Я услышала, как он выругался и сказал мне идти туда, куда я ещё никогда не ходила. И через пять минут я уже держала курс домой.

И почему меня постоянно окружали всякие подонки? Станислав Викторович даже наплевал на то, что я несовершеннолетняя, что я больная, он попросту хотел дружить, видите ли, со мной. Знала я, что это за дружба, поэтому и не согласилась. Подходя ближе к дому, я подняла голову и посмотрела, горит ли свет в окне маминой комнаты. Странно, но он почему-то не горел. Может, она устала, да легла спать? Я на это очень надеялась, потому что думала, что завтра утром она уже и не вспомнит, что я пришла поздно.

Я тихо открыла дверь ключом и вошла в квартиру. К счастью, мама действительно спала уже у себя в комнате. Время тогда было часов восемь, поэтому я, не поужинав, решила поскорее уйти к себе и сделать домашнее задание. Вот, уже севши за уроки, я вспомнила, что завтра - суббота, и уроков нет. Моё настроение немного поднялось, и я пошла снова в тёмный коридор. Чтобы поискать в карманах курток триста рублей на завтрашний поход в кино, но отыскала я всего лишь жалкую сотню.

И что мне было делать? А если, насчёт дачи уже бы не позвонили, а работа уборщицы не такая уж и оплачиваемая. Чёрт, я её только подставляла и всё усложняла, а реальной помощи от меня она и не видела. Мне было очень стыдно смотреть ей в глаза, я переживала, что она скажет, что ей всё надоело, и что она больше не будет бороться. Мне было её жаль, и я не могла никак улучшить нашу жизнь.

Почему, как в моей жизни всё начинало налаживаться, то сразу случалось что-то, что полностью всё разрушало. Я только обрадовалась, что у меня появилась работа, у меня появилась надежда на скорейшее выздоровление, и тут, опять ужасные люди на моём пути, которые меня сломили. Такими темпами, я чувствовала, что скоро впаду в депрессию, хотя я уже и так была на гране. Надоело мне думать о плохом, поэтому я легла спать.

Мне хотелось проснуться, открыть глаза и перестать смотреть этот ужас, но я не могла. Моё тело точно парализовало. Мне снилось, как я лежу и смотрю вверх, на облака. Вмиг солнца сменилось тучами, а в ушах зазвенел плач вместе со звуками дождя. Я пыталась подняться, но тут, ухватившись за что-то деревянное и мокрое, я ужаснулась. Было тесно, неуютно, потому что моё тело лежало в гробу, а плач — это плач моей матери. Она стояла одна, больше никого не было, кроме тех мужчин, которые должны были придавать меня земле. Мама подбежала ко мне, ладонями схватилась за моё лицо, стало трясти его. Она что-то кричала, просила меня очнуться, но я не могла.

Я чувствовала, что была жива, что сейчас меня закопают живьём, но мама этого не видела. Я отдалялась от неё, так же, как и небо от меня. Я кричала: «Нет! Я жива! Нет!», но у меня ничего не выходило. В глазах потемнело, не только от того, что крышку гроба давно заколотили, а потому что я не могла всё это видеть, я сама зажмурилась от страха.

Как только меня закопали, только тогда я проснулась в холодном поту, а тело моё тряслось, как осиновый листочек.

— О боже, это сон, — выдохнула я, протерев лоб ладонью, — нет, я точно больше не усну.

Я встала с постели и взглянула на часы — пять утра. Самое время, чтобы встать и приготовить маме вкусный завтрак, а потом и самой пойти готовиться к походу в кино. Я делала всё это с таким удовольствием, с таким желанием удивить маму, что даже и позабыла о болезни, мысли о которой не давали мне покоя всю эту неделю. Три часа пролетели так незаметно, а я уже успела накрыть целый стол к тому времени, как мама проснулась. Я решила испечь пирог только для неё, а самой попить кофе с бутербродами, ведь я так хотела её порадовать, и чтобы она хоть за завтраком не стояла у плиты. Не часто я её баловала приготовлением завтраков или обедов.

Я сидела и пила кофе за столом, как услышала, что на кухню зашла мама.

— Почему пахнет яблочным пирогом? — она улыбнулась. Это было такое счастье для меня.

— Мама, — я подскочила со стула и подбежала к ней, — я приготовила его для тебя. — Я отдёрнула полотенце с пирога, который стоял на тумбе у плиты.

— Когда ты успела? — удивилась она и обняла меня.

