Поразительно, как дети могут лазать по таким кручам! Иной раз у меня волосы поднимались дыбом ... найду их, точно надаю по мягким местам!

Но вот мы спустились, перед нами шумит степь, а дальше виднеется тёмный лес. Заросли у тропы повалены, дети явно не потрудились скрыть свои следы, по ним легко найти тропу в Град Растиславль, совсем плохо. Как можно тщательнее маскируем место подъёма, а в расщелину кидаем останки какого-то дурно пахнущего животного, непрофессионала отпугнёт.

Судя по свежим изломам на сочных стеблях, Света и Игорь прошли совсем недавно, это радует, к лесу они подойти не успели ... сорванцы. Я вглядываюсь в море травы и вижу, как вдали они расходятся в разные стороны, там точно наши дети!

- Они там, - указываю я Семёну, он кивает и как медведь вклинился в заросли.

Совсем не соблюдая осторожность, мне осталось лишь поспевать за ним, желание как можно быстрее добраться до детей, отодвигает всякую потенциальную опасность на задний план ... а зря. Чем глубже входим в степь, тем неприятнее на душе, стебли становятся всё выше, а в них вплелись, раскинув колючие лапы, непролазные кустарники. Воздух наполнен всевозможными запахами трав и даже присутствие моря не ощущаю, а вроде оно близко. Хуже всего, часто пересекаем звериные тропы. Мы в охотничьих угодьях хищников, совсем не хочется попасться кому-то на обед. Двигаемся осторожно, часто останавливаемся, даже цикады нас не сразу замечают. Странно, но в том месте, где должны были быть наши дети, их нет, но тропа из поваленных стеблей стала неизмеримо шире и ведёт к лесу.

- Что скажешь? - спрашивает меня Семён.

- Сдаётся мне, здесь побывали взрослые, - я едва гашу в своей груди стон.

- Люди Вилена Ждановича? - с испугом выдыхает мой друг.

- Не знаю от кого они, но детей они взяли с собой.

- Их надо догнать! - Семён выхватывает чудовищный топор, в его глазах и ярость и отчаянье.

- Ты только не спеши, - я пытаюсь его остановить, но он уже рванул вперёд, и мне пришлось вытащить свой меч, и следовать за ним.

Вскоре выходим к лесу, повсюду корявые корни - здесь хозяйничают ящерицы и змеи, часто дорогу пересекают толстые полозы, разноцветные ящурки прячутся в камнях, а с ветвей срываются тяжёлые птицы и исчезают в непролазных зарослях.

Идём среди леса, довольно влажно, камни во мху. Едва заметная тропинка петляет между деревьями и целеустремлённо направляется в самую чащу. Внезапно меня пронзает резкое чувство опасности, запоздало смотрю вверх и ... нас накрывает сетью. Пытаюсь разрубить её саблей, рядом рычит Семён, но ничего не может сделать своим топором. Сверху посыпались люди, они чувствительно бьют тупыми концами копий, с размаху лупят дубинами.

- Сволочи, детей отпустите! - кричу я, но получаю столь сильный удар по голове, что едва не отключаюсь.

Нас волокут как баранов на убой. Верёвки цепко впиваются в тело, шевельнуться невозможно. Постоянно бьют ногами и палками, больно, обидно, надо же так вляпаться. Хорошо, что детей не связали, бедняжки бегут следом, но даже не плачут.

Вскоре я замечаю большое скопление вооружённых людей и несколько телег, с запряжёнными в них прирученными дикими лошадями, из всего этого я делаю вывод, мы попались в лапы людям Вилена Ждановича.

- Вот это улов! Вот это улов!!! - худощавый мужик, пританцовывая от радости, подходит к нам. - Это же настоящие бойцы, какая удача!

- Чего так веселишься? - сплёвываю я кровавой слюной, от ненависти у меня темнеет в глазах.

- А как же иначе, у нас полоса препятствия простаивает!

- Какая полоса препятствия? - неподдельно удивляюсь я.

Вокруг заржали толи лошади, толи люди, с чего я делаю вывод - это нечто гнусное и опасное.

- Скоро узнаете, - нас запихивают на телегу, взглядом пытаюсь отыскать детей, замечаю их в другой подводе, сердце болезненно сжалось, рядом скрипнули зубы Семёна, он пытается разорвать верёвки, но едва не лопнули мышцы.

- Не суетись ... пока, - шепнул я другу, - сейчас мы ничего сделать не сможем ... подождём. Хорошо, что они не знают, кого взяли.

