятился. Не думала я, что мне удастся увидеть его испуганным...
- Да пошутил я, пошутил! Ты что, шуток не понимаешь?
- Пошутил?! Да я тебе за такие шутки! Ты что над Малышом издеваешься?
- Я? Издеваюсь?! Ты с ума сошла, честное слово! - Карлсон уже успокоился и заговорил обычным своим дурашливым тоном. - Я же его самый большой друг, а ты говоришь - издеваюсь!
- Конечно, издеваешься! То разобьешь что-нибудь, то на крышу затащишь... а родители в тебя не верят, и Малышу за тебя достается! Эта люстра знаешь какая дорогая!
- Да не трогал я ее! Говорю же - пошутил! Я что, дурак - люстру в гостиной бить? Это не игрушка и не вещь Малыша.
- Ага, не дурак! А паровую машину?
- Паровая машина - его игрушка! Захотел и сломал, его дело!
- Не он захотел, а ты, а ему от папы попало!
- А почему попало, если это его игрушка? Его, а не папина?
Бетан открыла было рот, чтобы ответить, и так и осталась стоять. Видно было, что на этот довод ей нечего возразить. Карлсон воспользовался паузой, чтобы обратиться ко мне:
- И вообще, Карлсдоттир, это нечестно - у тебя новая знакомая, а я, твой, можно сказать, лучший друг, ничего не знаю!
- Как ты ее назвал? - переспросила Бетан.
- А вы что, незнакомы? - Карлсон уставился на нас с таким восторгом, что я немедленно почувствовала себя полной идиоткой. В самом деле, как-то так вышло, что Бетан не спросила о моем имени, ну а я сама точно не спешила представляться.
- Карлсдоттир - это имя такое? - Бетан с недоумением посмотрела на меня. Пришлось объяснять.
- Это не имя, имени у меня вовсе нет.
- Так не бывает!
- Бывает. Имя человеку должны дать родители, а меня отец никак не назвал, значит, у меня никакого имени и нет. А это... просто моего отца звали Карло, значит, я могу называться Карлсдоттир.
Карлсон вмешался:
- Бетан, объясни хоть ты ей, а то меня она не слушает! Зачем ей эта глупая кличка? Я ей сколько угодно красивых имен придумаю, пусть выбирает!
- Да нельзя придумать имя, это будет не по-настоящему! - в сотый раз возразила я. - Раз отец не дал мне имени, значит, у меня нет имени, вот и весь разговор!
Бетан молча слушала нашу перепалку, а потом вдруг перебила обоих:
- Подождите, давайте разберемся! Ты говоришь, что отец не дал тебе имени... а почему?
- Откуда я знаю? - огрызнулась я. - Его я спросить не могу.
- Ты знаешь, - возразил Карлсон, - ты мне говорила. Потому, что он умер!
- Буратино он имя придумал еще раньше, чем доделал его до конца. Мог бы и мне придумать. Ну правильно, Буратино - первенец, любимчик, а я... он меня, наверное, не любил.
- А может, наоборот, - неожиданно сказала Бетан. - Может, Буратино он назвал так, как первым в голову пришло, а тебе хотел придумать что-нибудь особенное!
Такая мысль мне в голову не приходила.
- Ну, может, и хотел... может, и так. Но какая разница? Все равно у меня нет имени. Никакого.
Бетан еще подумала.
- А знаешь, Карлсдоттир - совсем даже неплохое имя. Ничуть не хуже, чем Карлсон.
Мы с Карлсоном возмутились одновременно:
- Как это не хуже? Карлсон - это самое лучшее имя! Но знаешь... я согласен считать, что Карлсдоттир - второе по красоте имя, сразу после моего.
