«Конечно, у такого красавца не может не быть парня», – говорит он сам себе и, развернувшись, идёт к выходу, не желая видеть, как двое парней весело хохочут и носятся друг за другом по лужайке.
Манхэттен зажигает свои огни, освещая людные улицы, пока не на полную мощь, потому что солнце ещё наполовину выглядывает из-за горизонта. Магнус идёт вдоль дороги, и мысли о том брюнете не дают ему покоя.
«Ты даже не знаешь, как его зовут», – рассуждает он про себя. «И он не один, ты не мог просто взять и подойти».
Но мысли не уходят, а продолжают настойчиво лезть, провожая его до самого порога квартиры.
Магнус любит танцевать. Это то, что снимает с него напряжение, то, что освобождает от непрошенных мыслей, то, что помогает забыться. И он редкий человек, потому что его хобби является и его работой. Он владелец и преподаватель танцев в собственной студии.
Но сегодня танцы – это то, что распаляет его сильнее. Потому что мысли о чумазом голубоглазом парне не спешат покидать его голову, подкидывая ему красочные картинки, и он продолжает думать о нём. Мечтать. Представлять, как бы его руки сейчас опоясывали его талию, а бёдра притирались к его бёдрам. Звуки латиноамериканской музыки обволакивают его тело, и он прибавляет громкость и растворяется в ней. Движение руками, ногами и тазом, прикрытые глаза, пот, стекающий по телу, и сбившееся дыхание – да, танцы для Магнуса – это вся его жизнь.
Позже вечером, сидя за чашкой чая у окна, он видит в квартире соседнего дома знакомые белобрысые волосы и наглую ухмылку. Тот самый блондин, чёрт его дери! Всего три окна квартиры Магнуса выходят на эту сторону: спальня и два в гостиной, и квартиру напротив можно рассмотреть тоже через три окна. В одном явно спальня, и в ней тот наглец, обнажённый и с полотенцем на бёдрах, хвастается своим мокрым телом, словно полотенце создано для того, чтобы висеть на нём, а не для вытирания.
Всё окончательно обрывается внутри, когда в комнату заходит не кто иной, как сам художник. Его волосы влажные, и на нём лишь шорты. Магнус прячется в темноте своей спальни и наблюдает, как парни в квартире напротив о чём-то спорят, а потом весело смеются, и блондин, закинув руку художнику на шею, ведёт его куда-то вглубь квартиры, где Магнус не может за ними наблюдать.
Магнус понимает, что это глупо – вот так следить за неизвестным человеком, но перебороть своё любопытство не может. Голубые глаза слишком чётко врезались в память и с этого дня начинают свою жизнь под закрытыми веками Магнуса. И сводят его с ума.
Парень напротив часто дома днём, но не по вечерам. Квартира темна в вечернее время суток, и это злит Магнуса до дрожи в пальцах и скрипа зубов. Блондин часто мелькает в квартире, и это тоже раздражает. Однажды Магнус видит там девушку, которая очень похожа на художника, за исключением глаз. Та весело хохочет, хватая в объятия двух парней, и мысль о том, что, видимо, сестра одобряет блондина, режет сильнее ножа.
Магнус не понимает. Действительно не понимает, как такой светлый и невинный на вид парень мог связаться с наглым и вечно ухмыляющимся придурком, от которого за километр несёт фразой «Я здесь самый крутой». Магнус не хочет думать, за что его мог полюбить художник. И этим вечером он пускает к себе Камиллу, чтобы как следует оттрахать её с закрытыми глазами, под веками которых, как уже известно, живут глаза художника.
Магнус хочет узнать парня ближе. Знать его привычки и любимые вещи, знать, умеет ли тот танцевать, знать, какую музыку предпочитает. Поэтому он пытается рассмотреть его квартиру. Она явно не большая, но уютная и на стенах картины, которые, как думает Магнус, он написал сам. Он часто наблюдает, как парень занимается этим.
Он так часто думает о художнике, что уже начинает чувствовать себя маньяком, который следит за своей жертвой.
***
– Это смешно, Магнус, – говорит Рагнор, когда друзья в очередной раз навещают его. – Ты не знаешь о нём ровным счётом ничего. Невозможно любить человека в таком случае.
– А как же та самая любовь с первого взгляда, о которой ты мне постоянно твердишь? – возмущается Катарина, хмуро глядя на своего жениха поверх кружки.
Рагнор лишь фыркает и отворачивается.
– Я знаю его, – улыбается Магнус.
