Мы поехали праздновать в кафе, было весело. Я была ещё счастливее, чем когда-либо.

Но вечером все изменилось. В девять вечера я зашла к Сэму, чтобы спросить, идёт ли он смотреть со мной фильм, а он там с девушкой в постели. Я тут же захлопнула двери и моё сердечко разбилось на тысячи кусочков. Я взяла телефон и сигареты, обула кеды, а потом пошла вон из общаги, направляясь к лавочкам у фонтана.

Я неизвестно сколько времени сидела с сигаретой в руке на лавочке, поджав ноги к себе. У жизни такое хорошее свойство — когда ты счастлив, она как ударит тебя об асфальт лицом, чтоб аж искры из глаз сыпались, ибо нефиг счастливым быть. Не принято так.

От обиды наворачивались слёзы. Да и чего я собственно сгораю от ревности? Он не мой парень, он имеет права…. Я закурила новую сигарету и увидела тёмную фигуру недалеко от себя, она приближалась ко мне. Я слегка испугалась, но потом услышала родной голос Алана:

— Чего ты тут мерзнешь, дурочка? — я вздохнула и вытерла слёзы, текущие по моим щекам. Алан сел рядом и посветил на меня телефоном. — Дак ещё и плачешь. Что уже случилось? — я судорожно вздохнула, только сейчас осознав, что холодно, а я всего лишь в шортах и футболке. Ал снял с себя джинсовую куртку и на кинул мне на плечи.

— Спасибо. — устало сказала я.

— Поехали лучше ко мне, там расскажешь.

Я сидела на диване у Алана в квартире и пила чай с лимоном. Я рассказала из-за чего я плакала, а потом мы немного поговорили. Потом Ал включил музыку, мы подпевали ей и мне становилось лучше. Вот оно — целебное свойство дружбы. Когда Алан рядом, мне лучше. Внезапно заиграла наша с ним песня. Сплин “Она была так прекрасна”. Мы с Алом переглянулись, а потом он встал и протянул мне руку спросил:

— По танцуем? — я улыбнулась и подала ему руку.

Я танцевала с Аланом медляк, не думая ни о чем.

— Знаешь, я всё-таки люблю тебя. — сказал он. На глаза навернулись слёзы.

— Ты такой дурак! — всхлипнула я.

Потом он отвёз меня в общагу, поцеловав напоследок. Этой ночью я не могла уснуть.

Однако, вот тебе и день рождения. А вот родители даже позвонить не позвонили.

========== Конец притворству. Несправедливости жизни ==========

На следующее утро я чувствовала себя так, будто пробыла в запое около недели. Сегодня пошёл первый дождь за месяц, и я уверенна, что дальше погода будет ещё хуже. Нет, я конечно люблю дожди, но отчего то сегодня меня эта пасмурная погода раздражала. А знаете что ещё больше? Сэм, который сегодня спросил у меня за завтраком:

— Ну так что, ты надумала насчёт отношений? — я улыбнулась, а потом сказала:

— Сэм, ты дурак. — на самом деле было обидно. Но прятать боль и обиды за улыбками уже вошло в привычку.

— Почему это? — недоуменно спросил он. Я решила не закатывать скандал и просто покачать головой в разные стороны с улыбкой, а потом пойти переодеться.

Сегодня на занятиях меня морозило. Хотя, я надела джинсы, кроссовки и толстовку. Неужели этого мало? Сентябрь ведь только.

К обеду я чувствовала себя очень плохо, слабость, головокружение и озноб.

После универа я решила пойти до общаги по парку, как раз ливень закончился, и погода была просто отменной.

Я шла с наушниками, в которых играли треки Ланы дель Рей. В небольших лужицах отражалось голубое небо с редкими облаками. Лучи солнца создавали блики на каплях воды на листах деревьев, которые ещё не раскрасились в багряные, золотые и рыжие оттенки. Ну ничего, уже скоро здесь будет яркий маскарад листьев, облик парка будет радовать своим видом всех прохожих. Меня отсюда будет не вытащить, это уж точно. Я подняла голову и посмотрела на парочку, сидящую вдалеке на лавочке. Осенью в парках и скверах наблюдаются много парочек. Их можно понять — осенний парк самое красивое место для свиданий. Но подойдя ближе к этой парочке все моё хорошее настроение испарилось. На скамейке сидели Алан с моей лучшей подругой Элис. И не просто сидели, а целовались. Я замерла и сжала кулаки.

