Комната, в которую он меня привел, была небольшой, выполненной в коричневых тонах, запирающейся на ключ, с двумя кожаными диванами, расположенными друг напротив друга, журнальным столиком между ними, камином, баром и фикусом. Я быстро огляделась, и вновь поморщилась от причиняемой им боли, но как и до этого промолчала, пока он не заметил, что слишком сдавил мою руку и не отпустил меня.

— Ты что-то принимала? — уже более спокойно, проговорил Руслан, открывая бар и выуживая из него виски.

— Нет, — односложно ответила я, поправив юбку платья.

— У тебя зрачки расширены. Учащенное сердцебиение. Если последнее я могу списать на твой страх передо мной или кем-либо другим, то первое нет. Что ты принимала? — уже более жестко повторил мастер, а я сделала шаг назад, ощутив, как во мне просыпается злость.

— Ничего. Я же сказала! — повысив голос, рыкнула я, заставив мучителя сузить взгляд и поиграть желваками, прежде чем он направился ко мне.

Возвышаясь надо мной, вглядываясь в мои глаза, Руслан начинал пугать меня. По телу прошла дрожь, когда он сжал мои скулы большим и указательным пальцем, приподняв лицо. Он наклонился ко мне и время остановилось. Я ощущала лишь его размеренное дыхание и слышала, как дико бьется сердце в груди. Кажется, он тоже это слышал.

— Ты как зверь в клетке: смотришь, скалишься, но не можешь укусить. Разве тебе не надоело бороться со мной? Разве не проще принять мое покровительство, Рита? Зачем ты из раза в раз вынуждаешь меня причинять тебе боль? Она тебе нравится? — хрипло произнес мучитель, а я шумно сглотнула.

Он словно видел мое нутро, сканировал насквозь. Словно чувствовал и понимал то, что не понимала и не чувствовала я. Он заставлял меня бояться. Только теперь это был другой страх, какой-то непонятный, не такой, какой я ощущала тогда, когда он собирался убить меня, сейчас я скорее боялась его нормального отношения, потому что понятия не имела, что от него ожидать. Неизвестность убивала меня, и он это видел.

— Я хочу быть равной. Как и любой член твоей команды, а не твоей девочкой для развлечений, когда у тебя дерьмовое настроение.

Не знаю почему, но сейчас я чувствовала, что могу говорить то, что думаю. И почему-то я была уверена, что он меня услышит. Что мои слова не пройдут мимо его ушей, хоть и выглядело это забавно, ведь он так и продолжал сжимать мои скулы, выпячивая при этом мои губы.

— И ты ей станешь, если будешь подчиняться. Дисциплина — это главное, чему ты должна научиться, все остальное придет. Я буду тренировать тебя, обучать, но только если буду видеть, что от этого есть толк. Тратить время впустую я не намерен. Ты должна это понимать. И ты должна чувствовать разницу между тем, кем делаю тебя я, и между тем, кем хочешь стать ты сейчас, — делая акцент на моем внешнем виде, проговорил Руслан, а я вновь напряглась, ощутив, как его свободная рука легла на мою талию, и он плотнее притянул меня к себе. — Ты либо наемница, либо наложница. Другого не дано.

— А ты мой мастер, который в обоих случаях будет меня трахать, верно? — вздернув брови, проговорила я, отмечая, как он хмыкнул.

— Это мое право, Рита, от которого я не собираюсь отказываться. Но тебе лучше подумать о себе, и о своих правах, которые получаешь в первом, и во втором случае, — практически касаясь моих губ, проговорил Руслан, немного наклоняя голову вбок, под углом всматриваясь в мои глаза.

— У меня скулы затекли, — пожаловалась я, вызывая ухмылку на лице мучителя, который прижал меня еще теснее к себе.

Я могла ощутить его дыхание на своих губах. Дрожь наших тел. Боже! Его трясло вместе со мной, хоть он и пытался всеми силами это скрыть. Я могла немного податься вперед и прикоснуться к нему. Я могла вновь ощутить его вкус, но тормозила себя.

