Трясясь от ненависти и задыхаясь, Уиф, убегал от мерзкого голоса хомоноида-пропагандиста. Он заметил лавочку в дальнем углу аллеи, добежал до неё и рухнул чуть ли не плашмя на неё, пытаясь отдышаться. Юр и ДГ-29 пристроились рядом.

- Гадость какая! - трясясь от гнева и судорожно глотая воздух, вымолвил эквивал. - Промывка мозгов! У одних они на генном уровне промыты, - Он указал на осознанца, - другим радио пытается впихать разную ересь! Не выйдет, господа хорошие!

Он погрозил кулаком невидимым врагам. Осознанец сидел, понурив голову и тупо уставившись в землю.

- Он ведь тоже человек! - Уиф указал на ДГ-29. - Такой же, как и мы с тобой, Юр!

- Я знаю, - Юр посмотрел на осознанца. - Хоть сразу и не скажешь...

- Мы просто к этому привыкли, друг мой, - Эквивал уже почти отдышался. - Привыкли, что нас с детства окружают хомоноиды. Мы относимся к ним, будто к обычным устройствам: питаем, чтобы лучше работали, или подпинываем, покупаем и продаём, выкидываем, если они сломались.

Осознанец медленно повернул голову к оратору, в его глазах, очищенных от хомоноидной пелены, мелькнула толика разума.

- Мы ведь убийцы, Юр, самые настоящие убийцы! - со слезой в голосе убеждал Уиф. - Сколько хомоноидов гибнет в школах, когда учителя демонстрируют ученикам закон всемирного тяготения! Бросают хомоноида с девятого этажа, а ученики вычисляют время его падения. "Пишите условие задачи: тело падает с высоты аш..." В хомотеатрах - сплошь жестокие постановки, где персонажей бьют и убивают. И никто не задумывается, что артистов-хомоноидов мучают и умертвляют по-настоящему! Привыкли! Нам нужен реализм. Публика с каждым спектаклем требует больше и больше крови и мучений.

Он невидящим взором окинул пруд, находящийся за кустами. Там рослый хомоноид-лодка вёз на спине толстую даму; скорость он набрал приличную: лодка плыл неплохим брассом. Потом что-то случилось, то ли хомоноид выдохся, то ли его недостаточно накормили с утра, скорость его снизилась, и он начал тонуть. Дама завопила дурным голосом, и спасатель, дежурящий на берегу, немедленно оседлал мощную спасательную хомошлюпку, тут же рванувшую на помощь утопающим быстрым кролем.

- Ты неплохой парень, Юр, - благосклонно посмотрел на юношу Уиф, - раз вступил в ряды эквивалов. Кроме нас больше никто в этом гнилом обществе не борется за права хомоноидов. И чем нас больше, тем мы быстрее добьёмся своего - уравнять в правах хомоустройства и людей. Хомонизация - зло, хуже древнего фашизма!

Даму тем временем вытащили из воды. Провинившаяся лодка тоже выползла на берег и села в сторонке, вобрав голову в плечи. Спасённая начала препираться со спасателем, тот извинялся за некачественный транспорт и обещал отремонтировать лодку в самое ближайшее время, чтобы не пострадали другие отдыхающие. Или утилизировать, если он не подлежит ремонту.

Сидящий до сих пор смирно осознанец вдруг издал протяжный стон и начал заваливаться набок. Уиф, мгновенно среагировав, вынул книгу и начал отчитку:

- "Как томительно жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею..."

Осознанец почти затих. Но в это время по аллее верхом на статном вороном хомоноиде проезжала симпатичная девушка в костюме всадницы с хлыстом в руках. Возле лавочки с беглецами она резко тормознула, спешилась и ласково потрепала хомоноида по крупу.

- Молодые люди, можно отсюда к Южным воротам проехать? - спросила она, подозрительно стрельнув глазами в сторону ДГ-29, у которого в уголках рта выступила пена.

Уиф указал ей направление. Но юная всадница не собиралась уходить:

- Вы книгу читаете? - с удивлением спросила она, не очень вежливо тронув хлыстом томик в руках Уифа. - Зачем?! Есть же отличные хоморидеры!..

Грузный эквивал всем видом изобразил желание, чтобы собеседница как можно скорее убралась, но она не отставала:

- Я недавно купила шикарный ридер: приятный баритон, отличная дикция, память на триста романов. Есть детективы, есть фантастика... - щебетала всадница, дружелюбно улыбаясь.

