35

— Гони к мосту. Меня ждет вертолет менее чем в нескольких милях отсюда.

«Мост».

Символ всего того, что когда-то отобрали у меня, находится в паре миль по просёлочной дороге от «Крэйвен Холла».

Дуло его пистолета все это время утыкается мне в висок.

— Вдави педаль в пол, Фей. Ты же не хочешь, чтобы я подумал, что ты пытаешься дать им время догнать нас.

Я сжимаю зубы, всматриваясь в дорогу впереди, чтобы найти любую возможность убить его, даже если это убьёт нас обоих.

— Я никогда не водила машину по дорогам вокруг земель «Крэйвен Холла» раньше. Мой отец любил держать меня взаперти, так что я извиняюсь за отсутствие у меня подходящего навыка.

Он смеется, вытягивая ноги перед собой ленивым, расслабленным движением.

— Ты пытаешься вывести меня из себя. Это не сработает, дитя. Ты должна бы знать к настоящему времени, что я — мастер манипуляции, в то время как ты — просто дочь шлюхи. Что удивляет меня — так это то, что твой муж позволяет тебе возражать в ответ. Я думал, что он держит тебя на более коротком поводке, чем я.

Я резко сворачиваю, чтобы избежать большой выбоины; глаза моего отца прикованы к моему лицу, так что он видит в моём маневре испытание его терпения.

Одним быстрым движением он перемещает пистолет от моей головы и толкает его между моими бёдрами, грубо вжимая твердый металл в мою наиболее чувствительную плоть.

— Не пытайся обдурить меня, Фей. Ты понятия не имеешь, каким способом я могу уничтожить тебя. Смерть будет сладким освобождением от ужасов, которые я могу причинить твоему телу. Такой позор, что я отдал Коулу твою невинность. Он не заслужил получить такой ценный дар.

Я пытаюсь сохранить нейтральное выражение лица, но всё же, так или иначе, выдаю себя.

— Ого, разве это не захватывающее развитие событий, — он наклоняется и начинает поглаживать сталью пистолета вверх и вниз по моим половым органам. — Коул Хантер всё же отказался пролить твою девственную кровь. Как бессильно с его стороны и как же восхитительно для меня.

Я сильно сжимаю свои бёдра вокруг его руки с пистолетом, неспособная переварить гадость происходящего, пытаясь отстраниться от его мерзкого прикосновения.

— Убери свои грязные руки от меня.

Он смеется ещё раз.

— О, ты говоришь, как своя мать. Она частенько умоляла меня о моём члене вместо вещей, которые я предпочитал использовать, чтобы трахать её.

У меня сводит в животе, желчь ползет вверх по моему горлу при мысли о том, что приходилось выносить моей матери. Её смерть, как теперь я вижу, освободила её. Я молюсь, чтобы мой конец стал бы тем же самым и для меня.

— Как же мы повеселимся, дитя. Только представь, у меня есть вся оставшаяся жизнь только для тебя. Коул может забрать «Багряный крест», поскольку я думаю, что удерживаю кое-что, являющееся самым дорогим для него. Тебя.

Автоматная очередь гремит позади нас. Мои глаза устремляются от темной дороги к свету фар, отражающихся в моем зеркале заднего вида.

«Он пришел за мной».

Болезненно зелёный со всполохами красного закручиваются в вихри вокруг автомобиля. Аура моего отца выдаёт его тайны. Он сердит, но больше этого он напуган.

Знание наполняет мою кровь взрывом энергии и, несмотря на поддержание моих быстро скачущих мыслей, они предельно ясные.

Я — ключ к завершению всего этого.

Со мной род Крэйвенов исчезнет навсегда, и я избавлю мир от монстра, который совершил неописуемые злодеяния над тысячами, возможно, миллионами людей.

Это закончится здесь.

Это закончится сейчас.

Мир замер под непрекращающимся звуком выстрелов, теперь они раздаются достаточно близко, чтобы отскакивать от брони автомобиля. Звук, что я слышу, подобен простому звяканью булавок. Деревья выстроились по краю дороги так, что кажется, что они расступаются, указывая направление нашего конца.

Горбатый мост.

Моя детская сказка, превратившаяся в могилу матери.