Он стоит на кухне и опирается поясницей о тумбу. В руках чашка ромашкового чая, а на лице влюблённая улыбка.
– Он художник, – еле слышно произносит он. – Знаете, когда он рисует, то начинает, как все, кистью, а потом закусывает её между зубов и рисует пальцами, – азиат хмыкает и продолжает. – У него собирается складка, – он подносит палец к месту между бровями, – вот здесь, когда он усердно старается. Ещё он всегда пачкается в краске. Он не может просто написать картину и остаться чистым. Ему это не дано!
Магнус не рассказывает друзьям, как часто мечтает о том, что бы они вытворяли обмазанные краской и полностью обнажённые. Это слишком интимное. Нет, Магнус не из робкого десятка и далеко не стеснительный, и, наверное, будь это кто-то другой, он бы поведал обо всём в мельчайших подробностях. Но это он. И этим всё сказано.
– Ты действительно влюбился, – шепчет Катарина, щурясь и внимательно изучая лицо друга.
– Действительно, – кивает Магнус и счастливо улыбается, закусывая губу, чтобы не дать улыбке расползтись от уха до уха.
– Вот это да! – восклицает Рагнор. – Парень одним своим видом залечивает твоё сердце, а ты так и будешь всего лишь наблюдать за ним?
– Я не могу просто появиться у него на пороге и сказать, что влюблён в него на протяжении двух недель. Это будет слишком странно. Тем более, у него есть парень.
– Это поправимо, – улыбается Катарина. – Пора пустить в ход тяжёлую артиллерию, Магни.
Парни весело хохочут, и только сейчас, в компании друзей, Магнусу удаётся не обращать внимания на тёмные окна в квартире напротив.
***
Это была бессонная ночь. Магнус просто сверлит пустым взглядом потолок и старается не двигаться, чтобы не разбудить Камиллу, спящую рядом. Она устроилась на его руке, и азиат как можно тише вытаскивает её из-под шеи девушки.
Магнуса тошнит от себя. Но забыться и выплеснуть всю злость Камилла помогает, поэтому Бейн позволяет ей приходить снова и снова, и теперь они уже поменялись ролями, и он её использует. Как бы там ни было, сейчас девушка цепляется за ускользающую руку, и Магнус готов отгрызть её и сбежать, лишь бы не провести ни минуты дольше в постели.
Город ещё не проснулся, и редкие машины проезжают мимо дома, поэтому Магнус надевает толстовку и выходит на улицу. Воздух свежий, ещё не испорченный выхлопными газами и запахами уличной еды, и Магнус вдыхает полной грудью, накидывает капюшон и бежит лёгким бегом в сторону Центрального парка.
Это совсем не похоже на Магнуса, но он теперь совершенно другой, более погруженный в себя и мысли. Это раньше он вставал не раньше обеда, а лишь потом брёл в свою студию, где преподаёт. Теперь же сон настигает его после целой череды мыслей, и он забывается им, беспокойно и ненадолго. Сон рассеивается ещё до рассвета, и Бейн теперь может любоваться и им, поэтому по утрам убегает в парк, чтобы привести мысли в порядок.
Дыхание, быстрый бег, вдох-выдох, раз-два-три, пульс стучит в ушах. От этого, правда, легче, и Магнус останавливается, чтобы восстановить дыхание. Парк почти пустой. Редкие хозяева собак, да такие же, как и он, бегуны. Ветер обдаёт холодком горящее лицо, и он скидывает капюшон с головы, чтобы освежить голову.
Взгляд бегает по деревьям, лавочкам, фонарям, а потом цепляется за знакомую фигуру, и только что восстановившееся дыхание снова сбивается. Спутать невозможно. Это он.
Чёрные волосы топорщатся в разные стороны и напоминают воронье гнездо. Сколько раз мечтал Магнус запустить в них пальцы – не сосчитать. Спортивные шорты, обнажающие накаченные голени, покрытые волосами. Магнус уже не один раз представлял, как будет больно тянуть их, а парень вдыхать воздух сквозь стиснутые зубы, потому что боль и удовольствие – две стороны одной монеты, а дразниться во время секса Магнус любит. Упругая задница маячит перед зелёными глазами, и хоть Бейн и держится на расстоянии, залипать на то, как поочередно чуть приподнимаются ягодицы, ему удаётся без большого усердия. Толстовка чуть задирается, когда художник начинает разминаться и делает наклоны в разные стороны, и Магнус еле успевает прийти в себя, потому что ноги уже несут его в сторону своей фантазии.