Он был опасным. Губительным для меня. И здравый островок моего разума это понимал. Я не должна была ему доверять. Не должна была тогда просить у него защиты. Я не должна была спать с ним. Но мне нужно было стереть с себя, с памяти выродков, которые растоптали меня, фактически уничтожили. Мне нужно было избавиться от ощущения мерзких, отвратительных рук на своем теле, в себе. Я должна была заместить эти воспоминания. И он с этим справился. Он отгородил меня от ужаса, который я не смогла бы перенести в одиночестве. Он спас меня. Практически исцелил. Сделал сильнее. Он дал мне шанс влиться, и я до последнего его не упускала. И даже сейчас, я все еще могла образумиться и попытаться подстроиться под Систему, а не ждать, пока она пройдет по мне катафалком. А она пройдет, в этом сомнений быть не может. Она уже прошлась, но недостаточно, чтобы уничтожить, недостаточно, чтобы сломать.

Руслан перехватил мое лицо под подбородок, и задрал голову выше. Осторожно так, словно боясь меня спугнуть, он прикоснулся губами к моим губам. Я позволила его языку проскользнуть внутрь. Позволила вжать свое тело в его торс, при этом ощущая боль в ребрах от ушибов. Он дьявольски медлил, пробуя меня на вкус. Смешивая нас. Переплетая свой язык с моим. Играя. Завлекая. Прикусывая и отпуская.

Меня никто и никогда не целовал так, как делал сейчас это он. Никто не вызывал во мне столь сокрушающий страх и желание. Ненормальное, разрушающее желание. Я боялась коснуться его. Мои руки повисли вдоль моего тела, его же жестко удерживали меня, словно я могла от него сбежать.

Еще немного, и я бы задохнулась в нем. Запустила бы свои пальцы в его жесткие, угольно-черные волосы и сжала бы их на затылке, привлекая его сильнее к себе, не давая возможности на передышку. Но нас прервали: грубо и неожиданно так, что я услышала рассерженный рык Руслана, направленный на вошедшего.

— Мастер?

Голос Дока словно отрезвил меня. Я попыталась отпрянуть от наставника, но он по-прежнему удерживал меня за лицо и талию, не давая отстраниться. Пока не заметил в моих глазах панику, смятение и черти что еще. Только тогда он отпустил меня, развернувшись на пятках в сторону Вадима, сложив руки за спиной.

Я видела, как Док нахмурился и слегка склонил голову, будто извиняясь за что-то, не смея поднять свой взгляд на мастера, пока тот испепелял его черным огнем в своих глазах. У него всегда был безумный взгляд, когда он был раздражен или чем-то недоволен, а когда был в гневе, его взгляд говорил лишь о том, что сейчас он будет убивать. И пока в эту стадию он не перешел, но был близок.

— Вы звали меня, — по-прежнему не смотря на Руслана, проговорил Док, а я словно срослась со стеной.

— Очевидно, — раздраженно бросил мучитель, склоняя голову набок. — Возьми у Риты кровь. Мне не нравятся ее зрачки.

— В этом нет необходимости. Я вколол ей сыворотку счастья…

— Что ты сделал?! — рыкнул наставник, а мышцы на его спине вздулись от злости под рубашкой, отчетливо натягивая ее.

— У меня не было выбора. У нее пошло отторжение от обезболивающего, и мне пришлось снять боль другим средством. Я вколол малую дозу. Максимум два накрытия, если не меньше, — рассудительно проговорил Вадим, наконец посмотрев мастеру в глаза.

— То есть ее внешний вид следствие вколотого тобой наркотика? — тягуче произнес Руслан, смерив наемника пристальным взглядом.

— Нет, я сама этого захотела, — подала голос я, заставив мучителя обернуться, и наградить меня взглядом «прикуси язык или я его вырву».

— Очевидно, он снял с нее барьеры, и ей захотелось что-то вам доказать, пока она была на подъеме. Впрочем, уверен, вы уже все выяснили и без моей помощи, — сузив взгляд, изрек Док, зарождая зрительную борьбу с мастером, а мне отчетливо стало не по себе.

— Забываешься, — предостерегающе, сквозь зубы процедил Руслан, отвечая убийственным взглядом на вызов Вадима.

— Ее кровь очистится по моим подсчетам через три-четыре часа, не больше. За это время я подготовлю менее действенное обезболивающее, но оно не будет иметь за собой никаких побочных эффектов. Если я вам более не нужен, то позвольте удалиться, — рассудительно проговорил наемник, все это время ни разу не посмотрев на меня.