Вечеринка как вечеринка.

Хозяева, насколько позволяли приличия, требовавшие их внимания ко всем гостям, ухаживали за Зоей. Что поделать, если в компании из дюжины человек кроме ее племянника никто не знал русского, а у самой Зои в активе был куцый набор слов, из которых складывалось разве что впечатление об убогости лексических и фонетических навыков, прихотью Зоиной памяти сохраненных со школьной поры. Фига без большого пальца, а не английский. Друзья и подруги Олега и Эвы, раскованные и по большому счету не сильно нуждавшиеся в хозяйской опеке («Если бы мои гости всюду сами лазили, доставали что хочется, убила бы!»), тоже оказывали Зое знаки внимания, были милы, улыбчивы и предупредительны: «Сигарету? Вина?»

Зоя наметанным глазом прикинула, что если продолжать возлияния будут в заявленном темпе, не сбавят, то утрата товарного вида как минимум четырьмя участниками практически неизбежна, в хлам упьются. Отец Зои, большой озорник по части выпить-закусить, о таких говорил: «Бездарно пьют, неумехи. Винно-глотательный рефлекс. А нужно – в удовольствие!» «И в самом деле похоже на рефлекс. Наши плохую водку так пьют, чтобы не дай бог не пришлось распробовать», – оценила. Все эти казалось бы призванные сблизить народы штрихи не меняли картину в целом, и обстановка оставалась для Зои чужой.

Как ни напрягала она фантазию, так и не смогла представить себе, что за дверью в спальню на самом деле гостиная с разоренным столом, остатками салатов, прочей снеди и обязательным слабаком, задремавшим лицом в тарелке. Зоя совершенно иначе представляла себе французов. «Русский, мексиканка, два турка, испанка, австралийка, немецкая пара, эта троица вообще неизвестно откуда… Ну да, ну да…» Она для приличия еще немного побродила среди гостей, поулыбалась в ответ на такие же вежливые «заказные» улыбки, потом пошептала на ухо племяннику извинения, принятые согласным кивком и осуждающим взглядом, но только после Эвиного вмешательства:

– Олли, ты же видишь, что Зо не притворяется, она натурально вымотана, я и сама еще от вчерашних походов не отошла, ноги как чужие.

Вторую часть фразу Олег по понятным причинам не перевел, да и первую донес вольно:

– Хлопочут тут за тебя, тёть Зой.

– Скажи хлопотунье, что зачтется.

– Ну-ну.

Потерпев одну неудачу, если говорить о попытке удержать тетку, Олег очертя голову устремился к другой, теперь настаивая на проводах.

– Олежа, дружочек, да вот же она, гостиница, из окна ее видно. Ну куда я денусь?

– Всё, тёть Зой. Сдаюсь. Отступаю. При отступлении что самое важное? Да нет же… Ничего вы, женщины, не понимаете в искусстве войны. Сохранять боевые порядки! Почему? Потому что враг повсеместно, повсюду и вполне может оказаться сзади.

«Вылитый отец, – улыбнулась Зоя племяннику. – Такой же точно балабол. И чего не пошел по его стопам? Была бы династия… Династия балаболов. Так она и есть!»

В прихожей Олег попытался вручить Зое одну из клюшек для гольфа, достав ее из раздобревшего тубуса на колесах, ощетинившегося полудюжиной головешек на черенках – ни дать ни взять цветы незнакомой цивилизации, – но снова не преуспел. Эту сумку для гольфа Зоя помнила, Олег и Лена подарили Олегу на двадцатилетие.

– Играешь?

– Куда там…

– Зачем тогда?

– Пространство организует, тёть Зой. Видишь зонтовницу в углу?

– Ну?

– Ну и… И вот.

– Теперь ясно. Перед Эвой, будь другом, еще раз извинись за меня.

– Обязательно, не волнуйся. Мы друзья?

– Зья.

– Так мама говорила.

– Я помню.

– Как тебе ну… Не хочу по имени…

– Удивительно удачный выбор времени и места.

– Ну ладно тебе, тёть Зой, я же… вообще как?

– Вообще!

– Это в смысле «да»?

– Это в смысле факт. Иди уже. Целую.

«Когда мужчина раньше других покидает компанию, об этом узнают все, – раздумывала Зоя, спускаясь по крутой, винтом изогнутой лестнице. – Каждого обойдет со своим «Старик, даже не спрашивай… Надо, дела…» Женщины не уходят, а исчезают. А я ушла не так и не так, не по-мужски и не по-женски. Трансвеститы, наверное, так уходят… Интересно, как по такой лестнице детскую коляску спустить?»

