Это — открыто лежащая “тайна” социологии, вероучения религиозных и светских культов в региональной цивилизации библейского Запада. Эта “тайна” представляет собой своего рода “невидимые грабли” [96], об которые разбили свои головы многие из благонамеренных политиков и простых людей в течение примерно трех последних тысячелетий.
Кто является хозяевами Библии и системы управления обществом в целом, включая и библейскую расу “господ” и раввинат (её интеллектуальную “элиту”), естественно, в Библии не сказано. Вопрос об идентификации этого коварного “Никто” [97], действующего в Истории уже несколько тысяч лет, хронологически лежит в добиблейских временах и не входит в тематику настоящей работы, хотя некоторые стороны этой темы и были затронуты при рассмотрении Синайского “турпохода” древних евреев.
Когда среди идеалов масонства называется «мирное объединение народов», то с одной стороны это — благообразный камуфляж и наркоз для привлечения в масонские структуры бездумно-доверчивой благонамеренной массовки, от безделья и скуки не знающей чем заняться; а с другой стороны это не совсем ложь, поскольку управляемые военные вспышки — это эпизоды, а не системное средство непрерывного применения. И потому их можно списать на деятельность некой “нелегитимной черной ложи”, и такому объяснению поверят подавляющее большинство лопухов в легитимном масонстве низших степеней посвящения. Системным же средством непрерывного применения является не грубая военная сила, а организованное трансрегиональное ростовщичество, предписанное евреям Библией (Второзаконие, 23:19, 20), однонаправленно перекачивающее платежеспособность из общества в корпорацию ростовщиков-заимодавцев. То есть Библия (что и отличает её от “Майн Кампф”, чей сатанизм для большинства не вызывает сомнений) — это не доктрина силового завоевания мирового господства, а доктрина скупки еврейством мира (вместе с легковерными, не желающими жить своим умом) на основе ростовщического господства над финансами в глобальных масштабах (Второзаконие, 28:12; Исаия, 60:10 — 12). Так что речь действительно идет о «мирном», в указанном смысле, объединении человечества в ростовщическом ярме довлеющего надо всеми наднационального глобального расово-”элитарного” государства.
Поскольку масоном на Западе можно стать и быть только пройдя посвящение и обретя тем самым легитимность в качестве масона определенной степени, то попытка интерпретировать приведенную сказку дервишей об Абд аль-Кадире, шейхах и погонщиках в масонской и околомасонской психологии статистически предопределенно возможна исключительно вторым способом: погонщики — высшие иерархи по отношению к шейхам-суфиям; или же они представители параллельной системы посвящений — “спецконтроля за спецнадзором” (своего рода “прокуратура” и “тайная полиция” в системе «разделения властей» внутри масонства).
Если же человек (не являющийся масоном) обладает знаниями, пониманием, способностями, соответствующими определенным стандартам масонских степеней посвящения, то для масонства он — ничто. Его следует употреблять “в темную” (в обход контроля его сознательного понимания целей и способов обращения с ним), если он избегает легитимного посвящения; он — самозванец (само-чинный узурпатор) в том случае, если ведет себя нелояльно к системе, и потому подлежит уничтожению [98]; а если он, даже пройдя посвящение, умышленно или по непониманию её сути (по своей благонамеренности) противоборствует легитимной масонской деятельности, то он также подлежит нейтрализации вплоть до физического уничтожения, истинные причины которой маскируются сопутствующими легко видимыми обстоятельствами [99].
Иначе складываются отношения среди суфиев. В книге “Суфизм” (Москва, “Клышников, Комаров и К”, 1994) Идрис Шах пишет:
«Суфием может оказаться ваш сосед, человек, живущий напротив вас, или ваша служанка; суфии могут быть богачами или бедняками, иногда они становятся затворниками.
Сторонний наблюдатель не может осуществить полноценное исследование суфизма, ибо оно предполагает непосредственное участие, подготовку и опыт. Суфии написали громадное количество книг применительно к различным обстоятельствам, поэтому подчас они кажутся противоречащими друг другу и не могут быть понятыми непосвященными также еще и потому, что обладают скрытом смыслом. Чаще всего посторонние изучают их весьма поверхностно.
Одна трудность в попытках подхода к суфизму с помощью суфийских произведений, написанных на Востоке, была замечена многими учеными, предпринимавшими такие попытки, в том числе и проф. Никольсоном, который много работал, чтобы понять и сделать доступной Западу суфийскую мысль. Публикуя отрывки из некоторых суфийских произведений, он признает, что “очень большое количество этих произведений являются совершенно особыми уникальными, поэтому подлинный их смысл открывается лишь тем, кто обладает ключом к шифру, в то время, как непосвященные понимают все либо буквально, либо вообще ничего не понимают”.[100]» — с. 40, 41.
В этом контексте “суфий” и “посвященный” — синонимы, вследствие чего из приведенного отрывка возможно понять, что необходимо пройти систему обучения суфийскому образу мировосприятия, мышления и выражения мыслей, после чего станет доступным полнота смысла суфийской литературы. И это возможно отождествить с системой масонских посвящений и придти ко мнению, что суфизм, как внутриобщественная система (система — носитель информации), по принципам построения аналогичен регулярному масонству Запада, отличаясь от него в деталях: количеством ступеней в иерархии, организацией фильтрации непригодных при переходе к высшим степеням посвящения и, возможно, концепцией внутриобщественной деятельности [101].
Но далее Идрис Шах пишет: «В обычной жизни некоторые формы понимания становятся доступными благодаря опыту. Человеческий ум является тем, что он из себя представляет, отчасти вследствие влияний, которым он подвергается, а также своей способности использовать эти влияния. Взаимодействие между влиянием и умом определяет собой качества личности. Суфии сознательно подходят к этому нормальному физическому и ментальному процессу[102]. Это приводит к более эффективным результатам; “мудрость” становится постоянной и не зависит больше от времени, эпохи и случая. «…»
По всем вышеупомянутым причинам было бы бессмысленным пытаться излагать суть суфийского мышления и деятельности в обусловленной или упрощенной форме. Абсурдность таких попыток суфии сравнивают с “поцелуями через посредника”. Суфизм может быть естественным (спонтанным), но он является также частью высшей формы эволюции человечества, причем сознательной формы. В тех обществах, где суфизм не проявлял себя именно в такой сознательной форме, не существует способов адекватной его передачи. С другой стороны, почва для такой передачи (частично литературной, частично описательной, частично наглядной и т.д.) уже подготовлена в других местах.
«…»
Упрощенного суфизма не существует, более того, он ускользает от тех неустойчивых людей, которые могут быть уверены в том, что им удастся понять его, постичь что-нибудь “духовное” с помощью того, что на поверку оказывается грубой и неэффективной способностью к восприятию. Не смотря на всю крикливость таких людей (а они часто оказываются именно такими), едва ли они вообще существуют для суфиев. «…» Суфизм предназначен не для особой части общества [103], ибо такой части просто не существует [104], но для определенной способности, скрытой в людях. Суфизм не существует там, где люди не активизируют в себе эту способность. Он содержит в себе и “суровую” и “мягкую” реальность, разлад и гармонию, яркий свет пробуждения и мягкую темноту стремления ко сну.» — “Суфизм”, с. 41, 42.
