- Заметил, крехен Ханне, - кивнул инспектор. - Он бы сделал нам замечание, но побоялся господина Борге.

- Что вы думаете насчёт моего предложения? - поинтересовалась инспекторша.

Двинге ответил не сразу. Он задумчиво глядел на юную официантку, расставляющую заказанные блюда. Когда она поставила перед сослуживицей большую тарелку спаржи с лесными ягодами, инспектор, наконец, ответил:

- Открыть несколько филиалов департамента рискованно или где-то даже авантюрно, однако положительный эффект, я думаю, вскоре даст о себе знать. Ваше, крехен Ханне, предложение, безусловно, понравилось начальнику департамента.

- Вероятно, господин Борге имеет некоторую склонность к авантюрам, - согласилась инспекторша. - Иначе он бы просто прервал меня на полуслове. Но и ваша идея так же неплоха, дерр Двинге.

Девушка аккуратно отрезала полоску спаржи, обернула её вокруг вилки и обмакнула в соус.

- Я уверен, что наши начинания позволят на неопределённое время прекратить ненужное соперничество, крехен Ханне, - проговорил инспектор, освобождая спелёнанную салфеткой вилку.

- О да, инспектор. У меня также возникла подобная мысль.

Странные всё-таки ощущения в иной реализации! Словно во сне, когда ты видишь себя другим человеком, но можешь вспомнить свою прошлую жизнь. Так и здесь, в Виндберге Двинге осознавал, что он недавно работает в департаменте под началом карьериста Шерге. Он прекрасно помнил, что юную Ханне приняли в департамент недавно, и она уже успела добиться определённых успехов. Инспектор знал свои должностные обязанности и размер жалования.

Но в то же время Двинге чувствовал, что где-то очень далеко, за пределами этой реальности, в недорогом кафе "Завалинка" сидит он же в другом образе и жуёт обычную дешёвую куриную котлету. И его собеседница не корчит из себя гурмана, а насыщается пиццей, густо обмазанной кетчупом с химикалиями. Там сослуживцы не выпендриваются и не строят замудрёных фраз, а общаются обычным языком. Кстати, интересно, каким образом при погружении в иную реализацию ощущанец успевает усвоить местный язык?

А есть ещё один мир, где в прокопченной таверне сидят воин и воительница, отставив в сторону мечи и щиты. Они на пару едят жареный свиной окорок, отрезая большие куски кинжалами, и обсуждают предложение Анелеи создать пару-тройку засадных отрядов. И собеседница там выглядит совсем по-другому: зеленоглазая брюнетка с точёными чертами лица и тигриным взглядом. Но и крехен Ханне совсем не похожа на Аню Левину; у инспекторши волосы медного цвета, очень светлые глаза и почти прозрачная кожа, усеянная веснушками. Да и облик его, инспектора, совсем другой: здесь он крупный мужчина чуть за сорок, короткостриженый блондин с ультрамариновыми глазами, бульдожьей челюстью и поддёрнутыми сединой висками.

- У вас кофе остыл, дерр Двинге, - инспекторша вернула в реальность погрузившегося во внутренний мир сослуживца.

Интересно, может собеседница тоже ощущанка?

- Извини, Аня, задумался, - ответил инспектор.

- Что, простите?

- Я говорю, извини, Анелея, задумался, - с нажимом повторил Двинге.

- Я вас не совсем понимаю, уважаемый инспектор!

- И не надо! - раздражённо пробурчал ощущанец. - Я крайне сожалею, крехен Ханне, что ввёл вас в состояние недоумения, недопонимания и недоопределённости.

Инспектор резко выскочил из-за стола, оставив в недоумении и недоопределённости сослуживицу и метрдотеля. До конца обеденного перерыва оставался ещё полчаса. В этом вылизанном до блеска экополисе Виндберге не с кем поделиться своими ощущениями. Единственный, кто мог его выслушать, это господин Мирале, но до музея современного искусства, где наставник-аусбильдер арендовал помещение, долго добираться. Сначала на фуникулёре семь остановок, затем на городском дирижабле, семнадцатый маршрут - так и обед пройдёт. Успеют только поздороваться и попрощаться. Может, стоило бы снова заявиться к доктору Ильфе, но тот опять всё сведёт к фантазиям и разнузданному воображению пациента.

