А нынешнее состояние нашего тела — результат страшной катастрофы грехопадения и наложение кожаных риз на осужденного человека. В результате проклятия Божия человек стал подобным животному по своему телу, а его душа попала в плен к плотским страстям. Таким образом нынешнее состояние человека вполне противоестественно.
Как мы видим, понимание происхождение человеческого тела современными апологетами совершенно несовместимо с патристической традицией. (Кстати, касается это утверждение не только Древних, но и новых святых[18]).
Ведь для сторонников синтеза науки и религии человек имеет два источника своего бытия (эволюция и Бог), а для Отцов — Один Господь.
Для первых человеческое тело чуждо Божьего образа и потому радикально противоположно (если не враждебно по природе) душе[19], а для Отцов характерно подчеркивание внутреннего единства человеческой природы, не смотря на существующую разницу между нематериальной душой и плотью, так что Халкидонский догмат утверждает двух-, а не трехприродность Господа Иисуса Христа. Некоторые Отцы (такие как свв. Ириней Лионский, Григорий Палама, Мелитон Сардийский, Иоанн Дамаскин) утверждают, что и тело не непричастно образу Создателя.
Для апологетов космос античеловечен, он не замечает людей, в нем живущих, его “благие законы” способны погубить несчастного человека, сохраняемого лишь “атмосферой благодати”[20]. Для Отцов — вселенная существует для человека. Он создан последним, ибо ему надлежало войти в этот мир как в приготовленный дворец.
Для апологетов человеческое тело у первозданного ничем принципиально не отличается от современного, а Отцы говорят о страшной порче грехопадения, извратившей всю нашу как духовно-телесную природу.
Для апологетов смерть для нашего тела — просто возвращение к дочеловеческим реальностям, а для Отцов — это последний враг, катастрофа в эпицентре которой был сам человек и уже от него эта болезнь распространилась на все остальное творение. До грехопадения не было никакой смерти и именно поэтому страдания Второго Адама могут изгнать из Вселенной то, что было впущено в нее Адамом Первым.
Для апологетов “прах” — обезьяноподобное существо, а для Отцов — та земля, в которую снова возвращается каждый, чтобы из нее быть восстановленным в Последний День.
Для апологетов сам первый человек часто не более чем фикция, или мифический всечеловек, или неизвестно когда и где жившее существо или группа существ периода палеолита. Для Отцов Адам — это конкретная личность, жившая 7000 лет назад от которой до Господа Иисуса Христа прошло ровно 77 поколений.
И нам предстоит совершить выбор между двумя несовместимыми учениями. Для православных христиан он не составит труда, ибо они помнят девятнадцатое правило VI Вселенского Собора, которым предписывается толковать Библию “не инако, разве как изложили Светила и Учители Церкви в своих писаниях”[21]. Но для объективности мы сравним эти точки зрения с позиции здравого смысла.
Итак сперва посмотрим, какие основания у обоих взглядов. Взгляд апологетов основан на обычно не афишируемой посылке о непогрешимости современных научных представлений, построенных на атеистических предпосылках. Причем авторитет последних для них гораздо выше, чем Божественное Откровение. Но при этом и Библию они полностью отбрасывать не хотят. Естественно, что при этом не существует согласованной позиции по вопросам согласования двух несовместимых мировоззрений и возникает великое множество попыток примирения. По верному замечанию Й. Тэйлора, “каждая из них смешивает более или менее науку с более или менее Писанием и дает более или менее абсурдный результат”[22]. Не удивительно, что столь неустойчивая конструкция не привлекает ни безбожных ученых[23] (для которых апологеты вроде бы стараются), ни истинных православных — святых, отвергающих попытки “тайком сплетать свои верования, в которых думает совместить и спиритизм, и геологические бредни с Божественным Откровением” (св. Феофан Затворник)[24]. Убедить в том, что между научной мифологией и христианством нет противоречий, можно только тех кто или совершенно не знает ни того, ни другого, или того, кто желает быть обманутым.
Учение же святых Отцов основано не на убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении Духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией (1 Кор. 2, 5–6). Отцы прекрасно знали, что светская ученость не может открыть ничего верного о Боге (св. Григорий Палама). И знание это основано не на “мракобесии” и “ненависти тьмы к свету” (как объясняют это науковеры), а на трезвой оценке границ и возможностей научного знания. Церковь во-первых знает, что обычное человеческое ведение находится в пределах природы и не способно познать то, что выше природы, а вера касается того, что выше природы. Совершенно очевидно, что, как нельзя вытащить самому себя из болота, так невозможно естественному разуму узнать то, как возникла сама природа. Из закона не выведешь процесс его появления. Так что космогония просто по определению не может находиться в сфере деятельности науки. И если она за это берется, то мы имеем дело не с ней, а с прикрывающейся ей мифологией.
Во-вторых, Отцы прекрасно знали о том, что человеческий разум поврежден грехом и потому непрерывно меняется, ему свойственно заблуждаться и потому он не способен достичь полной истины даже в познании видимого мира. Часто “последнее слово науки” устаревает еще до своей публикации. Не нелепо ли требовать от нас пересмотра своей веры каждый раз после новых “открытий”?[25] Поэтому мы, по словам свят. Василия Великого, “предоставив им низлагать друг друга, сами же, не касаясь рассуждений о сущности, и поверив Моисею: прославим наилучшего Художника”[26].
Это тем более важно, что если наука принципиально не способна дать адекватную оценку прошлого (ведь для восстановления прошедших событий неприменим экспериментальный метод) при отсутствии свидетелей, то Откровение само является таким свидетельством, исходящим от Творца, и дает возможность любому человеку “воспроизвести этот опыт”. Для этого существует иной, сверхрациональный способ познания, именуемый созерцанием. А по словам преп. Григория Синаита (Главы о заповедях, догматах и пр. гл. 130) и преп. Исаака Сирина (Слово 21), душа, очистившаяся от страстей бывает восхищаема до видения “составления видимых вещей”. Но этот способ познания, — совершенный, безошибочный, истинный, — доступен лишь тем, кто хранит Предание Бога, неразбавленное мутными измышлениями философии по человеку, а не по Христу (Кол. 2, 8), через Которого только и возможно пройти мимо пламенного меча и вкусить плод Древа Жизни с которого не вкусил Адам.
