— Тебе четырнадцать через месяц, — Тайга глянул на него с укором.
Дайки только отмахнулся.
— Мне надо было от неё отделаться, она вообще не в моём вкусе.
— Так какого чёрта, спрашивается, ты попёрся туда, да ещё и меня потащил?
Дайки почему-то не ответил и отвернулся.
Тайга положил голову на колени, щурясь на маленький кусочек солнца над морем и стал терпеливо ждать, когда Аомине наконец решит снова заговорить.
— Тайга… — вдруг раздалось сбоку хриплое.
— М? — Кагами повернул голову и встретился с глазами Дайки.
Со странными глазами Дайки: зрачки расширены, а само их выражение какое-то решительное и отчаянное. Он смотрел на Кагами так несколько секунд, а потом почему-то глубоко вдохнул, как перед нырком, и быстро подался вперёд, неуклюже прижимаясь губами к приоткрытому рту Тайги и смешно зажмуривая глаза.
Сказать, что Кагами был в шоке — не сказать ничего. Он просто не мог никак среагировать первые пару секунд, только сидел, широко распахнув глаза, чувствуя влажные горячие губы Аомине, а потом вдруг как будто проснулся, резко отталкивая Дайки, одновременно отползая от него в сторону и вытирая губы тыльной стороной ладони.
— Ты… ты что делаешь? — у Кагами позорно задрожал голос.
— А что тебе непонятно? — смущение Аомине мгновенно сменилось злостью.
— Ты зачем это сделал? — Тайга смотрел на него широко распахнутыми глазами и всё ещё никак не мог уложить в своей голове мысль, что его только что поцеловал Дайки. Она была такой большой, что вытеснила все остальные, и Кагами никак не мог сообразить, как ему реагировать. Нужно было посидеть в тишине с часок, а лучше с два, чтобы сначала это переварить, а потом решить, что делать.
— Какой же ты тупой, неужели не знаешь, зачем люди целуются? — он поднялся с земли и теперь нависал над Тайгой.
— Ты втрескался в меня что ли? — как-то на автомате спросил Кагами. Казалось, ему сейчас врежут. — Дайки, я не могу, я не… чёрт, Аомине, я не гей, — он так и сидел на земле, продолжая прижимать тыльную сторону ладони к горящим губам.
— Знаешь, что, Кагами? Катись к чёрту! — это было выплюнуто с такими ядом и ненавистью, что Тайга на мгновение испугался, что Аомине его сейчас и правда изобьёт, но тот мгновенно развернулся и убежал, быстрее, чем Тайга смог бы что-то сказать, если бы он вообще мог.
Он чувствовал себя жутким дураком. Сейчас, продолжая сидеть там, где Аомине его оставил, Кагами начал понимать, что оттолкнул Дайки, потому что испугался. Испугался того, что ему понравилось. Тайга не знал, что чёртов Аомине с ним сделал, но теперь было жутко тошно, просто отвратительно. Если бы у него было время, Тайга среагировал бы по-другому, постарался бы сделать что-нибудь. Он не знал, что, но чувствовал, что должен был сделать как-то иначе, сказать что-то другое.
Кагами искал его. Искал до самого позднего утра, а потом направился к их минка, потому что скоро должна была вернуться Аомине-сан, и приехать его мать, чтобы забрать Тайгу домой. Дайки должен вернуться. Наверное.
Аомине не появился, ни когда приехала его мать, ни когда Кагами-сан засобиралась домой после чая, гостеприимно предложенного ей хозяйкой дома. На расспросы Аомине-сан Тайга мямлил что-то невнятное и говорил, что с Дайки всё хорошо, и он скоро вернётся.
Кагами оттягивал отъезд до последнего, но Аомине так и не появился. Было очень паршиво, найти он его так и не нашёл, сколько раз ни облазил все их места. В итоге Тайга решил, что нужно оставить хотя бы записку, но когда он взялся за ручку, так и не смог написать ничего внятного. Им нужно было поговорить, Кагами надо было понять, что чувствует и хочет Аомине, ему нужно было разобраться в себе, объяснить, что он очень не хочет терять его дружбу да и просто терять… Писать столько всего не было времени, да он бы и не смог.
