– Неужели ты боишься за свое целомудрие? Доверься мне, cara. Я и пальцем к тебе не притронусь.

Сьерра вздрогнула, уловив издевательскую нотку в его голосе. Жестокость была второй натурой ее отца, но ей отчего-то стало больно, когда она уловила эту черту в Марко Ферранти.

– Хорошо, – сказала она, овладев наконец своим голосом. – Потому что этого мне хочется меньше всего.

Его взгляд помрачнел, и он шагнул к ней.

– Ты уверена в этом?

– Вполне уверена, – резко сказала Сьерра и направилась к лестнице, не сказав больше ни слова.

В одной из спален для гостей она нашла вещи Марко. Он не занял хозяйской спальни, и она не могла понять почему. Теперь все это было его собственностью – вилла, палаццо в Палермо и огромная бизнес-империя Росси со всеми ее отелями и прочей недвижимостью. Ее отец завещал все человеку, которого считал сыном, а своей родной дочери ничего не оставил.

Или почти ничего. Сьерра бережно достала бархатную шкатулку из кармана промокшей юбки. Жемчужное ожерелье и сапфировая брошь, которыми ее мать владела еще до замужества, теперь принадлежали ей. Вероятно, даже на смертном одре Артуро хотел сохранить образ доброго и заботливого отца, которым в действительности никогда не был. Сейчас это уже не имело никакого значения. Ей достались памятные вещи матери, и это было все, что она хотела.

Сьерра сняла с себя мокрую одежду и быстро приняла горячий душ. Она надела мягкую серую футболку и тренировочные брюки Марко; было как-то очень интимно ощущать на своем теле его вещи. Подпоясавшись ремнем, чтобы брюки не спадали, Сьерра откинула назад мокрые волосы и нерешительно спустилась вниз.

Ей отчаянно хотелось остаться наверху, пока не закончится гроза, чтобы не встречаться с Марко. Но, зная его, она понимала, что спрятаться не удастся, – он сам придет за ней. Наверное, лучше будет объясниться с ним сейчас. Когда все неприятные слова будут сказаны, они смогут заключить молчаливое перемирие и игнорировать друг друга до тех пор, пока она не сможет уехать.

Сьерра нашла его в гостиной – он склонился возле мраморного камина, подбрасывая дрова. Теперь на нем были джинсы и черная футболка, плотно облегающая его широкую грудь. Даже в этой простой одежде он выглядел очень мужественным и сексуальным.

Сьерра застыла в дверях, охваченная бурей ощущений: она видела, как мокрые волосы Марко, высыхая, завивались на затылке, чувствовала, как мягкая ткань футболки, его футболки, ласкает ее обнаженную грудь. Ощутив внутри жалящий огонек, который мог быть только желанием, она изо всех сил постаралась погасить его. Марко ненавидел ее теперь, а она уже понимала, что он за человек. Как она может хотеть его?

Марко оглянулся, когда она вошла в комнату, и Сьерра с испугом осознала, что в его глазах вспыхнул ответный огонь. Он выпрямился во весь рост, и Сьерра залюбовалась его прекрасной фигурой. Когда она собиралась стать его женой, ее одолевал страх и мрачные предчувствия. А теперь в ней вдруг проснулось любопытство и даже чувство потери. С трудом взяв себя в руки, Сьерра отогнала коварные мысли. Этот мужчина был красив и сексуален. Она всегда это знала. Но это не меняло его сути и никак не повлияло на ее решение уйти.

– Иди согрейся. – Голос Марко был тихим и хрипловатым. Он жестом пригласил ее подойти, и она медленно и неохотно повиновалась. Босыми ногами Сьерра прошла по толстому мягкому ковру.

– Спасибо, – пробормотала она, боясь поднять на него глаза. Напряжение в комнате стало физически ощутимым, между ними повисли тысячи невысказанных слов. Сьерра молча смотрела на пляшущие языки пламени, не зная, как себя вести.

– Когда ты возвращаешься в Лондон? – спросил Марко вежливо и холодно, как будто обращался к незнакомому человеку.

Сьерра выдохнула воздух, застрявший в ее легких.

– Завтра.

– Разве у тебя нет здесь дел?

