– Спасибо, дедушка Ян, – мой сын обаятельно улыбнулся, отчего на левой щеке появилась очаровательная ямочка, и спрятал гостинец в карман.

– По грибы аль по ягоды собрались, госпожа Солнечная?

– Орехов собрать, может, брусники или голубики.

– Это хорошо. Правильно. Орехов нынче много уродилось. Пусть боги хранят вас.

– Спасибо.

Я взяла Киана за ручку и медленно двинулась по проселочной дороге.

Деревенька Заречье состояла из шестидесяти восьми дворов. Это была классическая деревенька со старым укладом и порядком. Здесь был староста, знахарка, она же целительница, деревенский дурачок Венька и свой охотник, что не боялся ходить на промысел далеко в лес или топь. Но самой колоритной фигурой здесь уже пятый год считалась ведьма, или попросту – я.

Может, это и звучит не очень скромно, но так оно и есть.

Когда пять лет назад я появилась на пороге дома старосты, уставшая и промокшая до нитки, и протянула сонному главе новенький диплом об окончании Академии, в мои силы и способности мало кто верил. Несмотря на принятый тридцать пять лет назад закон о равенстве магов и ведьм, здесь к этому относились как к очередному чудачеству столичных лордов. Разве что старая знахарка Райе смогла разглядеть во мне дар. Она что-то пробормотала себе под нос и вызвалась помогать с обустройством.

Домик мне выделили старенький, покосившийся, сложенный из сруба сосны, что стоял на краю деревеньки у пустынного лога. Он был совсем небольшой, по сути, состоящий из сеней и комнаты, посредине которой стояла большая печь. И в то же время внутри был невероятно уютный.

Печку я побелила, порядок навела, крышу мне починили следующей же весной. Как раз после того, как я снабдила каждый двор в деревне специальными защитными амулетами, которые спасли домашнюю скотину от ночного набега голодных волков холодной февральской ночью.

Здесь все было просто и легко. Жили на глазах у всей деревни, знали все друг о друге. Казалось бы, такая жизнь должна была быстро надоесть, но мне здесь нравилось. Я полюбила вставать поутру, чтобы накормить курочек, подоить корову и вывести ее со двора. Надо было привязать верного Полкана, которого я ночами спускала с цепи, чтобы он побегал по двору и размял лапы. Мне нравилось ходить в лес за грибами или за ягодами. И сама деревенька мне нравилась, несмотря на происки некоторых ее жителей.

Киан родился в метель, как раз за пару дней до набега волков. Это была страшная метель, несколько суток выла и бушевала она, отказываясь усмирять свой дикий нрав. А я, измученная родовой горячкой, так и не могла ее успокоить. Злые языки потом утверждали, что именно я, страдающая от родовых схваток, вызвала снежную бурю. Роды принимала Райе. Именно она, с помощью пары добровольцев, привезла нас в свою баньку и помогла появиться на свет моему сыну.

– Мам, а мы грибы будем собирать? – Сын глянул своими голубыми глазищами, и у меня в который раз заныло сердце.

– Нет, орехи и ягоды.

Это же надо было так уродиться. Мой сын просто копия своего отца, даже мелочи и повадки унаследовал. Например, так же, как и Томас, Киан взъерошивает волосы на затылке, когда сильно задумывается. И ямочка у него на щеке отцовская…

Для всех зареченцев я вдова. Мой муж погиб от рук одичавших сразу после нашей свадьбы, так и не узнав, что скоро станет отцом. А я не смогла вынести самой мысли жить в столице, где все напоминает о счастливых мгновениях, что мы провели вместе, поэтому и сбежала куда глаза глядят.

Врать было тяжело. И каждое воскресенье, отправляясь в Храм, я молила богов простить меня и защитить Томаса. Чтобы моя ложь никак не отразилась на его жизни там, у перевертышей, чтобы он был жив, здоров и очень счастлив. А еще меня жалели, сочувствовали и всячески поддерживали. Правда, не все.