По дороге на работу Двинге нарвался на латтерлиг. Инспектор прозевал его начало, поскольку его отвлёк юноша, упавший с велосипеда с жестоким приступом инфоголода. Неприятной болезни - инфофилии - сильнее всего подвержены молодые люди и женщины предпенсионного возраста. Парень рухнул на тротуар и забился, выпучивая глаза, обильно пуская слюну и судорожно шаря руками по карманам в поисках спасительного гаджета. Такового не оказалось, и инспектор бросился на помощь. Двинге вынул смартфон, наспех загрузил какую-то новостную ленту, склонился к больному и сунул ему под нос гаджет. Юноша жадно впился глазами в экран, скрюченными пальцами он потянулся к экрану и начал проматывать новостные строки. Его отпустило.

- Инфофил? - с сочувствием спросил инспектор.

- Да, господин инспектор, - подтвердил больной, не отрываясь от чтения новостей.

- Почему тогда без гаджета ходишь по улицам?! - упрекнул Двинге глупца. - А если бы я не успел добежать?

- Тут инфостенды кругом, - Парень обвёл руками сквер. - Думал, в случае чего успею добежать. Там есть новостные ленты и баннеры. А смартфон сломался...

Краем глаза Двинге заметил, как аккуратно одетая почтенная дама вскочила с лавочки и, выронив телефон, быстро побежала вдоль сквера, волоча на поводке полузадушенную болонку. Старичок в плаще выронил трость и припустил за дамой. Начинался латтерлиг. Несколько клерков, бросив велосипеды, построились в колонну; каждый из них положил руки на плечи впередистоящему. И такой гусеницей клерки двинулись вдоль сквера. На юного инфофила латтерлиг тоже подействовал: глаза юноши остекленели, он отшвырнул смартфон и пристроился в конец колонны.

Волна латтерлига прокатилась от сквера до самого Центрального проспекта, вовлекая в безумие сотни и сотни горожан. Неторопливо прогуливающиеся после сытного обеда служащие вдруг принимали нелепые позы, корчили рожи или, сорвавшись с места, двигались колоннами в разных направлениях. Попавшие в волну совершали неприятные синхронные движения, словно впавшие в экстаз сектанты. Видавшего латтерлиг не в первый раз инспектора не оставляло ощущение, что во всей этой вакханалии есть некая непостижимая логика, и принимающие в ней участие горожане подчинены чьей-то злой воле. Будто некие силы с иным разумом, гипнотизируют людей, заставляя выполнять собственные странные ритуалы. Инспектор был одним из счастливчиков, на которых латтерлиг не действовал.

Прибывший наряд полиции действовал решительно и профессионально. Полицейские мигом оттеснили зевак, не попавших в волну. В органы правопорядка отбирали не подверженных латтерлигу, поэтому блюстители порядка вели себя спокойно и логично. Инспектор, подобрав смартфон, из-за спин полицейских наблюдал за вакханалией, не в силах оторвать взор от безумствующих сограждан.

Какой-то вертлявый подросток из толпы поймал взгляд Двинге и уставился на инспектора. Тот отвёл глаза, но было уже поздно. Инспектор выругал себя за ротозейство: следовало помнить, что в латтерлиге любой прохожий агрессивно настроен к тем, кто не на волне. Причём, только к некоторым, и в их число частенько попадали сотрудники департамента.

- Вот он! - крикнул подросток петушиным тенорком, и несколько ему подобных юных сограждан вразвалку направились к Двинге.

В латтерлиге не стоит сохранять достоинство, поэтому инспектор попятился, затем резко повернулся и, сбив с ног девицу со стеклянными глазами, быстрым шагом двинул к департаменту. Сзади раздались шаги преследователей, один из подростков вцепился в мундир, и рукав затрещал. Двинге резко стукнул по руке преследователя, освободившись от захвата, но тут же получил удар в челюсть, такой увесистый, что на непродолжительное время потерял способность сопротивляться.

- Бей эту тварь! - визгливо крикнул главарь подростковой банды.

Со всех сторон на инспектора посыпались тумаки. Кулаки у юнцов некрепкие, но нападавших слишком много. Отмахиваясь от подростков, словно от злых ос, Двинге отступал к департаменту: до входа оставалось добрые полсотни шагов. Однако он вспомнил, что охранник у дверей может тоже попасть под действие волны и прийти на помощь нападавшим. Инспектор на какое-то время растерялся, но тут из-за худых спин юнцов вынырнула Ханне.