Пример подобной концентрации – Кит Джарретт на сцене в Кельне. Это и Эдриан Белью, отчаянно пытающийся выжать что-то пристойное из трека Boys Keep Swinging. И это эффект, который карточки «Обходных стратегий» оказывают на творческий проект. Они вынуждают нас сделать случайный прыжок в незнакомое место, и нам нужно быть внимательными, чтобы определить, где мы находимся и куда двигаться дальше. Как говорит Ино, «волшебство этих карточек в том, что они помещают нас в еще более хаотичную ситуацию».

Такое внезапное обострение нашего внимания применимо не только к новаторским произведениям искусства. Его можно обнаружить на обычном школьном занятии. В недавнем исследовании психологи Коннор Диманд-Яуман, Дэниел Оппенхаймер и Эрикка Вауган объединились с педагогами, предложив им изменить формат используемых учебных материалов. Половина учеников их классов, выбранная в случайном порядке, получили материалы в неизмененном виде. Другим передали те же материалы, переформатированные в один из трех сложночитаемых шрифтов: плотный

, вычурный или оживленный . На первый взгляд это абсурдные и отвлекающие начертания. Но они не помешали ученикам, наоборот – заставили детей сконцентрироваться, успокоиться и задуматься о том, что они читают. Ученики, которых обучали с использованием уродливых шрифтов, в итоге получили более высокие оценки на экзаменах в конце семестра[33].

У многих из нас нет рядом ученого или Брайана Ино, который бы подтолкнул нас к поиску подобных задач, способных задействовать внимание. Мы не заставляем себя работать со сложными шрифтами, играть на неисправных инструментах или произвольно искать альтернативные маршруты. Тем не менее существует другая стратегия по совершению случайных прыжков, следовать которой вполне реально.

В биографии Брайана Ино, составленной журналистом Дэвидом Шеппардом, отмечено, что его «бешеная мультиэпизодическая жизнь порой насквозь пронизана процессами взаимообогащения»[34]. Случай Эреца Либермана Эйдена кажется очень похожим. Хоть он и не является музыкантом из первых строчек чартов, его биография намекает о широком диапазоне интересов. Он был физиком, инженером, математиком, молекулярным биологом, историком, лингвистом и получил несколько крупных научных наград за свои труды. И все это до того, как ему исполнилось 40 лет[35].

Научный писатель Эд Йонг называет метод работы Эйдена «кочующим». Он перемещается в поиске идей, которые разожгут его любопытство, расширят его горизонты и в перспективе принесут плоды. «Я не рассматриваю себя как приверженца определенного навыка или метода, – говорит мне Эйден. – Я постоянно смотрю на самую интересную проблему, над которой я могу работать. И действительно пытаюсь определить, каким ученым нужно стать, чтобы решить ее»[36].

Смысл кочующего метода – не только в подпитке природного любопытства Эйдена. Усилия окупаются, даже если он заходит в тупик. К примеру, в свои двадцать с небольшим Эйден пробовал упорядочить иммунную систему человека. Антитела построены из разных генов, словно из кубиков «лего», быстро объединяющихся, чтобы справиться с постоянными вторжениями вирусов, бактерий и прочих гадостей. Эйден хотел систематизировать разные гены, которые можно использовать в борьбе с микробами, подобно набору кубиков «лего».

Спустя месяцы упорной работы проект провалился. Техники структурирования просто не были пригодны, чтобы установить тончайшие различия между бесчисленным множеством генов. Тогда Эйден отправился на конференцию по иммунологии, встрял в случайный разговор и в итоге решил эту невероятно сложную проблему (создал объемную модель генома человека) благодаря объединению всего того, что он извлек из неудачи с упорядочением антител, и туманной идеи, на которую исследователь наткнулся в области математической физики.

Это не было случайностью. Это была стратегия. Эйден искал самые сложные, самые интересные проблемы, какие только можно найти, и перемещался между ними. Неудача в одной области дает свежие идеи и новые инструменты, которые могут работать в другой. Например, Эйден помог Google запустить N-граммы – графики, показывающие популярность слов в истории благодаря количественному анализу пяти миллионов оцифрованных книг. Теперь он переходит к схожему анализу музыки. Это вызывает серьезные технические проблемы, но, к счастью, Эйден уже решил ключевую, когда провалил проект по упорядочению иммунной системы человека[37].

Эрец Эйден – однозначно необычный человек. Но насколько необычный?

В 1958 году молодой психолог Бернис Эйдюсон начала масштабное исследование рабочих методов 40 ученых, находящихся в середине своего карьерного пути. В течение 20 лет профессор Эйдюсон периодически беседовала с исследователями и просила их пройти различные психологические тесты, а также собирала данные о публикациях. Некоторые из ученых добились огромного успеха: в группе было четыре нобелевских лауреата, двое других, по мнению большинства коллег, могли получить Нобелевскую премию в будущем. Еще несколько ученых стали членами Национальной академии наук. У остальных же карьера не сложилась.

В 1993 году, спустя несколько лет после смерти Бернис Эйдюсон, ее коллеги опубликовали анализ этого исследования, пытаясь выявить закономерности. Особый интерес вызывал вопрос: чем определяется, опубликует ли ученый успешные статьи в течение карьеры? Некоторые высокопродуктивные ученые создавали революционные статьи одна за другой[38]. Как?

Удивительная закономерность была обнаружена. Лучшие ученые часто меняли темы. На протяжении работы над первой сотней публикаций успешные исследователи меняли темы в среднем 43 раза. Прыжки были не такими драматичными, как у Эреца Эйдена, но закономерность оставалась прежней: ученые меняют объект исследований, если хотят оставаться продуктивными. Эрец Эйден, таким образом, не так уж и исключителен, как может показаться на первый взгляд. Как считает Брайан Ино, творческой работе способствует внимательность, а ничто не концентрирует внимание сильнее, чем прогулка по незнакомой местности.

Исследовательский проект Эйдюсон – не единственный, который привел к подобному заключению. Ее коллеги рассмотрели исторические примеры успешных ученых с длительными проектами вроде Александра Флеминга и Луи Пастера и сравнили их с учеными, имеющими разовый успех, вроде Джеймса Ватсона, соавтора открытия ДНК, и Джонаса Салка, который разработал вакцину от полиомиелита. Они обнаружили ту же закономерность: Флеминг и Пастер часто меняли темы исследований, Ватсон и Салк – нет.

Похоже, этот метод работает как в искусстве, так и в науке. Сам Дэвид Боуи – отличный тому пример. За несколько лет до переезда в Берлин Боуи сотрудничал с Джоном Ленноном, жил в Женеве, Лос-Анджелесе и Филадельфии и снялся в художественном фильме «Человек, который упал на Землю», а также неудачно работал над саундтреком к нему. Он составлял автобиографию. В Берлине он продюсировал альбомы Игги Попа, а также выступил их соавтором, параллельно работая над собственной пластинкой.

В качестве другого примера можно назвать Майкла Крайтона, который в 1970–1980-е написал несколько романов, выступил в роли режиссера среднебюджетного научно-фантастического фильма «Западный мир» и написал документальные книги об искусстве, медицине и даже программировании. Такой широкий круг интересов ему очень пригодился: к 1994 году Крайтон отличился как создатель самых коммерчески успешных в мире романа («Разоблачение»), телесериала («Скорая помощь») и фильма («Парк Юрского периода»)[39].