- Что ты пищишь? - подозрительно глянул на нас худощавый мужик и с размаху бьёт меня тыльной стороной копья. Я охнул от резкой боли, рядом зло выругался Семён и тут же вскрикивает - ему тоже достаётся.

Предпочитая не злить наших мучителей, замолкаем. Послышались крики погонщиков, телеги тронулись. Некоторое время едем среди леса, но как начало темнеть, выбрались на открытый участок степи, там и заночевали.

Пытаюсь, что-то услышать из разговоров окружающих нас людей, но они больше озабочены тем, что где-то охотится целый прайд пещерных львов, это сильно беспокоит, вокруг стоянки зажигаются большие костры и тягостно тянется время. Под утро к нашему лагерю забрели львы, послышались крики людей, в зверей полетели горящие сучья, засвистели стрелы, раздаётся яростное рычание, львы отходят, но полностью удалились лишь, когда рассвело.

Затем вновь трясёмся на телегах, пищу не дают, только воду, но это не главное, меня буквально съедает беспокойство о наших детях. В тайне надеюсь, что Аскольд уже вернулся с озера Лады и приступил к нашим поискам, хотя не факт, он собирался посетить дальние гарнизоны ... совсем гнусно. Так мы тряслись ещё пару дней, маневрируя между густыми зарослями степной травы и стволами могучих деревьев. Но вот тряска несколько уменьшается, возникают просветы между деревьями, много поваленных и неубранных стволов, трещит валежник, с оглушительным грохотом падают деревья, сметая всё за собой, слышатся резкие команды, ругань, где-то свистит хлыст.

Лес оказывается позади, впереди долина, на ней стоит весьма ухоженный город-посёлок обнесённый частоколом из брёвен заточенных сверху. Ворота открыты, охрана в тяжёлых доспехах, у них щиты и широкие мечи.

- Санёк, как я погляжу, охота прошла удачно, не часто такие рабы попадаются. Сразу видно - воины, хороших деньжат отвалят, - один из охранников внимательно окидывает нас взглядом, в глазах удивление и призрение, для него мы уже не люди, хуже животных. - А детей, зачем взяли? Использовали лучше как приманку, - с чудовищной циничностью изрыгает он.

- Машка просила, у них своих нет.

- Тебе виднее, ну заходи, тебя заждались.

Нас затаскивают в ворота, и мы оказались в городе - дома из брёвен, добротные, по улице ходит сытый народ, гремят повозки запряжённые буйволами, пахнет свежевыпеченными пирогами и квашеной капустой, всюду русская речь и много вооружённых людей, а на площади возвышается деревянный помост, на нём лежит связанный, истерзанный плетьми человек.

- Русских тяжело делать рабами, приходится почти убивать или калечить, - хохотнул, Санёк, увидев с каким состраданием, гляжу на страшную картину. - Ничего, и с вами поработают, вы воины, будете развлекать поединками.

- Гладиаторов из нас хотите сделать? - я едва не задыхаюсь от ярости.

- Это от вас зависит, должность почётная, иных, даже свободными делаем. Это куда лучше, чем лес валить или всю жизнь помои выносить.

- Лихо вы развернулись. Кем в прошлой жизни был? - задаю вопрос с целью понять сущность конвоира.

- Вообще-то рабы не должны задавать вопросы, - благодушно скалится Санёк, - но если интересно ... на фирме экспедитором был, спиртное развозил.

- Можно сказать, повышение по службе получил?

- Мне нравится. А ты, вроде, неплохой мужик, не станешь артачиться, хорошее будущее тебя ждёт ... и тебя, сероглазый боец, - он ткнул моего друга мечом. Семён благоразумно смолчал, хотя напряглись бугры мышц под толстыми верёвками.

Нас заволокли во двор, кидают к крыльцу добротного двухэтажного дома. Вокруг собирается немногочисленная толпа, молодицы в цветастых платках, дети, вышло пару седовласых стариков, но все эти сволочи, смотрят на нас как не на людей.

Наконец-то развязали ноги, пытаюсь встать, но они так затекли, что, под хохот падаю в пыль, Семён помогает подняться, стоим, хмуро озираемся. Светочку и Игоря взяла за руки толстая, с добродушным лицом, немолодая женщина и уводит в сторону хозяйственных построек. Я долго провожаю взглядом родные фигурки, сердце сжимается от горя.