Последние группы беженцев неспешно покинули прибрежный район, ставший за эти месяцы для них настоящей тюрьмой. Те немногие из мутантов, что были слишком слабы или больны, чтобы совершить длинный и трудный переход в западные пустоши, остались на обезлюдевших улицах. Свой последний приют эти несчастные находили внутри покинутых жестяных лачуг, которые освободились от прежних хозяев. Однако все улицы речного квартала по-прежнему оставались заваленными тысячами брезентовых палаток и собранных из подручного хлама шалашей, в которых уже никто больше не ночевал. Лишь редкие и слабые огоньки костров освещали некогда переполненный людьми район.
После наступления второй ночи, с промозглой и запруженной нищенскими палатками улицы исчезли даже многочисленные стражи. Не было никого из тех вооруженных топорами и копьями мутантов, которые еще два дня назад зорко охраняли военный ангар, в надежде получить дневной паек. Мрачная улица теперь оказалась совершенно безлюдной, и никто из оставшихся беженцев даже не выглянул из своих лачуг, чтобы посмотреть на движущуюся под покровом ночи колонну бронетехники.
Она выстроилась на границе контролируемого ополчением района и последние приготовления к опасной экспедиции были почти завершены. Четверо наиболее крепких и рослых мьютов стали водителями всех броневиков. По мнению Хамида, лично руководившего проведением операции, именно мьюты лучше других знали Мусорный город со всеми его переулками, лабиринтами хижин и заваленными различным хламом дорогами. Наемников-людей он решил разместить по двое в экипаже обеих техничек, куда в качестве дополнительной поддержки усадил по одному из своих наиболее преданных бойцов ополчения. Все остальные солдаты Хамида вместе с ним заняли кузова двух бронированных грузовиков.
Совершено буднично, будто это была легкая прогулочная поездка, маленький караван машин потянулся по направлению к возвышавшейся на востоке бетонной стене, огромным серым пятном закрывавшей половину ночного неба. В полной тишине, даже не включая фары и двигаясь со скорость среднего человеческого шага, четыре броневика ехали по широкой дороге, тянувшейся по окраине всего речного района. Под колесами тихо хрустел щебень и куски асфальта. Иногда стальные борта машин таранили некоторые из стоящих на дороге шалашей и палаток, легко рассыпавшихся под ударами броневиков.
Рассел стоял в полный рост внутри переделанного кузова легковушки, стараясь сильно не высовываться за края брони. Защищенный со всех сторон стальными листами, он крепко сжимал рукоять пулемета, плотно прижимая его приклад к плечу. У его ног, просунув ствол сквозь небольшую амбразуру, сгорбившись, сидел Грегори. Почетное место рядом с водителем, возле рукоятки второго пулемета, занимал один из гибридов Хамида. Впереди них не было никого, только дорога, ведущая к стене и охватывающая широким серпом дальние позиции врага, а позади медленно катились еще три бронированные машины.
Широкий стальной плуг, приваренный на капот автомобиля, скрежеща, раздвигал перед ними валявшийся на дороге мусор. Через несколько минут, проведенных в полной тишине и невероятном напряжении, экспедиционный караван выехал на широкую асфальтированную площадку, с которой начиналась нейтральная полоса, разделявшая две враждебных армии.
Позади них оставались лишь холодные серые руины и жестяные дома-муравейники, а также глубокая сеть траншей и блиндажей, с тысячей вооруженных ополченцев. Впереди высились знакомые и однообразные безлюдные развалины, окруженные широкой полосой заграждений из колючей проволоки. Безжизненность и кажущаяся пустота чужих руин была очень обманчивой. Морально готовясь к самому худшему исходу этой операции и всячески стараясь подавить в себе страх, Рассел еще крепче сжал рукоять пулемета и направил его ствол вверх, на крыши заброшенных домов.
Без тени страха или сомнения мутант-водитель уверенно повел машину на лобовой таран с проволочным заграждением. Заскрежетала сталь. Два небольших наспех сколоченных из подручного мусора железных «ежа» стали царапать асфальт, двигаясь вслед за натянувшейся колючей проволокой. Водитель добавил газу, и машина рывком скакнула вперед, пропоров широким плугом проволочные заграждения.