- У вас всё? - раздражённо спросил Уиф, всем видом показывая нежелание продолжать беседу.

Он так резко поднялся с лавочки, что случайно сбил кепку ДГ-29. Девушка удивлённо уставилась на лоб осознанца, потом медленно перевела взгляд на книгу, и её приветливая улыбка моментально исчезла. Она бойко вскочила на спину своему вороному; тот подхватил её под коленки и, пришпоренный, резво поскакал по аллее.

- Попались мы, Юр! - тревожно проговорил эквивал. - Уходить надо! Сдаст с потрохами нас эта всадница. Чёрт, этого опять ломает не вовремя! "Лениво и бездумно, будто гуляющие без цели, стоят подоблачные дубы, и ослепительные удары солнечных лучей зажигают целые живописные массы листьев..."

Через пару минут осознанец пришёл в себя, и беглецы рванули к Северным воротам - в сторону, противоположную той, куда ускакала всадница. Теперь уже не до маскировки, поэтому они летели во весь опор. Уиф сшиб подростка, неудачно подвернувшегося им под ноги. Паренёк слетел с хомобайка и довольно сильно ударился о тротуар: падать было высоко, поскольку он сидел на плечах своего хомоноида. А Юр, оглянувшись на упавшего, едва не налетел на малыша. Хомоноид, у которого на спине сидел ребёнок, катал его на четвереньках, поэтому юный эквивал сумел ловко перескочить через такое невысокое препятствие.

У Северных ворот скучковалась немногочисленная публика. Зеваки глазели на свежую инсталляцию: десятка два спортивного вида хомоноидов выстроились хитрой пирамидой и застыли в красивых позах. Зрители аплодировали. Уиф выругал себя. Он совсем забыл, что в это время администрация парка частенько забавляет редких посетителей живыми хомоконструкциями. Странное искусство не пользовалось большой популярностью у горожан, но некоторое число поклонников всё же собирало.

Беглецы с разлёту врубились в кучку зевак и, расшвыривая, начали продираться к выходу. Но, к сожалению, им не удалось покинуть парк: у осознанца начался новый приступ ломки. Он резко остановился и, скорчившись, упал на тротуар. Уиф наклонился над ним и завопил наизусть:

- "Серые стога сена и золотые снопы хлеба станом располагаются в поле и кочуют по его неизмеримости..."

- Осознанец! - выкрикнул кто-то из толпы зевак, указывая на упавшего ДГ-29.

Хорошо одетый благообразный мужчина подбежал к небольшому хомоноиду, стоящему возле ворот, и сильно нажал ему на нос. Тот немедленно подал сигнал тревоги во всю лужёную глотку, и два воротных хомоноида богатырского сложения, сцепившись руками, тут же заблокировали выход. Тревожный хомоноид продолжал голосить на весь парк.

- Да где же Служба контроля, наконец?! - возмущались в толпе.

Побледневший Юр вдруг сел наземь и закрыл лицо руками.

- Нас поймают, Уиф! Поймают! - лопотал он, пытаясь съёжиться и стать незаметным.

- Уходим, Юр, быстрее! - Эквивал затормошил соучастника за плечо, сам не зная, где им теперь спрятаться.

А из глубины парка к ним приближались четверо крепких мужчин в сиреневой форме.

12. Остаться в облаках

Он ощутился в вожделенном и загадочном мире чистых идей. Где не было липких нескладных тел, которые нужно питать, высыпать и отдыхивать. Где не существовало материи, сковывающей свободный полёт духа инерционностью и причинностью. Там не наблюдалось мешающих упругости, вязкости, трения и электрического сопротивления. Только бестелесные законы, правила, судьбы, события и замыслы.

Он сам был судьбой. Абстрактной судьбой идеализированного воина, не воплощённой ни в одной реализации и не требующей носителя. Ему не нужны потные-жрущие-спящие двинянины-гедвины-двинге. Здесь у него имелись теоретические наставник, родители-порожденцы и хозяин. Ещё у него была абстрактная подруга, а, может, даже чуть больше чем подруга. Его окружали метафизические враги и бестелесные соперники. Здесь ему уютно и не хотелось нигде реализовываться, ни материально, ни квазиматериально. Его судьба не нуждалась в воплощении.