***

Сожгли заживо. Дама противилась, солдаты тоже выглядели растерянными. Я видел, как наш старик в балахоне снова развёл руками. Ну, что тут сказать, он прав, ничего я с ними поделать не могу, пусть меня проклинают, пусть рвут на части взглядами. Честно заслужил, ибо уже близок к своему желанию. Порвать бы надвое генерала, да нет, одноглазый чёрт говорит умные вещи. Он знает о скором приходе тьмы. А я что могу ему сказать? Противиться могу что ли? Раз тьма идёт, то выход я вижу только один: осветить ей путь, сжигая всё дотла. Пусть горит целый мир, это даст нам немного времени подготовиться.

***

Погань оказалась остра не только на язык. Он решил вызвать меня на дуэль, на что я ему ответил согласием. Сам же я ночью решился придушил его подушкой. Тогда я привёл с собой секунданта, так что всё честно. Михаил сказал мне, когда погань перестала дышать, и я дал телу спокойно улечься на кровати. Но он оказался слишком живуч. Уже не Погань, а настоящая Зараза. Он сорвал с тумбочки стакан и разбил его. Конечно же, вошедший в замешательство Михаил не смог ничего сделать, а я лишь смотрел, как он истекает кровью. Мразь и меня ранила, да ещё и убежала. А что лучше всего то, что он точно жестом показал, что не отменяет дуэль. Моё звание генерала заставило меня не противиться его решению, да и жаждал я лично его придушить. На глазах у знати.

***

Тьма пришла как раз тогда, когда началась дуэль. Моего бывшего и ныне мёртвого секунданта заменили на старика, имевшего когда-то звание генерала, а у Мрази секундантом оказался мой товарищ по покеру Дмитрий Алексеевич. При нём я просто не мог играть в грязные игры, но сама Тьма решила, что я могу... ох, ещё как могу. Легенды не врали, она придёт с севера, знаменуя конец света. Буквально говорили. Все ослепли, я видел отблески зелёного свечения. Душа Дмитрия покинула грешную землю и направилась на небеса. Я отдал честь. Видел, что Мразь ещё жива, глазами показывал мне о том, что это его не остановит. Хочет отомстить за то, что это я был тем, кто предложил проделать тропу огня к горам? Но огонь и правда мог решить все проблемы, даже он, эта Заноза понимала ситуацию не хуже меня. Наверное, ему не понравились мои методы. Люди же не верили словам пророка. Тот старец пусть и являлся слепым, но голова на его плечах всё ещё могла потягаться с ныне живущими гениям. Вот после Тьмы начался пожар, у Мрази в руках факел. Я стоял рядом и приготовился впиться в негодяя руками. Оторвал бы ему голову, да только проворный сыч на, то и проворный, чтобы уходить от атак. В итоге он сжёг мне часть лица, а я забрал его душу себе...

***

Может ли быть Лорд правителем царства, состоящего из ничего, находящегося на краю нигде? Теперь, когда почти все ушли и только мой дом всё ещё сияет светом надежды, ответы сами просятся быть оглашены вслух. Да вот только некому их сказать. Языков как не было, так и нет, но кажется решил я так сделать зря. Прозрел лишь только двадцать лет спустя. Уже старцем понимаю к чему мне все эти путешествия между мирами. Нельзя останавливаться. На будущее я оставлю записи для себя, если захочу повторить всё вновь. А те создания из подвала составят мне компанию."

Бред, непонятная история некоего русского, явно, как и я угодившего в пекло жуткой истории. И как обычно все факты и сведения обрывочны и имели характер самолюбования. Он был злодеем, это даже не подвергалось сомнению, но факт того, что я сейчас нахожусь в его собственном доме изводил мои нервы до предела. О, вы и представить себе не можете, какой ужас опоясал меня. Я почти, что рысью побежал к выходу желая скрыться от безумных наваждений, да вот только лучше мне не стало, когда я опешил и понял, что выхода из этого места нет.