Некоторое время спустя, они проезжали под большим металлическим мостом, высоким навесом скрывавшим пограничную часть дороги. С железных балок и перекрытий моста свисали три подвешенных за ноги обезображенных тела. Их страшные силуэты, лишь отчасти различимые в темноте, медленно покачивались на ветру. Они создавали мрачное предупреждение для всех, кто пытался проникнуть на территорию подконтрольную вооруженным сектантам Братства Аэрона.
Завидев их через бойницу, Грегори сжался в комок на дне кузова, стараясь не поднимать голову и не натыкаться взглядом на обезображенные трупы этих несчастных. А Рассел, который не мог спрятаться от отвратительного зрелища в глубине машины, лишь сильнее вжал приклад пулемета себе в плечо. Он принялся набирать в легкие больше воздуха, чтобы сдержаться себя, как только почуял тошнотворный смрада разлагающихся тел.
Когда они проехали мост и примерно на сотню метров углубились во вражеский район, раздались первые выстрелы. Короткая автоматная очередь звонко простучала по стальной броне автомобиля. Не различая в темноте и суматохе врагов на черных и пустых развалинах кирпичных домов, Рассел открыл огонь наугад.
Сверкающие огни пулеметных пуль помчалась вдаль, рассыпаясь на смертоносные искры по обвалившимся стенам и крышам каменных развалин. Машина взревела двигателем и рванула вперед под градом автоматных пуль, сыплющихся на нее со всех сторон. На высоких кирпичных развалинах и шиферных крышах жестяных лачуг то и дело вспыхивали огоньки, вырывавшиеся из оружейных стволов.
Попытка незамеченными проникнуть на вражескую территорию с треском провалилась, даже не успев начаться. Стреляя из всего доступного оружия, караван из четырех броневиков мчался через окружение, сметая все на своем пути и совершенно не стесняясь включенных фар и грохота крупнокалиберных орудий.
На первом же перекрестке, со стороны невысокой железобетонной коробки, зиявшей пустыми глазницами окон, выскочили трое мутантов. Благодаря своей изодранной красной форме сектанты были неплохо различимы даже ночью. Свет фар скользнул по ним, сделав на мгновение видимым и большую широкую трубу, которую один из них пытался поднять на своем плече.
Водитель резко вывернул руль, и на полном ходу, скрипя шинами, машина обернулась на девяносто градусов. Раздался хлопок, переросший в нарастающий свистящий гул. Большая красная точка, оставляя за собой огненный шлейф, пронеслась в нескольких метрах над головой Рассела, на секунду обдав его горячим воздухом.
Ракета шарахнулась об стену соседнего здания и тут же превратилась в огромный ярко-оранжевый взрыв. В огненном всполохе света можно было даже увидеть, как поднялось густое облако пыли и песка, а затем начали обрушаться и без того ветхие перекрытия.
Караван свернул на соседнюю улицу под настоящим градом пуль и помчался дальше по ней, разметая стальными бортами случайно попадавшихся на пути сектантов, которые пытались на ходу запрыгнуть во вражеские машины. Со всех сторон на них дополнительно сыпались выстрелы.
Расстреляв целую обойму всего за несколько минут, Рассел с негодованием подумал, что теперь менять диск пулемета придется на полном ходу. Машину трясло от бешеной скорости, мотая из стороны в сторону. Вильсон, что-то невнятно кричащий и более разборчиво матерившийся, при каждом очередном крутом повороте с налета бился головой об амбразуру.
Главное, что спасало в этой ситуации весь крохотный отряд, это их водители. Мьюты, на поверку оказавшиеся профессионалами своего дела, хорошо ориентировались в узких улочках зеленого квартала, умело маневрируя и уводя караван все глубже в оборону врага, и не подставляясь под удары ракет.
С каждым новым поворотом кучность стрельбы становилась плотнее. На некоторых крышах уже загоготали вражеские пулеметы. И пули, как горох, звонко бились об стальную обшивку машин.