Она взглянула на него и вздрогнула, увидев, что его прекрасные серебристые глаза превратились в узкие стальные полоски, а рот язвительно изогнулся. Вопрос звучал вполне невинно, но Сьерра почувствовала скрытый гнев под тонким налетом вежливости.

– Нет. Я не думала, что отец мне что-нибудь оставит.

– Не думала? – Теперь в его голосе послышалось удивление, и Сьерра пожала плечами.

– А почему он должен был мне что-то завещать? Мы семь лет с ним не общались и не видели друг друга.

– Это был твой выбор.

– Да.

Они замолчали. Гнетущую тишину гостиной нарушало лишь потрескивание поленьев в камине. Сотни незаданных вопросов роились у нее в голове. Интересно, знал ли он о том, каким жестоким был ее отец? Собирался ли Марко обращаться с ней так же? Но какое сейчас это имеет значение?

– Зачем ты пришла сюда, на виллу? – резко спросил Марко, и Сьерра взглянула на него, с трудом оторвавшись от созерцания огня.

– Я сказала тебе…

– Почтить память. Кого?

– Моей матери. Она похоронена в семейной могиле на территории этого поместья.

Склонив голову, он пронзительно взглянул на нее своими холодными серебристыми глазами.

– Но ты не приехала, когда твоя мать заболела. Ты даже не прислала ей ни одного письма.

Потому что не знала о ее болезни. Но приехала бы она, если бы узнала? Промолчав, Сьерра отвела глаза.

– Не знаешь, что сказать? – с насмешкой спросил Марко.

– Ты сам знаешь ответ.

Он медленно покачал головой:

– Ты действительно оказалась такой, как я и ожидал.

– Что ты имеешь в виду?

– Семь лет я задавал себе вопрос: неужели я собирался жениться на холодной, бездушной стерве? Теперь я знаю ответ.

Эти слова хлестнули ее, словно пощечина. Но, справившись с болью, Сьерра в который раз повторила себе, что это уже не имеет значения.

– Ты можешь думать все, что хочешь.

– Конечно. Ведь ты не дала мне ни малейшего объяснения!

Сьерра снова промолчала. Она не хотела спорить с Марко, но вообще-то он и не задавал ей никаких вопросов. Он констатировал факты и делал свои выводы. У него уже сложилось свое мнение о ней много лет назад, и теперь ничто не могло его изменить, даже если бы она решилась сказать ему правду. Кроме того, долгое время он был правой рукой ее отца – и либо знал о том, как отец третировал свою семью, либо предпочитал не знать.

– Тебе нечего сказать мне, Сьерра?

Впервые он назвал ее по имени, и ее тело тут же отозвалось знакомой дрожью. На секунду в ней всколыхнулись давние воспоминания: ощущение его губ, когда он целовал ее тогда, в саду. Прикосновение его рук, скользнувших по ее груди. Чувство легкого жжения внизу живота, приведшее к вспышке, доселе ей неведомой, потому что ни один мужчина никогда так не прикасался к ней. И ни один мужчина не заставлял ее чувствовать себя такой желанной.

Сьерра отогнала от себя эти мысли. Марко Ферранти был очень сексуальным мужчиной, у него наверняка были десятки, а может быть, даже сотни любовниц. Но это все равно ничего не меняло.

– Нет, мне нечего сказать, – спокойно ответила она.

Марко смотрел на Сьерру, на ее надменное красивое лицо, и новая волна гнева поднималась в его груди. Как она может быть такой холодной?

– Ты знаешь, я восхищался твоей холодностью семь лет назад, – сказал он, пытаясь выглядеть безучастным. За последние семь лет он просто измучил себя переживаниями. Он злился, обижался, но в конце концов прекратил думать о ней. Видимо, он все же ее не любил.

– Холодностью? – повторила Сьерра. Казалось, это удивило ее.

– Да, ты всегда была очень сдержанной и спокойной. Мне это нравилось.

Она ничего не сказала, лишь настороженно взглянула на него.

– Я не понимал тогда, – продолжал Марко, и голос его стал жестким, – что у тебя просто нет сердца. Ты ледяная внутри. – Хотя в объятиях его она не была ледяной.

Сьерра молчала, и Марко почувствовал, что его гнев вот-вот прорвется наружу.

– Черт возьми, Сьерра, почему ты думаешь, что я не заслуживаю объяснения?