Не потому ушла, что уловила чутьем приближение часа, когда станет вовсе уж явно стеснять молодежь. Хотя отчего нет? И это тоже. «Молодежь, – с усмешкой повторила про себя. – Попалась, мамка…» Чувство не было новым, уже слегка подвяло, но и привыкнуть к нему Зоя еще не успела. Ей все чаще случалось последнее время чувствовать, насколько старше она – спасибо, не внешне – тех, кто совсем не намного младше ее. Пять – шесть лет – разве это разница? Полная ерунда, давно уже не тинейджеры. При том, что еще недавно, ну… относительно недавно Зоя чувствовала себя в компании Олега и его многочисленных друзей совершенно своей и даже, пока бог дремал, позволяла себе не жалуемые ханжами вольности со сверстниками племянника, ничуть не стыдясь, вообще не думая о разнице в возрасте – не к алтарю же, в конце концов, мысли стремились, да вообще не по любви это… Из азарта, что ли? «Мамка… Смотри, как мы утомились нынче от всех этих заграничных «чмок-чмок»! Можно подумать, дома все по-другому. Ну как же! Дома исключительно товарищеские рукопожатия и еще честь отдают… смолоду. Вот же додумалась! Стареешь, мать…» И последнее отточие повисло печально. Не пауза, а вытянутые колени на трениках – ни стирка ни глажка уже не спасут. «Окончательная пауза? Менопауза… Ну что за абсурд?! Жаль, идиотизм не олимпийский вид, дала бы стране медали».

Зоя быстро дошла до гостиницы, оглянулась на дом Эвы и Олега, помахала – показалось, что видит Олега в окне, но в фойе не вошла, буквально в последний момент передумала. Она долго гуляла по пустующим улицам, прислушиваясь к себе, своим ощущениям – заграница, Париж, – пытаясь поймать эфимерное настроение, почувствовать что-то такое особенное, чего раньше не чувствовала. Не вышло. И навстречу Зое тоже никто не вышел. А ведь была уверена, что самое время собачникам объявиться со своими питомцами на ночной моцион – программа «Время», потом кино… По часам выходило в самый раз. Почему-то захотелось вдруг понаблюдать за французскими собачниками, будто они и есть лицо нации и встреча с ними сразу все прояснит. Что прояснит? Странно. И с чем Зоя собиралась сравнивать подмеченное? Своей собаки у нее не было, не с кем дома оставлять, только мечтала, да и с собачниками в Москве ее ничего не связывало – зачем зря душу травить. На оба вопроса она ответила себе без долгих раздумий: «Да блажь… Захмелела немного. Хожу себе по пустым парижским улицам, ничего в них особенного, такие же, как и повсюду. А если бы люди встречались – возможно, и складывалось бы хоть какое-то впечатление. В такой час кого встретишь? Собачников, пьяниц и полицейских. Вторые и третьи у нас не в почете. Вот и собачникам нашлось объяснение. Все равно – блаж. Видимо, жизнь французов как-то иначе устроена, не смотрят они, убогие, программу «Время» и сериалы у них длиннее. Или короче…»

Факт: не попала Зоя в ритм жизни парижского буржуазного шестого квартала. За три четверти часа она разминулась с двумя пожилыми женщинами со шпицем, выглядевшими еще старше хозяек – безрадостно ковылявшие четыре пары ног. «И заметь, Зоечка: никаких шансов встретить судьбу, а еще говорят, что это город мечты…» В конечном итоге уже от дверей гостиницы углядела невдалеке Олега с их рыжей мятущейся бестолочью на поводке и спешно проскользнула внутрь, он ее не заметил, иначе наверняка бы окликнул. Немудрено, что не заметил: знатно племянник шел, с выдумкой, словно и не тротуару, а лыжню в тайге тропил. Из окна номера Зоя проследила за последней фазой прогулки, завершившейся, слава богу, без приключений – оба, и племянник и пес, мешая друг другу, протиснулись-таки в дверь подъезда. «А чего, спрашивается, скрылась от племяшиных глаз? Ради него, ради Олежки ведь и приехала. Пожелали-с, видите ли, барышня с родней своего бойфренда знакомиться… Вот и познакомились. Хотя кто их мексиканцев знает – может, у них по-другому нельзя? Традиции… Так и у нас все так же заведено, если всерьез складывается. Дай тебе бог, Олежка, пора бы уже… А о чем бы мы с ним сейчас разговаривали, с пьяненьким таким? Талдычил бы как заведенный: люблю я ее, ты, тёть Зой, и представить себе не можешь как сильно! Так этого я по дороге из аэропорта наслушалась, и вообще не первый раз с ним такое… Вроде бы и хорошая девчушка, а что-то в ней… настораживает. Чужая. Вот пижон – своих девиц ему не хватает?! Где мы, а где Мексика! А ведь Катарина тебе, помнится, приглянулась, очень даже… Так то Испания! И дед с Украины, бандеровец…» Зоя хихикнула, вспомнив, как отец Олега отреагировал на героическое прошлое деда девицы, с которой младшенький прилетел в Москву. Как раз «Короля Лира» репетировали в театре и Олег-старший в главной роли… «Русский опять же учила: “Зоя, а в чем разница между москалем и москвичом?” Умора… Почти свои… Это тебе не Мексика…»