«Насколько это подходящее место, чтобы забрать жизнь Алека Крэйвена?»

«Будет ли призрак моей матери наблюдать, как его душу утащат в глубины ада? Обретет ли она, наконец, покой и примет ли меня в свои объятья, стирая всё, что я пережила, начиная с того дня, когда она оставила меня?»

Да.

Да.

Да.

Шепот исходит от деревьев, всё хорошее в этой богом забытой жизни сопровождает меня на пути вперед.

«Сделай это, Фей. Закончи это».

Я утапливаю педаль в пол, и автомобиль без каких-либо усилий ускоряется.

Мой отец слишком озабочен, наблюдая за происходящим через заднее стекло, его голова развернута назад, глаза пристально наблюдают, как автомобиль Коула настигает нас, несмотря на возросшую скорость нашего внедорожника.

Дорога впереди сужается в единственную полосу, въезд на мост зовет меня с широко раскрытыми объятиями.

«Сделай это, Фей».

«Будь ветром. Улетай».

Усиливаю хватку рук на руле, и мой отец поворачивает свою голову от понимания, что мы взбираемся на мощеный мост. Я прекращаю смотреть на дорогу впереди, чтобы видеть, как выражение его лица меняется от гневного к наполненному ужасом. Его рука отдергивает пистолет, что был зажат между моих ног, но слишком поздно, чтобы его использовать.

С легкой мирной улыбкой на губах я яростно дергаю руль налево, и автомобиль немедленно заносит и перебрасывает через низкую каменную стену.

Вниз.

Вниз.

Вниз.

Мы летим, чувство времени и места полностью оставляет нас, в то время как мы разрезаем воздух, врываясь в широкую тёмную реку, сопровождаемые великолепным взрывом стекла, воды и крови.

Так много крови.

Мир восторжествовал надо мной, и я не борюсь, когда мутная вода смывает прочь все наши грехи. Я поворачиваю свою голову, чтобы понаблюдать за борьбой моего отца. Обломок искорёженного металла глубоко врезается в его кишки и прикалывает его к сиденью, в то время как быстро пребывающая вода смывает кровь с его тела.

Скрюченные пальцы тянуться в слабой попытке причинить мне боль. Прикосновение вторгается в мои чувства и мучительно тащит меня прочь из автомобиля.

«Нет». Я хочу видеть, как жизнь оставит его глаза. Я хочу насладиться, засвидетельствовав его последнее дыхание.

Видение приближается, игнорируя моё сопротивление, и всё становиться чёрным.

Знакомые звуки и силуэты формируются перед моими глазами. Чернота преобразуется в свет. Бледные лимонные стены моей комнаты в «Крэйвен Холле» предстают передо мной, пока я лежу, свернувшись в клубок на моей кровати.

В открытом дверном проеме я вижу обоих: и мою мать, и моего отца. Для кого-то другого это может показаться, как будто они разделяют нежное объятие, но я могу видеть силу его руки на её затылке, хватку другой руки на мягкой коже её живота.

Он целует её, пожирая её рот, как будто он может уничтожить её изнутри. Когда он отрывает свой рот от неё, то усмехается, его глаза находят мои, пока он что-то шепчет в её ухо, и я вижу, как всё её тело сильнее напрягается.

Затем он уходит, а моя мама стоит и трясётся в том же положении, что он её и оставил.

Проходят мгновения, прежде чем она стряхивает ощущения от этого странного объятия, заходя в мою комнату и мягко закрывая дверь позади себя.

Я замечаю, что она как-то странно идет, как будто это причиняет ей дискомфорт, и она не садиться на мою кровать, как обычно делает. Вместо этого она встаёт на колени на пол, её руки обхватывают моё заплаканное лицо.

— Не плачь, красавица. Папочка не злится на тебя. Это я сделала кое-что не так. Так что не надо больше слёз, хорошо?

Я фыркаю, но киваю, даже такая юная я понимаю, что она нуждается в успокоении моего согласия.

— Это моя девочка. Помнишь, что я тебе говорила? Мы уйдём, ты и я. Скоро, но лишь на некоторое время. Хочешь?

Я дарю ей дрожащую улыбку и киваю ещё раз.

— Хорошо. Теперь поспи немного, я приду и заберу тебя позже.