В подтверждение моей версии, что между Пушкиным и Параджановым можно провести много параллелей. Набоков о Пушкине: "Вот он в деревенской усадьбе... взъерошенный, марающий стихи на серой бумаге (в которую оборачивали свечи), жующий яблоко..."

Как-то в пятидесятых годах в Киеве, когда я останавливался у Параджанова, я купил к ужину немного колбасы, которую мне завернули в грубую серую бумагу. Вскипятили чайник, сели ужинать. И вот, перефразируя Набокова: "Параджанов взъерошенный, рисующий голову Париса на серой бумаге (в которую заворачивали колбасу), жующий бутерброд". Рисунок получился замечательный, и Сережа его сохранил. На бумаге до сих пор видно жирное пятно от колбасы. Один человек на всем свете знает сегодня про этот сальный след. А "Парис" экспонируется в музее в драгоценной раме, и его возили уже в двадцать стран на выставки, страхуя в тысячи долларов.

У Параджанова есть восхитительный небольшой глиняный барельеф "Тайная вечеря". Сделал он его в лагере. Там Христос сидит в окружении шести апостолов.

- Тебе что, глины не хватило? Почему только шестеро?

Ответ обескураживающий:

- Знаешь, у голубых так бывает...

1 марта. Мое семидесятилетие растянулось на неделю: 21-го были Федя, Виталий, Алла, Неля (Витя болен) с Машей, Вова, Инна и Леля Генсы, Успенский... Все нормально разместились и ели в три горла - пир горой шесть с половиной часов. Утром Зина все убрала, и мы выдержали. Было очень симпатично. Но Элик заболел, и Нина была в отчаянии, она очень хотела выехать из своей деревни, она там никого не видит и мечтала посидеть с друзьями. Элик ужасно мучительно грипповал, и только сегодня температура упала. Он еле ползает.

26-го были родственники, десять человек плюс мы. Тоже сидели шесть часов, вполне мило, но не то чтобы весело до упаду. Был обед с массой закусок селедки, пироги с капустой, с грибами, сациви, лобио, копченое мясо, язык, тертая свекла, что-то еще... Пили водку, шампанское, соки. Потом был вкуснейший грибной суп, сваренный мною, затем куриные отбивные, пили чай с итальянским тортом и массой шоколадных конфет. Поскольку Зина на следующий день не планировалась, то все пятьдесят с лишним тарелок провернула посудомойка (в несколько раз), с которой Инна наконец примирилась.

На следующий день обедали Леля и Федя. В среду были с работы коллеги, принесли адрес и что-то еще, долго сидели. А Элик, который из-за этого уехал раньше из Берлина, так и не был. Нина слаба, от всего устает. Они не знают, на кого оставить дачу и как в таком случае уехать?

[13 марта - 3 апреля. Были в Израиле. Иерусалим - самый интересный город из тех, что я когда-либо видел. Есть города красивее, а Иерусалим - самый интересный. 20-го, вернувшись с прогулки по Тель-Авиву, узнали, что умер Натан. Он повесился накануне. У него была тяжелая депрессия. Осталась Галя без языка, без профессии и Макс, который только оканчивает школу. 42 года молодой, красивый, умный, добрый, щедрый, победительный... Нас и так омрачала мысль о Нине, а тут еще и это несчастье...]

8 апреля. Вообще, несмотря ни на что, - в Москве театральный бум, масса выставок, гастролеры, скандалы с Таганкой... По количеству казино мы стоим на втором месте после Лас-Вегаса, зато нет ни одного такси, уникальный город без такси. Оригиналы. Но колбаса, о неизбежности которой говорили большевики последние 70 лет, - свершилась! Ее полно. И всего остального!

Несколько дней у нас гостила девочка из Парижа, Сарочка Гринбаум, 16 лет, ее прислали подучиться русскому языку, и первое слово, которое она выучила: "Ужас!" Нам звонят по телефону, мы берем трубку и на сообщения восклицаем: "Ужас!" И она все время слышит это слово, раз двадцать в день и - выучила (по-моему, единственное). С этим и улетела. Но вообще ей очень понравилось в Москве.

27 апреля. Про смерть такой личности, как Натан, обычно гадают - спид или мафия? Не то и не другое. Болезнь мозга, неизлечимая. Мы ужасно горюем. И про Нину страшно думать, так же как про Нелю.