В итоге Тайга вывел: «Прости, я не хотел». Чего он не хотел и за что извинялся, Кагами и сам не знал, просто нужно было оставить хоть что-то. На следующий год Тайга вернётся и они обязательно во всём разберутся, хоть бы и пришлось вылавливать Аомине силком и привязывать.
========== Часть 5 ==========
На следующий год Тайга не возвращается: отца окончательно переводят работать в Америку, и они с мамой перебираются к нему. Кагами мандражит: другая страна, новая школа — и чем дальше, тем сильнее. Про Аомине Тайга вспоминает, когда пакует вещи и добирается до того самого, первого мяча.
Он настолько привык к мысли, что каждое лето они с Дайки видятся, что далеко не сразу соображает, что, наверное, они больше не будут там отдыхать, и с Аомине он больше уже никогда не встретится.
От этой мысли почему-то защипало глаза, а в горле завязался тугой комок. Не хватало ещё разреветься, как девчонка, из-за Аомине!
Тайга быстро убрал мяч на самое дно большой коробки, прикрыл его другими вещами и попытался, как ни в чём не бывало, паковать вещи дальше, но мысли буквально прилипли к Дайки и их каникулам и никак не хотели отрываться, как бы Тайга ни старался.
Кагами ощущает себя жутким дураком, что за столько лет не удосужился взять у Аомине его номер телефона или хотя бы номер телефона его матери. Но он же был уверен, что следующим летом приедет туда снова и снова. Тайга настолько привык, что не думал, что может быть иначе. И вдруг его осеняет: номер Аомине-сан должен быть у мамы.
Кагами-сан ничего не спрашивает, когда Тайга просит, а только быстро переписывает на клочок бумаги цифры с экрана телефона.
Кагами звонит немедленно, он даже не думает, что скажет Дайки, там сообразит. Но от того, что он слышит, в низу живота появляется ледяной липкий комок: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Он пробует снова и снова, через неделю, месяц, но ответ всё тот же.
Тайга освоился в Америке быстрее, чем думал, и на самом деле он зря боялся. Теперь у него есть много друзей и даже «брат», а ещё здесь каждый второй играет в баскетбол, и теперь игра уже не ассоциируется именно с Аомине. Оказывается, не очень сложно не вспоминать о Дайки часто, чтобы странное, неуёмное чувство вины спало спокойно.
***
Тайга уверен, что только он мог умудриться попасть в больницу перед самым началом учебного года. От скуки хочется выть. Это же надо было умудриться! Он просто попал под ливень, а потом слишком халатно отнёсся к мокрой одежде. И вот, пожалуйста, он уже две недели валяется в больнице с воспалением лёгких.
Заняться нечем — хоть вой, тело всё ещё не совсем окрепло после такой изнурительной болезни, и Кагами подозревает, что тренироваться ему теперь придётся с удвоенной силой, только баскетбол теперь кажется чем-то нереально далёким и недоступным, и вся жизнь за пределами больничного отделения такая призрачная и эфемерная. Иногда Тайге кажется, что он здесь уже целую вечность и никогда, он никогда уже не выйдет отсюда.
В палате он один — родители постарались, от этого ещё скучнее. Он даже не может выбраться в коридор, потому что в инфекционном отделении такое не приветствуется — общаясь с другими пациентами, можно заразиться от них и вызвать новый виток болезни ослабленного организма.
От таких мыслей становится совсем тошно, Кагами страдальчески пялится в немного сероватый потолок с невнятной, но большой жёлтой кляксой почти посередине. К счастью, его вскоре зовут на ингаляцию.
Вечером его навещает Химуро. Тацуя учится в другом университете, но они всё ещё много общаются.
— Видел Джейса, он говорит, у вас парень по обмену из Японии появился, — начинает он, ставя на прикроватную тумбочку пакет с фруктами и усаживаясь на стул. Джейс — их общий знакомый из университета Кагами. — Говорит, в баскетболе просто монстр, ничего подобного раньше как будто и не видел. Мне даже интересно стало посмотреть, что там такое. Позовёшь, как выпишешься? — ухмыляется Тацуя. — Но характер, со слов Джейса, просто ужасный: лень, эгоизм, ни намёка на командную игру, играет жёстко. Так что, если ты успел испугаться, что тебя попрут из команды, пока ты тут валяешься, можешь выдохнуть, — Химуро уже откровенно смеётся, наблюдая за сменой эмоций на лице Тайги.
