– Эй, ты там уснул? – я открыл глаза и посмотрел на кучерявую голову парня, расположившегося между моих ног. – Все же сосешь ты просто отвратительно!

– Пфости, пфости, – парень активнее заработал головой.

Двери неожиданно распахнулись и в аудиторию небрежной походкой вошел Генри. Увидев происходящее, он прошелся липким оценивающим взглядом по парнишке, сидящем на коленях у моих ног, и вальяжно уселся напротив, облокотившись на спинку стула.

Заметив постороннего, паренек смутился и вопросительно поднял на меня испуганный взгляд.

– Продолжай! – ответил я на его немой вопрос, руками насаживая глубоко по самое горло, отчего тот начал задыхаться и кашлять, и уже обращаясь к Генри, – ты по делу или просто поглазеть?

– Майлз, ты не меняешься! То, что ты – сын губернатора, не дает тебе права вести себя как последняя сволочь. Прекрати мучить парнишку.

– Что? И это мне говорит отпрыск сенатора? У тебя самого встал и ты был бы не прочь, чтобы он тебе тоже отсосал.

– Нет, Майлз, мне не нужны твои подстилки, да и сосет он, как я погляжу, так себе. Я хочу чего-нибудь поинтереснее!

– Хм, чего же? – закрывая глаза в преддверии разрядки, почти шепотом проговорил я, вцепившись руками в кучерявые волосы, не давая парнишке убрать лицо, кончая глубоко в горло, когда волны оргазма накрывают мое тело. Парень морщится, но не сопротивляется, послушно принимая и глотая мою сперму, лишь щурясь от жгучих слез, катящихся по щекам.

– Хороший мальчик! Сегодня уже намного лучше, – ласково говорю я, смахивая слезы и потрепав парнишку по щеке, – а теперь беги, у нас тут важный разговор.

Паренек встал с колен, вытирая лицо рукавом, быстро собрал разбросанные вещи и выбежал из аудитории.

– Ну, так чего же? – нетерпеливо переспросил я, застегивая ширинку и заправляя рубашку.

Генри сидел по-прежнему вальяжно, непринужденно раскинувшись на стуле, вскинув бровь, а на его лице появилась недобрая ухмылка:

– Куда интереснее, если бы мне отсосал ты!

– Совсем охренел что ли? – я соскочил со стула и грозно навис над парнем. – Майлз Коллинз никогда ни у кого не отсасывал и отсасывать не собирается!

– Скучно, Майлз. Тебе это еще не надоело? – Генри начал медленно наматывать мой галстук на руку, заставляя приблизиться к его лицу и, глядя в глаза, прошептал в самые губы, – давай устроим пари?

– А если выиграю я?

– Тогда и я поласкаю тебя язычком, – облизнув мои губы, с улыбкой усмехнулся Генри.

– Фу, долбаный извращенец! – отплевываясь и вытирая губы рукавом, прошипел я. – То, что ты давно мечтаешь трахнуть меня, ни для кого не секрет. Надо придумать что-нибудь поинтереснее, чтобы у меня был стимул. Так, что бы придумать?

Я начал расхаживать из стороны в сторону, измеряя кабинет шагами.

– Ты же давно покушался на мой новенький Harley из последней коллекции, который мне подарил отец на день рождения. Так вот, если выиграешь ты – он твой.

– Идет! – широко улыбнулся я и протянул руку вперед для заключения сделки. – На что спорим?

– На новенького: ты должен влюбить его в себя и трахнуть.

– Это того очкастого ботана? – я не смог сдержать самодовольной улыбки. – Да запросто!

– Срок – месяц, – пожимая мне руку, усмехнулся Генри.

– Как два пальца, – разбивая наши руки, тем самым скрепляя пари, радостно пропел я. – И не забудь через месяц вернуть ключи от моего Harley, а пока, так уж и быть, разрешаю тебе покататься!

– Посмотрим, как через месяц ты «прокатишься» на мне.

– Не зарывайся, Генри, мы спорили на один минет и то – в случае моего проигрыша, а этого, поверь мне, никогда не случится! – не оборачиваясь, четко проговорил я, направляясь к выходу.

– Мальчик мой, стоит только попробовать, уверяю, потом тебя за уши не оттащишь! – с насмешкой бросил мне в след Генри.

