Послушница подошла к ней.

- Что случилось, сестра моя? - спросила она ласковым голосом, наклоняясь над бедной женщиной. - Может быть, ты больна?

Та подняла голову, накидка сползла на плечи, обнажая длинные и густые волосы цвета вороньего крыла. Была она молода и удивительно хороша собой, и даже изношенное тряпье, надетое на нищенку, не портило ее неземной красоты.

- Послушай, сестра... как тебя зовут?

- Феодосией зовут, - ответила послушница, не отрывая глаз от нищенки. - Так что тебе?

- Послушай, Феодосия, дело у меня важное к тебе. Женщину я ищу одну, давно ищу. Знаю, что в монастыре она, да вот не знаю, в каком. Вот и хожу по всей Франции. И до Вьерзона дошла, скитаясь...

- Я бы помогла тебе, сестра, если бы ты имя мне той женщины сказала.

- Но я не знаю, какое имя она при постриге приняла, я знаю только мирское.

- Так назови его.

- Ребекка Мошен, ей сейчас сорок лет должно быть.

- Хорошо, я узнаю у аббатисы, - ответила Феодосия. - Ты подожди меня здесь, я скоро. Скажи только, кем тебе эта Ребекка приходится?

- Она тетка моя, родная сестра отца. Он, когда умирал, просил разыскать ее.

- И давно ты ищешь?

- Полгода уже, с прошлой осени.

- Бедняжка! Посиди тут, я скоро.

Феодосия удалилась, а девушка в лохмотьях осталась сидеть, согнувшись, на низкой скамье у стены альмонария. В помещении было светло и, несмотря на скромность и неказистость обстановки, все же уютно. Чисто выбеленные стены с лимоновым оттенком отражали веселый солнечный свет, струившийся в окно. Откуда-то извне долетали иногда женские голоса - спокойные и ровные. Нищенке подумалось, что в монастырях, должно быть, всегда так: женщинам, давшим обет, нечего делить между собой и не о чем спорить, повышая голос, а стены святой обители являются надежным оплотом от посягательств мирской суеты. Откуда ей было знать, что именно в этом помещении две недели назад допрашивали и били Тибо. Нищенка бы еще о многом подумала, оставаясь в одиночестве, но тут ее кто-то окликнул.

- Это ты ищешь свою тетку?

Девушка вздрогнула и подняла голову. Рядом с ней стояла стройная моложавая монахиня в черной рясе и белом капоре на голове. Ее лицо казалось слегка осунувшимся, уголки губ были опущены вниз. Смотрела монахиня на девушку приветливо, и, вместе с тем, в ее темных, с искрами глазах мелькало любопытство.

- Да, я, - ответила Эстель, вставая с лавки.

Монахиня оглядела девушку с ног до головы придирчивым взглядом. Та, потупив глаза, замерла, как испуганная лань.

- Иди за мной, - тихим грудным голосом сказала монахиня и повернулась к выходу из альмонария.

- Куда?

-  Не бойся, сейчас всё узнаешь.

Эстель повиновалась без колебаний. Она знала, что поручение своего покровителя нужно выполнить до конца, с какими бы неловкостями ни пришлось ей при этом столкнуться.

Монахиня провела ее через второе ограждение, куда посторонним вход был закрыт. Когда женщины прошли в арку, глазам Эстель открылась небольшая, но аккуратная базилика монастырского собора, кремовые колонны которой сверкали на солнце, будто покрытые лаком. Через минуту монахиня привела свою спутницу в клуатр - прямоугольный внутренний дворик, примыкавший к храму. Посреди клуатра находился маленький круглый бассейн с прозрачной, почти голубой водой. Вокруг него располагались выкрашенные в весенний зеленый цвет скамейки.

- Здесь нам никто не помешает, - сказала монахиня. - Сестры сейчас разошлись по своим обязанностям: кто в мастерскую - шить, кто на огород - готовить грядки к посадке.

- У вас все строго?

- Нет, никто никого не заставляет, - ответила монахиня. - Просто это наша жизнь, мы сами ее выбрали, она нам нравится, и никто не собирается ее менять.

- Я понимаю, - сказала Эстель, постепенно смелея. - Но вне монастыря тоже ведь каждый выбирает свою жизнь, не так ли? Просто в ней гораздо больше соблазнов...

