– Кто это сделал?

– Не знаю.

Они переговаривались мысленными импульсами – в бестелесном мире голоса не звучали.

– Тебя… заминировали.

– Я знаю… Дрейк, я больше не знала, как связаться с тобой, что вообще делать. Каждый мой шаг, каждое движение… Постоянно кто-то страдал. Дэлл обжег руки, Ани почти сломала ногу, у Аарона карты, у Баала…

– Подожди. Помолчи.

Астральный выход не был привычен ни ему, ни ей, и Дрейк постарался максимально сфокусироваться – помогать надо быстро и умело. Опустился перед любимой на колени, пристально вгляделся в нити, принялся отслеживать – какая и куда. Все к людям, которых она знала, которых любила. Десятки черных нитей, сотни. Принюхался, откуда пришло плетение, понял, что не ощущает ярких следов. Временно оставил это занятие. Вместо этого сосредоточился на «разминировании» – максимально быстро читал программы: смертоносный код, – крутил в голове верные варианты обезвреживания. Через секунду протянул вперед руку и снял первую нить-предохранитель. Понял, что сейчас, в эту минуту, будь он в физическом теле, покрылся бы потом от волнения.

– Со мной что-то сделали…

– Да.

Программы воздействию поддавались неохотно – мозг Дрейка работал на полную. Эта ведет к Аарону Канну… Убрать «срабатыватель», очистить энергетическое поле от чужого воздействия, собрать пучок, постараться отправить тому, кто его поставил… А след «отправителя» бомб терялся в переотражениях. Дрейк как мог сдерживал ярость, чтобы та не колыхала пространство. Следующая тянется через невидимые слои к Чейзеру…, очередная к Халку…

– Кто это сделал, Ди?

– Я ее не знаю.

– Ее?

Поразительно, как Дину не утянуло пространство этого мира. В этой тонкой прослойке астрального плана люди не успевали зацепиться, зафиксироваться и теряли связь с привычным, равно как и с собственной физической оболочкой. Но Ди держалась. Сжавшись в комок, не поддавалась зову тоннеля, который уводил разум из материального бытия.

– Да, ее. Она явилась через телевизор. Но сначала пропала Клэр…

И потек полный деталей рассказ о злоключениях. Дрейк слушал и работал одновременно – с бесконечной осторожностью отсоединял одну нить от другой, нейтрализовал пучки, убеждался в том, что «деактивация» не навредит стороннему объекту, и только после этого снимал черное плетение.

И индевел сознанием. Тот, кто это поставил, должно быть, лишился разума – установил переброс чужой кармы на невинного человека, заставил Бернарду желанием спасти себя и помочь другим наносить удары сторонним людям… Господь свидетель, но с рук подобное еще не сходило никому.

А после услышал еще и про фантома – ложного двойника, воплощенного в физический мир.

И позвоночником ощутил: плохо дело. Задача астрального минирования – сложная задача, но создание фантома – вещь почти неподвластная простым смертным. И, значит, дело они имеют не с человеком.

На секунду даже побагровел изнутри, едва удержался от того, чтобы не трансформироваться в хищника. Усилием воли унял всплеск.

– Знаешь, что со мной случилось, когда я понял, что тебя нет в мире живых?

– Прости… Не было другого выхода. Время утекало; она бы добралась до мамы…

– Как ты попала сюда?

– Стив. Я попросила его положить меня в кому.

Умно.

Будь у Дрейка привычное лицо, оно бы усмехнулось. Кто бы там вдалеке ни управлял этими нитками, Бернарда обвела его вокруг пальца. Вот только с риском никогда не вернуться обратно.

– Ты не ругай его.

Он как раз думал о том, что Стиву жопу надерет.

Пришлось уступить.

– Не буду.

Дрейк работал, как робот. Нить, еще одна, следом еще, а после еще…. Он уставал, в какой-то момент ему начало казаться, что время ускорилось и что там, внизу, пролетают годы, а вокруг световое пространство летящего мимо космоса. Чертов тонкий мир – он всегда играл с разумом злые шутки.

– Ты ведь меня освободишь, правда?

– Да.

Печальная Бернарда притихла. Спросила спустя какое-то время:

– Дрейк?