– Ага, мечтай! – все также не оборачиваясь, вскидываю средний палец, покидая аудиторию.

***

«Какой же он… посредственный!» – я сидел и с интересом разглядывал объект нашего пари. – «Это будет даже проще, чем я думал!»

Худой, с простыми и невыразительными чертами лица, очки в толстой роговой оправе и черные как смоль, растрепанные волосы, ниспадающие и закрывающие половину его лица. Леон Наас. Он всегда абсолютно серьезный, я бы даже сказал хмурый, никогда ни на что не отвлекается, послушно записывая лекции преподавателя и лишь изредка кидая взгляд в сторону окна.

Из группы он почти ни с кем не общался, единственным его другом был Николс – небольшой рыжий парнишка с веснушками, обычная «шестерка». И как эту серую невзрачную мышь занесло в самый элитный университет нашего штата? По его виду и не скажешь, что он сынок богатых родителей.

Наш университет позволял учиться далеко не каждому, тем не менее разброс в социальных слоях был достаточно велик. Первое место – элита – делили мы с Генри, как сыновья наиболее высокопоставленных чиновников нашего города. Низшие слои, как правило, «шестерки», которые выполняли мелкую работу и частенько ублажали наши прихоти, – дети промышленников и банкиров. Любое желание элиты – это закон для «шестерок».

Дождавшись обеденного перерыва, я хотел подловить новичка в столовой, но он так и не пришел.

– Эй, мелкий, новенького не видел? – останавливаю одного из «шестерок» нашей группы.

– Он остался помочь учителю убрать кабинет и расставить парты.

– Он там один?

– Да, других дураков не нашлось.

– Хм, это даже лучше! – с ухмылкой проговорил я.

Заглядываю в аудиторию и вижу следующую картину: новичок со шваброй в руках наяривает полы, по локоть закатав рукава. Прислоняюсь спиной к косяку, скрестив руки на груди:

– Эй, Ленни, не поможешь мне с математикой сегодня после занятий?

– Во-первых, не Ленни, а Леон, а во-вторых, не вижу смысла тратить на меня время одному из лучших студентов, – отчеканил новичок, опираясь на швабру и деловито поправляя очки.

«Надо же, а он с характером! Это даже интереснее».

– Неужели ты наводил обо мне справки, какая честь! Может тогда это тебе требуется помощь с математикой? А, Ленни? Ты только скажи, и я с радостью, в любую минуту.

– Не наводил, но сплетни о тебе разлетаются быстрее, – ответил брюнет, продолжая намывать полы.

– Хм, и что же обо мне говорят? – я даже поднял бровь от удивления.

– Что ты не только первый красавчик, но и самый умный студент – победитель последних четырех олимпиад штата, к тому же еще и председатель студенческого совета.

– Звучит как комплимент, но это же не все сплетни? Что еще? – я невольно улыбнулся.

– Нет, не все. Еще, что ты местный Казанова и в твоей постели побывала половина универа, – не оборачиваясь, продолжил Леон.

– Ауч, как жестоко…

– И это еще не все: что ты – редкостная сволочь, которая использует людей только ради удовлетворения своих собственных интересов, а затем выкидывает, как ненужную вещь, не считаясь с чувствами других людей.

– И кто же, позволь узнать, распускает эти лживые сплетни? – «Правда, что за сученыш их распускает?»

– Это не важно, увидев тебя, я сделал свои выводы.

– Ну-ка, ну-ка, очень интересно узнать, и какие?

– Ты – эгоист, я терпеть не могу таких людей, как ты, – проговорил он, разворачиваясь ко мне лицом.

– Знаешь, Ленни, а мне ты нравишься, и я очень хочу подружиться с тобой, – мило улыбнулся я в ответ.

– А я – нет! Ты мне неприятен, мы с тобой абсолютно разные. Я презираю таких, как ты, – буквально плюнув в лицо этими словами, брюнет отвернулся и продолжил заниматься уборкой.

– Что ж, это мы еще посмотрим. – «Строптивый, значит! С каждой минутой становится все интереснее и интереснее».

Набираю номер:

– Джонни, дуй на крышу! Ну и что, что пара, прогуляй! В первый раз что ли?

Интересно, кто и, главное, зачем наговорил новенькому обо мне все эти гадости. Вероятно, что человек, которого я очень хорошо знаю. Генри? Не может быть, он бы не стал вести грязную игру.