Но тупиков, как тот вышеописанный экземпляр путешественника по мирам, я не признавал. Моя жизнь и так почти полностью из них состояла. Начиная смертью любимой от непонятной болезни и заканчивая рецензиями критиков на мои работы. Только в моём родном городе меня и мой талант признали. Но шагнуть дальше мне не позволила та самая Тьма из рассказа полоумного русского. Она зашла без спросу в мою душу, а я признавался в себе в том, что давно не могу ничего писать и только критиковать. Мой друг Ричи из университета всегда называл меня критичным к себе ленивцем, настолько погрязшим в самобичевании, что даже похвалы со стороны казались мне ещё одним ударом кнута. Конечно, он говорил по-другому, но я придал его словам живости. На самом деле он сказал так: я ленив и глуп, а моё нытьё не изменит даже его похвала.

Я решил, что выход есть только в книгах из библиотеки. Слова дали мне некую надежду. Ведь если они были причиной моего пребывания в этом мире, то они могли оказаться тем, что сможет меня вызволить отсюда. Лестниц не видно. И никаких упоминаний о них. Только какая-то литература на языке из моего мира (смог узнать пару английских произведений, русских и даже голландских).

И тут вы спросите меня, а где Пламя и почему я всё ещё могу писать? На первый вопрос вы вскоре получите ответ, а касательно второго... ну, скажем так, я нашёл небольшое место, где хранились листки с бумагой. Чернил, к несчастью, достал немного. Думаю, что история закончится быстрее, чем хотелось бы её описывать. Моё пристрастие к письму сродни алкогольной зависимости, ибо только оно держит меня в сознании, по крайней мере, в том состоянии, в котором я могу без страха смотреть в лицо опасности. Но я ощущаю пламя у себя за спиной, далеко и близко. Почти что касается моего лица, но не заходит за порог, изображая из себя старомодного вампира. Так, пожалуй, хватит об этом.

Я не слышал крика. Его не могло быть, но почувствовал, что произошло что-то нехорошее. Выйдя в гостиную, я понял, что именно. Мой внешний облик делал меня похожим на щетинистого слабого старика, но уверяю вас страх в тот момент прошёл, и мои глаза пылали жаром ненависти. Я видел, как мёртвая туша нагой дамы распростёрлось на ковре, а над ней величественно стоит мой старый друг. В руках он сжимал страницу, которая спасла мне жизнь. Видимо она не одноразовая раз он смог воспользоваться ею чтобы попасть сюда. Смешно, но тут, же она испарилась в воздухе. Сгорела словно Феникс, но только без второй формы, воскресшей из пепла.

Я мог сказать что-то доброе и заплакать от вида моего друга. На то имелись причины и чувства подсказывали мне, что так и следовало поступить, ведь я знал, что он не так давно отправился на тот свет. Но я помню его душераздирающий крик. Помню все эмоции, что он вложил в него. Времени на приветствия не было. По его виду я понял, что странствует по миру он долго. Старше меня на десять лет. Должно быть ему уже исполнилось сорок один. Когда-то ведь мы считались ровесниками. Сейчас, у него не было одной руки, а вместо дружелюбной улыбки он встречал меня оскалом шакала.

Помню, как он подбежал ко мне. Крикнул что-то нечленораздельное и со всей силы ударил меня кулаком в грудь. А он оказался силён. Думаю, в джунглях его речь мог понять лев или бабуин, ибо они все говорили на одном языке. В тот момент мне ничего другого не оставалось кроме, как только упасть на пол и тяжело дыша смотреть на моего бывшего товарища.

Тут он начал говорить более ясно и понятно, но только отчасти. Полагаю, Белз мог сильно удариться головой во время путешествия между мирами. Что-то такое случилось с ним давным-давно о чём он уже никому не сможет поведать. Время пощадило меня, но не моего друга. Он каждые десять секунд менял язык, на котором говорил, кричал, шипел и с ужасом оглядывался назад будто бы ожидая, что к нему за спину сейчас подберётся дикий зверь или другой монстр из джунглей. То, что у него не все дома я мог понять и без взгляда на его безумное лицо. Сам, пробыв в этом мире долгое время, не могу похвастаться более разумным поведением, но язык письма и разговора... мне трудно забыть о том, что когда-то играло роль путеводной звезды.