– М-м-м?

– Скажи, я в чем-то провинилась? Что на меня навесили такое?

– Сомневаюсь. «Навесить» такое можно было на любого человека, который совершил в жизни хоть одну ошибку и не попросил за нее прощения. И, значит, уже пробил целостность «иммунной» оболочки.

– Значит, я… не плохая?

– Не плохая, – он разбирался в сложных хитросплетениях клубков, изредка (по оставшейся из физического мира привычке) пытался тереть тыльной стороной пальцев собственное светящееся лицо, мысленно чертыхался, когда не чувствовал щеки. – Осталось недолго, потерпи.

– Но ведь ошибок много? Она снова сможет меня заминировать, когда мы вернемся.

– Не сможет, – жестко отозвался стоящий на коленях мужчина. – Или грош мне цена.

Бернарда вдруг улыбнулась – пространство вокруг вспыхнуло золотистыми искорками.

– В мире Уровней нет грошей.

– Зато у вас есть.

– Ты… помнишь.

Ласковый взгляд – его будто погладили по голове.

– Я все помню.

Из десятков черных пучков осталось три – он вновь принялся снимать «порчу».

Я давно не видела его таким – молчаливым, хмурым и сосредоточенным до предела. Пасы руками, непонятные жесты, одномоментный вызов нескольких мерцающих карт в воздухе, внос в них непонятных мне изменений.

Подо мной привычное мягкое кресло гостиной; за окном смеркалось, лил дождь.

А Дрейк все крутил пространство: защищал особняк, меня, всех ребят спецотряда, их женщин. Алесту и Баальку на Танэо, мою бабушку и маму, даже наших питомцев – всех.

За те три часа, которые мы провели дома, он не проронил и двух слов, и это означало, что настал «красный» режим, что клубящаяся вокруг нас опасность приблизилась вплотную и что дела плохи.

Я Великого и Ужасного не отвлекала – ему нужно было закончить. Ощущала радость от того, что он рядом, что, наконец-то, в курсе событий, что больше не одна. Заранее достала из шкафа вино, протерла два бокала, выставила на стол. Позже пригубим по паре глотков вместе.

И все еще не могла поверить, что «свободна».

Нет, «лысая» не исчезла. Но она хотя бы временно и чужими усилиями от меня «отвязалась».

– Она вернется?

Он закончил лишь к полуночи. Мы сидели в креслах у кофейного столика, слушали льющий снаружи дождь:

– Без сомнения. Иначе вообще не стоило начинать эту игру и так рисковать.

– А она рисковала?

– Сильно. И она за это заплатит.

Она. Кто?

– Ты смог нащупать след?

Терпкое на вкус вино; прохладная и гладкая ножка бокала в пальцах.

– Нет, – жесткий, почти хищный профиль мужчины рядом. Задумчивый и совершенно не добрый взгляд – от Дрейка несло сдерживаемым смертоносным азартом. – Все проведено через переотражения, через иные измерения. Такое сложно было бы сделать даже…

«Мне?»

Какое слово недозвучало во фразе?

Странный вечер – тихий, но тревожный. Казалось бы, вокруг «обычность»: любимый мужчина, грациозный рояль, на котором он иногда играет, родные стены. Но нет, «обычность» стала ощутимо хрупкой и нестабильной, истончилась. Дождь, Нордейл, машины, небоскребы, спальные районы… А где-то рядом невидимый враг – принюхивающийся, скалящийся из темноты, щурящий недобрые желтые глаза.

– Не умеем мы жить спокойно, да?

Мы понимали друг друга без слов. Но говорить с Дрейком – как пить вино: всегда по-новому, всегда наслаждение.

– Значит, пришло время новых уроков, Ди. Спокойно существуют только покойники.

Я невесело улыбнулась. А после соскользнула с кресла – перебралась на соседнее, на теплые колени. Обняла Дрейка руками за шею, уткнулась своим носом в его шею.

– Спасибо, что спас меня сегодня.

– Я спасу тебя от любого человека. И не человека.

И вновь спокойно, мирно. Чуть отъехал в сторону лежащий на сердце камень. Вероятно, удивительно, но именно в такие моменты – моменты опасности – я особенно сильно ощущала, что мы – команда.