Приезжает масса народу и все идут к нам, начиная с Никиты Лобанова. Долго сидел и рассказывал о фантастическом каталоге его коллекции, который он заканчивает, и расспрашивал о Наде Леже. Газеты полны скандала с архивом Харджиева*.

12 июня. Нину мы похоронили 2 июня. Смерть была долгой и нелегкой. Она никого, кроме нас, не пускала, мы жили у них на Пахре четыре недели. В последнюю неделю она дала понять, что хочет остаться с Эликом и Колей. Она ужасно страдала, достала лекарство, чтобы прекратить мучения, но не смогла его проглотить. И в последний вечер сделала сама себе укол, простившись с сыном и мужем. Эльдар держится нормально, но измучен неимоверно. Нина была очень мудрая женщина, широкой души. Мы очень любили ее и горюем. Она и Натан - два больших наших горя. Панихида была в Доме кино, похороны на Новодевичьем. Народу было очень много. Ее любили и искренне оплакивали. Жена Ельцина Наина Иосифовна симпатизировала Нине, она последние дни звонила ей, была на панихиде, плакала. Потом приехала к Эльдару, когда мы отмечали на Пахре девять дней. Мы сидели рядом с нею, и она нам очень понравилась: по-настоящему умная, скромная, с чувством юмора, общительная. Привезла домашний пирог с рыбой, которую утром поймал президент с внуком. Очень вкусный пирог.

1 июля. Театр Руставели из Тбилиси привез нам три новых спектакля, среди них замечательного "Человека из Сезуана", поставлено, как "Ричард III" или "Меловой круг". Сердце радуется и обливается слезами - голодные артисты, норма хлеба блокадная, свет два часа в день... Но все такие же талантливые и красивые. Здесь их кормили бесплатно в столовой СТД, напротив Вахтанговского театра, где они играли.

Смотрели "Список Шиндлера", который на нас произвел огромное впечатление. Подлинностью истории. Фильм не без промахов, но на них не обращаешь внимания. Финал - до слез.

Алла Демидова ездит по миру. Вчера по ТВ был фильм "Бесы" Таланкина, где Алла играет хромоножку. Сам фильм - катастрофа, актеры ужасны, но Алла играет замечательно, одна за всех.

[17 июля. На чемпионате мира по футболу три великих тенора пели в Лос-Анджелесе. Замечательно. И пели "Дорогой длинною" Бориса Фомина. Этот композитор, мамин учитель, аккомпаниатор и приятель, с которым она работала с 1937 года, в 1938-м был арестован, потом выпущен с отбитыми печенками. Песни его были запрещены и лишь после 1953 года мало-помалу разрешены, в том числе и "Дорогой длинною". В зиму 41/42 у него родился сын, и мама приютила их у нас на Разгуляе, так как была печка, а у них дома не топили. Мальчик спал в "кресле Маяковского". Жили туго, холодно, впроголодь, Фомина не исполняли, маленький ребенок, отец недавно из тюрьмы...

Это все я вспомнил, когда смотрел трех великих теноров, которые пели на весь мир ранее запрещенный романс полунищего композитора. Неисповедимы пути...]

Нас сотрясли два юбилея. 60 лет Жванецкого праздновали с невиданной помпой, его не сравнивали разве что с Иисусом (а могли бы в ажиотаже). Но с Моцартом - это мы слышали своими ушами. Передачи были очень славные, и мы много смеялись.

70 лет Окуджаве - это был всенародный праздник, все время писали о нем, без конца пели. Элик сделал с ним замечательную передачу, Булат там такой скромный, умный - действительно интеллигентный. В новом театре на Трубной отмечали юбилей, а на площади, сколько хватало глаз, стояла толпа и смотрела установленные гигантские телевизоры. А когда его вывели на балкон, вся площадь запела "Франсуа Вийона"... И это уже плюс второе поколение!

Проездом на Кипр была у нас Светлана Параджанова, которая все еще красивая. Она очень славная. В Киеве выпустили сборник его писем из тюрьмы (в том числе и нам) - в переводе на украинский! Мы даже не можем прочесть.

[28 июля. Смотрел "Момент истины" с Шеварднадзе. Он производит симпатичное впечатление. Ведь своей властью он помиловал Параджанова. Все (почти) "Моменты истины" интересны персонажами, а Караулов раздражает своим прокурорским тоном и глупым видом. Хотя он далеко не глуп, раз заманивает таких интересных и знаменитых людей и заставляет их разговаривать. Нравится, что он делает, а не как.]