Его вызвали снова.

– Ну как, обдумал все, Лева? – спросил его следователь.

– Я ничего не обдумывал, – спокойно ответил подследственный, – Христос учит нас: не обдумывайте.

– Так. Ну, начнем с подробностей твоей биографии и с твоих путешествий. Я разобрался в твоих бумагах, мы навели кое-какие справки, получили из Самары твою подробную характеристику, – так что говори все начистоту.

Лева подробно рассказал, как он рос в семье верующих, учился в школе, колебался между верой и безверием. Бывали дни, когда он почти терял веру. Потом стал молиться, покаялся, отдался целиком Христу. Он рассказал, что в Самаре арестован весь состав совета Волго-Камского союза баптистов, некоторые другие члены общины, молодежь и что он точно знает, они не враги, ничего против власти они не делали, и нигде среди знакомых верующих никаких антисоветских высказываний не было.

– Так, значит, – начал следователь, – вы считаете, что органы советской власти арестовали там, в Самаре, всех этих верующих, в том числе и вашего отца, вашего дядю, ваших друзей из молодежи, не за контрреволюцию, что они сидят, следовательно, безвинно.

– Да, – сказал Лева. – Я твердо убежден в этом. Я их знаю, они преданные советские граждане, труженики и сидят за Слово Божие.

– Что значит «Слово Божие»? Что значит «сидеть за Слово Божие?» Вы хотите сказать, что они сидят за веру?

– Да, я знаю, что они честные люди, активные, искренние верующие, и если их взяли в тюрьму, то, конечно, только за веру. А так не за что было их сажать,

– Так вы считаете, что советская власть устраивает гонения на верующих?

– Я не думаю, чтобы в центре – правительство, сам Иосиф Виссарионович Сталин – устраивали бы гонения на верующих. Но на местах, когда закрывают молитвенные дома, арестовывают проповедников, пресвитеров (я специально изучал этот вопрос, вы видите по анкетам) существует гонение на верующих. Это надо исправить.

Следователь внимательно посмотрел на Леву и, покачав головой, произнес:

– Эх, фанатик ты, фанатик! Ничего ты не разбираешься в этом. Ведь всякая религия – это тормоз нашему делу, ведь всякая вера – это не советская, а антисоветская. Но только я хочу тебе вот что сказать: в неприятное ты попал положение. Ведь ты и среди верующих, неверное, говорил, что братья не враги народа, невинно страдают за веру… Говорил?

– Конечно, говорил. Это истинно.

– А ты слыхал: папа римский поднял шумиху, что у нас, в Советском Союзе, преследуют за веру?

– Нет, не слыхал.

– Так вот, ты работаешь на руку капитализму, папе римскому. Пойми это. Этим ты уже действуешь как антисоветский человек.

Следователь продолжал:

– Ну, ладно, рассказывай дальше, как ты поехал, что и как там было?

Открыто глядя в глаза следователю, Лева рассказывал, как он молился, как читал Евангелие и решил исполнить слова Христа: «Был в темнице, и посетили Меня». Следователя мало интересовало, что Лева хотел исполнить завет Христа, и он спрашивал его: «А с какой целью? Какая цель преследовалась?»

– Я, как христианин, – говорил Лева, – горел любовью к ближним, жаждал прежде всего проявить эту любовь на деле.

– Значит, вы хотели поддержать, ободрить ваших братьев и сестер?

– Да, именно так, – ответил Лева.

– Ну, скажите, вы хотели также и материально помочь? Было у вас такое желание?

– Как же, было, – ответил Лева. – Но, к сожалению, средств у меня личных было очень мало, и я очень плохо помогал ссыльным и заключенным.

– Мы согласны с вами, – сказал следователь. – Но, разъезжая по Средней Азии и Сибири, соприкасаясь с верующими, с общинами, вы побуждали их к добрым делам. Как это у вас в Писании сказано? – следователь задумался. – Там сказано: «Помните узников, как будто вы сами находитесь с ними в узах…»

– Вы, оказывается, знаете Священное Писание? – сказал Лева.

– Знать, не знаю, а вот приходилось возиться с разными верующими, и чтобы лучше понять их, заглядываю и в ваше Евангелие…Так, ближе к делу. Вы не отрицаете, что организовали моральную и материальную помощь ссыльным верующим, баптистам, трезвенникам, евангельским христианам?