Милолике, любимой внучке старосты, было тринадцать, когда я приехала, но уже тогда она считалась первой красавицей на деревне. Мое появление она восприняла без радости, но спокойно, куда вдовице с ней тягаться. Ровно до того момента, пока молодой охотник Симон вдруг не подумал, что приезжая Миа, станет ему прекрасной женой. Сдается мне, он просто решил, что ведьма во дворе – к счастью. Даже наличие Киана его не отпугнуло. Вот уже третий год он всячески пытался всеми правдами и неправдами уговорить меня сходить с ним в Храм. И в последнее время охотник стал подкреплять слова действиями, иной раз и не совсем приятными. Этого дурака даже страх перед ведьминым проклятьем не останавливал. Симон искренне считал, что я набиваю себе цену.

А время идет, Милолике скоро исполнится восемнадцать, а она всех женихов разогнала, мечтая о молодом охотнике.

– Мама, мама, смотри! – Киан отпускает мою ладонь и подбегает к кусту орешника, щедро усыпанному плодами.

– Умница.

Мы уже вышли из деревни и углубились в лиственный лес. Далеко уходить не пришлось, нынешняя осень щедра на дары. Не прошло и получаса, как наши корзинки были доверху наполнены орехами и ягодами. Киан даже нашел десяток опят.

Заречье – красивая деревня, и место, где она располагается, удивительное. Со всех сторон ее окружают пустынный лог, что постепенно переходит в хвойный лес, и речка Быстрянка, что всегда полна рыбой, и имя она свое получила не просто так: поток воды у нее быстрый, и мельница всегда работает исправно. С южной стороны – лиственный лес, полный мелкой дичи, ягод и грибов. С северной – тоже был лес, плавно переходящий в нагорья, а затем и в скалистые горы. Где-то там, среди заснеженных вершин, и была страна перевертышей.

– Доброе утро, госпожа Миа. – Охотник быстро шагнул нам наперерез, выскочив из-за широкого ствола дерева. – Господин Киан.

Мой мальчик нахмурился и пододвинулся ко мне ближе, вцепившись ручонкой в подол юбки. Большой и сильный охотник с недавних пор вызывал у него лишь отрицательные эмоции.

– Здравствуйте, господин Шолох.

– Симон, зовите меня Симон.

Не в этой жизни. И дело совсем не в красавице Милолике, которую мне чисто по-женски было искренне жаль. Меня просто устраивала жизнь, которую мы сейчас вели вдвоем с Кианом, и другой я не хотела.

Если уж быть до конца откровенной, то в тот первый и единственный раз, в результате которого и появился на свет мой мальчик, никакого восторга, о котором столько рассказывали мне подруги, я не испытала. Мне было просто больно, стыдно и очень неловко.

Мы тогда отмечали окончание практики и возвращение в любимую Академию перед сдачей итоговых экзаменов. Я обычно сторонилась таких вечеринок, стараясь больше времени посвятить учебе, но тут решила немного развлечься. Ведь желанная цель была так близка.

Мы пили игристое вино, что притащили контрабандой мальчишки, танцевали, смеялись, опять пили и снова смеялись, делясь воспоминаниями о практике.

Трудно сказать, в какой момент мы с Томом вдруг оказались одни в том узком и темном чулане. Я помню, что мы танцевали, крепко прижимаясь друг к другу и звонко смеясь. Но в какой-то момент объятья стали крепче, сильнее и жарче… Воздух стал слишком густым и хмельным, а голубые глаза напротив так манили…

…и горячий шепот у моего уха… уговаривающий, вопрошающий…

…и поцелуи, что не встретили сопротивления с моей стороны. С каждым мгновением он становился все более откровенным и страстным.

Наверное, мне стоило сказать ему нет. Надо было оттолкнуть Тома и убежать в свою комнату, запереться на замок и прочитать самой себе лекцию о грехопадении.

Не оттолкнула… не остановила… Не смогла и не захотела…

Мне так хотелось почувствовать себя любимой, желанной и просто живой… И его. Том мне всегда нравился. Отпусти я хоть на мгновение свои чувства из-под контроля, то все было бы иначе. Но я всегда старалась держать дистанцию между нами.

А той ночью наплевала на все запреты. Неумело отвечала на его поцелуи, позволила затащить себя в эту каморку, расстегнуть жакет и блузку, задрать юбку до талии… И забыла о самом главном. О том, что от взрослых игр бывают дети.