- Любой человек рано или поздно встает перед выбором, - после паузы сказала монахиня, пристально глядя в лицо Эстель. - Вот только не всегда этот выбор совпадает с промыслом божьим, а это, в свою очередь, порождает страдания, множа заблуждения и грехи.

- А как же тогда угадать при выборе?

- Нужно слушать свое сердце - это самый верный указатель.

- Если бы все было так просто! - воскликнула Эстель.

Монахиня снова пристально вгляделась в лицо девушки.

- Как тебя зовут, дитя мое?

- Эстель.

- Красивое имя, - сказала монахиня, и девушке показалось, что она вздрогнула. - Знаешь, что оно означает?

- Знаю, мне говорил один человек. А вас как зовут? Мне девушка сказала, что узнает про тетушку... а пришли вы...

- Я отвечу на все твои вопросы, - сказала монахиня. - Только позволь мне сначала задать и свои.

- Конечно, как я могу отказать!

- Что ж, зовут меня сестра Стефания, я старшая помощница аббатисы монастыря.

- И вы знаете Ребекку Мошен?

- Конечно, знаю.

- И вы позовете ее? Мне очень нужно с ней встретиться!

- Ты куда-то спешишь?

- Не так чтобы очень, сестра Стефания, но все же...

- А для чего она тебе?

- Это моя тетка, сестра отца. Он умер в прошлом году и просил перед смертью ее разыскать. Она давно в монастырь ушла, я еще маленькой была и ее совсем не помню...

- А что же ты хочешь ей сказать, дитя мое?

- Они с отцом когда-то поссорились, вот он и хотел, чтобы я у нее попросила для него прощения, иначе душа его не успокоится на небесах...

- Да, трогательная история, - сказала сестра Стефания. - Только одна загвоздка, дитя мое...

- Какая?

- Врать ты не умеешь, вот какая.

- Почему?

Эстель вздрогнула и съежилась. Впервые в жизни ей было так неловко. Она вдруг подумала, что эта въедливая монахиня может легко разрушить разработанный ее покровителем план. И что тогда? Как объясняться с ним? Как доказать, что она ни на шаг не отступила от его указаний?

- Вы сейчас прогоните меня? - жалобно спросила Эстель.

- Почему ты так думаешь?

- Ну, я же наврала вам...

- А почему ты это сделала?

- Но что-то ведь нужно было рассказать...

- А что тогда ты скажешь ему?

- Кому? - встрепенулась девушка, и сердце ее заколотилось.

- Тому, кто тебя послал.

- Я... не знаю...

- Хорошо, а что ты должна была сказать Ребекке Мошен?

Эстель запнулась. Она хорошо понимала, что попала в ловушку. Эта помощница аббатисы оказалась на редкость проницательной. И открыть ей правду означало не только пропасть самой, но и навлечь наказание на ни в чем не повинную монахиню, которая помогла бежать из-под стражи друзьям де Брие.

- Я ничего вам не скажу, хоть пытайте! - воскликнула Эстель.

- Глупая! - Сестра Стефания взяла девушку за руку. - Эти двое парней наверняка рассказали ему, как им удалось отсюда бежать.

- Откуда вы знаете?!

- А ты еще не догадалась?

- Господи! - воскликнула Эстель. - Теперь я поняла. Это были вы? Как хорошо, что все так получилось! Я уже думала, что вы не выпустите меня отсюда, позовете кого-нибудь на помощь и возьмете под стражу, чтобы потом передать инквизиторам.

- Ты этого так боишься?

- Больше всего на свете я боюсь... за него...

- Почему?

Эстель помялась.

- А вот этого я вам точно не скажу, - ответила она и покраснела.

Ребекка Мошен выразительно посмотрела на девушку, потом отвернулась. Что-то далекое, почти забытое снова шевельнулось в ее душе.

- Ну, а теперь ты скажешь мне то, что хотела сказать своей придуманной тетушке?

- Да, сеньора. Граф де Брие просил передать, что очень хочет вас видеть...

2

Бог инертен и равнодушен ко всему, что происходит на Земле. Иначе бы он не позволил людям совершать такое количество преступлений и переносить такое количество страданий. У Бога в запасе есть еще мириады солнц и миров, полных совершенства и гармонии, где Творец отдыхает, удовлетворенный своей работой.

А что делать нам - оставленным на произвол судьбы? Что делать тем, кто взывает о помощи небес, с разной степенью убежденности веря в то, что его "услышат"? А тем, кто не верит, но тоже нуждается в поддержке - что делать им?