— Какие же вы… — произнесла я, мои глаза начали наполняться слезами. Алан заметил меня, в его глазах промелькнула паника и жалость. Я закусив губу, чтобы не разрыдаться, быстрым шагом пошла к общаге. Алан даже не пытался меня остановить. А я вытирая слёзы рукавом думала о том, какая же я дура, и какие же парни ублюдки. В наушниках заиграл Сплин “Она была так прекрасна”….

Я пришла в общагу и сразу же пошла в горячий душ. После того как я одела спортивные штаны и футболку, и вышла к себе, мне стало плохо. Я чувствовала, как силы покидают меня. Последнее, что я видела — звонок на телефоне от Ала.

Когда я проснулась, я обнаружила себя на своей кровати, укрытой двумя одеялами, на моём лбу лежала мокрая тряпка, моё тело горело, а на самом деле мне было холодно, будто лютой зимой стою на улице без куртки. Да и чувствовала себя так, будто все мои жизненные силы покинули моё тело, болела голова. Я открыла глаза и увидела Сэма у моей постели, он держал меня за руку и положив голову на край моей кровати спал. В комнате темно, значит сейчас ночь. Я попыталась сказать что-то, но голос пропал, и попытки подать голос обвенчались поражением, мне показалось, будто гортань изнутри была исцарапана, было больно даже дышать.

На утро я проснулась от голоса какой-то женщины:

— Она в плохом состоянии, у неё грип, её нужно положить в больницу. — с меня убрали одеяло, и я почувствовала как меня взяли на руки и понечли в неизвестном направлении.

Потом я просыпалась в лихорадке то днём, то ночью, но уже в больнице. Медсестра отчаянно пыталась меня накормить, но я лишь пила воду и снова засыпала.

Через неделю мне стало лучше. Я уже могла есть и ходить в душ. Зацикленная на своей болезни я и не думала о Алане. Обида на Сэма уже пропала, так как я поняла, что у него есть свои потребности, да и он не мой парень, и мне незачем обижаться. Это был словно эмоциональный отпуск.

В пятницу меня выписали. Сэм привёз мне вещи, чтобы я переоделась в них, а потом он привёз меня в общагу. Я была очень благодарна ему, хоть все ещё был небольшой осадочек от его поступка.

В субботу я целый день была завалена кучами проектов и заданий. А в воскресенье я поехала к Алану, выяснять отношения. Шёл ливень, так что я промокла до нитки. Когда я пришла к Алану и позвонила ему в двери, он открыл и пропустил меня в свою квартиру без слов. Он сел на диван и выпил прямо из горла бутылки виски. Его волосы были грязными, от него разило алкоголем, его лицо заросло недельной щетиной.

— Чего хотела? — пробубнил он хрипло.

— Я… Я хотела поговорить о нас. Я поняла… — он злобно меня перебил:

— О нас! О нас!!! Нет никаких нас. И вобще, ты для меня никто. У меня нет друзей. Вечно обидчевая эгоистка. Ты думаешь о том, чего я хочу? Нет. Ты всегда обижаешься на всякую хуйню, трепишь мне нервы, устаиваешь сцены ревности, закатываешь скандалы. Да иди ты вообще нахуй, а? — эти слова ударили меня прямо в сердце.

— А-алан. Что ты такое говоришь? — спросила я дрожащим голосом.

— Знаешь, когда на мать напали и убили, я понял, что все это бред. Все существование бред. Мне было плохо, ты не пришла помогать. Ты не писала, не звонила, а из-за чего? Из-за пустяков.

— Мои чувства не пустяки, да и… — он перебил:

— После этого я понял, что ты мне не друг. Ты всего лишь изнасилованная сука, думающая лишь о себе. Посмотрите на меня! Уделяйте внимание только мне! Ты не пуп Земли. Пошла нахуй отсюда! Выметайся, шлюха! — он встал и замахнулся на меня бутылкой, разлив виски на себя упал на диван. Вся эта его пьяная речь, каждое слово, били меня наотмаш прямо в сердце. Я с ноющим сердцем и со слезами на глазах выбежала из его дома, и так ничего и не смогла сказать из-за кома в горле. Я выбежала под ливень и пошла по улице, выплескивая свои эмоции. Алан, во что же ты превратился?