– Я бы сказал, что это звучит слишком громко, – ответил Лева. – Посещать – посещал, но чтобы организовывать… Какой я организатор?!

– У нас есть вещественные доказательства, – сказал следователь и открыл несгораемый шкаф. – Вы получили в Канске письмо для брата Ясырина.

– Да, получил – ответил Лева. – Его у меня отобрали со всеми бумагами. Оно было заклеено, и я его не читал.

– А мы расклеили и прочли. Следователь достал конверт.

Вот посмотрите, тут не только письмо, но и деньги этому Ясырину и пишут тут: «Дорогой брат Сергей Федорович! Мир вам» – и далее из ваших евангельских обращений. А потом что пишут: «Брат Лева нам рассказал, что вы не первый раз страдаете за Слово Божие, сосланы были из Астрахани…» Ну, и дальше: «Мы молимся за вас и посылаем на нужды ваши лепту». Вот она, лепта-то, – сказал следователь, показывая Леве деньги.

– Мы всегда помогаем друг другу, эта заповедь Христа.

– А мы расцениваем это с другой стороны: вы помогаете ссыльным, заключенным, помогаете контрреволюции.

– Но, поймите, они совсем не контрреволюционеры.

– Следствие у них было, советские судебные органы так постановили, и в том, что они враги, никто не сомневается… Так, ну хватит на этот раз, подпишите протокол. Я все записал точно, ничего лишнего – распишитесь.

Лева прочитал. Ничего неверного, кажется, не было записано, и он расписался.

– В следующий раз мы с вами побеседуем по главному вопросу: членом какой тайной организации вы являетесь, кто вас послал? Мы глубоко убеждены, что идея посещения, организация помощи, издание журнала «Вестник изгнанника» не могли исходить лично от вас. Тут есть сила, которая управляет вами. Ведь не мог же все это придумать один восемнадцатилетний мальчишка?

Лева сначала молчал, но когда его продолжали допрашивать насчет организации, «шайки», сказал, что все расскажет в следующий раз.

На следующем допросе присутствовал не один следователь, было все начальство. Все с интересом ожидали раскрытия тайны организации.

– Да, вы правы, – сказал Лева. – Вы правы: один я ничто. Я только посланник. Есть организация, только вы до нее не доберетесь.

– Доберемся, доберемся, – уверенно сказал один из присутствующих. – В каком бы городе ни была, раскроем все равно.

– Я вам говорю, истину, – сказал Лева. – Организация находится на небе, и руководит ею Иисус Христос. Только он через Духа Святого послал меня на это дело.

Следователь сурово посмотрел на юношу, но в присутствии своих начальников не знал, как отреагировать на его слова. Наконец, он сказал:

– Если ты нам еще раз будешь говорить эту ерунду, то мы вот что сделаем: пустим тебя ангелочком и полетишь ты к своему Богу. Будем продолжать допрос, пока ты не сознаешься.

Медленно потянулись дни и недели так называемого следствия. Что ожидало его? Товарищи по заключению, которые интересовались ходом его допроса, только головами качали и говорили: «Ну, дадут тебе, парень, вышку, разве только глядя на молодость твою сжалятся».

Лева читал Евангелие и оттуда вновь и вновь черпал слова ободрения и утешения. «Не бойся, малое стадо!» – слышал Лева слова Христа.

Сознание Левы в те дни как-то особенно раздваивалось: как только вместо Евангелия он брал в руки художественную литературу, начинал читать Тургенева, Лермонтова, словно кто-то его подменял. Читая классиков, он как бы утрачивал внутреннюю силу, какое-то беспокойство охватывало душу, темное, неизвестное, словно пропасть раскрывалась перед ним. Но стоило ему снова взять в руки Евангелие, как покой и тишина водворялись в душе.

Начались ночные допросы. Спрашивали о верующих – одних, других, и все пытались найти, кто же послал Леву. Возвратившись с допросов, Лева молился и все вверял Всевышнему.

А что делалось тогда в эти дни в стенах ОГПУ – страшно представить! Допросы шли день и ночь. Особенно врезалось в память Левы, когда однажды ночью его вели коридором, и вдруг выскочили следователи и закричали: «Зачем здесь этот заключенный! Уведите, уведите его!»