— Сегодня утром. Ты садись, вот, чайник уже вскипел, сейчас тебе чай налью. Или ты хочешь кофе? — я летала по кухне, словно бабочка.

— Не стоит, не стоит. Я сама себе налью. Вы во сколько встречаетесь-то?

— Ну, через два часа, но я успею! Давай, я порежу тебе пирога, сколько кусков? Два? Три? Так что, чай или кофе?

Мама села за стол и наблюдала за тем, как я орудую ножом, разрезая ароматную шарлотку. Моей радости не было предела, что я сделала маме приятное, что сейчас она вкусно позавтракает и может спокойно заниматься делами. После завтрака я решила собираться в кино. Я даже не знала, на какой фильм мы идём, мне просто хотелось сходить и всё. Мама за завтраком рассказала, что она переживает насчёт того, что никто не звонит по поводу дачи. Это, конечно, подпортило и мне и ей настроение, но мы обе не теряли надежды.

— Ты общаешься со Смирновым? — вдруг спросила она меня на выходе из квартиры.

— Пашей? Нет.

— А он не идёт в кино?

— Не думаю. Ему неинтересны такие мероприятия, я уверена.

— Ну, ладно, иди.

Спустя минут тридцать, я уже сидела на лавочке у кинотеатра. Город у нас небольшой, около ста тысяч населения, поэтому кинотеатр был не очень большой. Я пришла самая первая, и это меня радовало ещё больше. Услышав голоса, я обернулась, и в тот момент не знала, радоваться мне или плакать. Смирнов шёл, улыбаясь, прямо глядя на меня, вместе с какими-то парнями, которые не из нашего класса, да и вообще, не из нашей школы. А где же остальные? Где девочки? Нет, я решила уходить. Только дёрнувшись со скамейки, меня схватили за куртку и резко откинули назад.

— Куда собралась?

— Я вспомнила, что забыла выключить утюг и телевизор там… Я пойду, пожалуй.

— Э-э, нет, никуда ты не пойдёшь. Я не верю, что у тебя какой-то там утюг. Я хочу тебя видеть здесь, а потом сидящей в уютном креслице и смотрящей кино.

— Кто эти парни?

— Эти? — он обернулся на них, а потом присел рядом. — Это мои друзья — Олег и Виталик. К сожалению, остальные из класса отказались.

Я знала, что они не отказались, это он сказал им, чтобы они не приходили. Но зачем? Чтобы обижать меня или, наоборот, помириться? Вот же, собака этот Смирнов. И самое ужасное то, что я никак не могла ему отказать, я не могла уже послать его, как это было раньше, я не могла просто так убежать. Он знал, что всё это будет неискренне, и что я делаю это специально. Он знал о моих чувствах к нему, поэтому позволял себе больше, чем раньше.

— Здравствуйте, дети, — учительница, — о, и не дети. — Она улыбалась и даже не думала их прогонять. — Ну, что, пойдёмте. Смирнов, иди-ка сюда.

— Да, Марина Александровна, — он подбежал к ней, и они вместе зашли в зал.

— А где остальные? — выдавливая улыбку, спросила она, а я шла позади всех.

— Ну, знаете, наверное, они отказались!

— Так, берите билеты, потому что у меня уже всё куплено, — Марина Ивановна сказал нам всем название фильма.

После покупки билета, я сидела за столиком и пила колу, как по обеим сторонам от меня село два парня. Они положила руки на спинку кресла, а рука одного и парней, нежно поглаживала меня по волосам. Незнакомцы, улыбаясь, уставились на меня.

— Я, наверное, пойду, — я пыталась встать, но один из парней притормозил меня.

— Куда же ты? Скоро кино начнётся.

— Эй, парни! — прикрикнул Смирнов, садясь за мой столик, только напротив. — Давайте ко мне, зачем вам нужна эта… вот эта?

— Ну, почему же, она очень даже ничего, — он уткнулся носом в мои волосы, но тут спокойствие нарушил Паша:

— Олег. Подошёл сюда.

— Ладно, ладно, парень, иду.

Я, увидев, как собираются люди у нужного зала, тоже подскочила и побежала к ним.

Фильм прошёл спокойно, не оставив во мне никаких впечатлений, а друзья Павла ко мне, слава богу, не приставали. На выходе из зала я столкнулась с каким-то мужчиной, и мои остатки от попкорна случайно оказались на нём, закатываясь под свитер.