Милена хотела убедить его в том, что эта француженка – не та, кто ему требуется.

Ведь она в самом деле была не та. Однако никакие скандалы, мольбы и стенания не оказали бы на Делберта воздействия, а, наверное, только бы толкнули его в объятия этой роковой дамочки.

А так Милена была уверена, что ей удалось заронить в душу Делберта зерно сомнения и дать ему понять, что эта француженка ему не пара. Ведь она не сомневалась, что совокупление в Овальном кабинете было быстротечной одноразовой интрижкой, не более.

Или именно что нет, и их связывало большее?

В этом Милена сомневалась. Мужу все же было семьдесят. Раньше, вне всякого сомнения, он был гигантом секса, но в последние годы явно сдал. Хотя Делберт был уверен в противоположном и напропалую хвастался тем, о чем люди обычно предпочитают стыдливо молчать: количеством любовниц, любимыми позами, размером собственных гениталий. Причем делал это при помощи «Твиттера», сообщая многим миллионам своих подписчиков сии интимные детали, по преимуществу – Милена знала это точно – безбожно преувеличенные.

Милену это коробило, однако она ничего не могла с этим поделать. Переделать Делберта было нельзя, и она это знала.

Как знала и то, что муж, подобно псу, обычно никогда не возвращается к одному и тому же дереву, около которого ему пришлось однажды справить нужду – именно так он как-то сам выразился о своих внебрачных связях.

Неужели он испытывает к этой француженке какие-то чувства?

Посмотрев на себя в зеркало в туалетной комнате первой леди на «борту номер один», Милена осталась недовольной прорезавшейся меж бровями новой тонкой морщинкой. И откуда она только взялась? Ведь инъекцию ботокса она делала три месяца назад… Нет, пожалуй, уже четыре… И потом эти складки на шее… С ними бороться уже сложнее… И неужели это седой волос, хотя она была у парикмахера всего два дня назад?

Милена вздохнула и поправила воротник легкого темно-вишневого пальто. Нет, все же, как ни крути, но она – самая элегантная первая леди со времен Жаклин. Она расспрашивала о ней их дворецкого Франклина, который знал ее лично, и она же убедила его повременить с уходом на пенсию, хотя старик собирался покинуть Белый дом после воцарения в нем Делберта.

– Вы должны помочь мне, – сказала она тогда дворецкому. – Я ведь могу рассчитывать на вашу поддержку?

Старый дворецкий, поклонившись, произнес:

– Конечно, мэм. Думаю, что два или три года я еще продержусь…

Стать элегантнее Жаклин сделалось навязчивой мыслью Милены. Политика навевала на нее скуку и совершенно ее не интересовала. Она понимала, что многие взгляды ее мужа-президента эксцентричны, смехотворны и откровенно вредны, но таков был темперамент Делберта, и попытка обуздать его непременно закончилась бы плачевно.

Прежней жизни, размеренной, стабильной, состоятельной, она лишилась навсегда, в этом Милена уже не сомневалась. Даже если Делберт и проиграет на перевыборах и покинет Белый дом, то возврата к прежнему не будет. Их прежние друзья в Нью-Йорке или отвернулись от них, с самого начала переметнувшись на сторону Старой Ведьмы и открыто поддерживая ее кандидатуру, считая Делберта позором, посмешищем и угрозой, или, что еще хуже, открыто заискивали перед ними, лебезя и пресмыкаясь перед новой президентской четой.

Даже лечь на пластическую операцию, не привлекая внимания вездесущих репортеров, стало делом непосильным. А еще хуже было бедному Тициану, их чаду, подростку чувствительному и пугливому. Милена противилась переезду из Нью-Йорка в Вашингтон. Белый дом казался ей неким подобием кладбищенского мавзолея, а они сами в нем – потерянными призраками.

Но Делберт был непреклонен, ему было плевать на то, что для мальчика было бы намного лучше остаться в Нью-Йорке, продолжить ходить в частную школу и общаться с теми немногочисленными друзьями, которые у него были.

Пришлось перебираться в другой город, точнее, переселяться из одной вселенной в другую.

Милена снова вздохнула, припудрила нос и еще раз провела щеткой по волосам. Она слышала снаружи громкий голос мужа, который по телефону отдавал распоряжения одному из своих незадачливых министров. Кажется, наступала пора покинуть «борт номер один», хотя Милена этого так не хотела.

Но нельзя же провести все время в туалетной комнате первой леди. Хотя, собственно, почему?

Милена подошла к двери и услышала в коридоре серебристый голос Златы. Сердце женщины забилось сильнее, сталкиваться со своей падчерицей она не хотела.

– Джереми, душка, надеюсь, получилось? Ты проконтролировал, чтобы самолет с Марианной сел в JFK? И чтобы они не перенаправили его по причине урагана черт знает куда…

Милена замерла, чувствуя, что в ушах у нее зашумело. Вот что Злата и ее муженек Джереми задумали: они пригласили эту француженку (звавшуюся Марианной) на празднование Рождества в семейном кругу.

Вот ведь парочка мерзких интриганов!

– Да, да, отлично, душка! Папа к ней, вообще-то, охладел, но Марианна наверняка не упустит своего шанса и попытается разбудить уснувшую страсть. Так что отлично, что папа ничего не знает. Мы презентуем ему Марианну в качестве рождественского сюрприза. И, кто знает, может, у нас появится новая мачеха! Потому как старая порядком осточертела!

Серебристый голосок Златы удалился, и Милена осторожно приоткрыла дверцу. Что же, дочка надеется на то, что папа-президент затащит в койку эту француженку. Вернее, что эта француженка своими цепкими лапками утянет туда Делберта.

Милена усмехнулась. То, что Злата считает ее саму недалекой и даже туповатой, было Милене отлично известно. Милена знала, что на свете масса людей, которые намного умней ее. Например, Злата. Однако это не значило, что падчерица имеет право вмешиваться в ее личную жизнь. И тем более подстрекать Делберта к связи с этой француженкой.

– Где ты торчала? – раздался голос мужа, который явно был в плохом настроении.

Милена, подойдя к нему, поцеловала его в щеку и сняла с воротника черного пальто невидимую пылинку.

– Извини, милый, что заставила тебя ждать. Что, эти идиоты опять что-то отчебучили?

Она знала, что супруга можно очень просто отвлечь, задав ему вопрос об идиотах, причем не имело значения, кто подразумевался под этим эпитетом: политические противники, политические соратники, демократы, республиканцы, приверженцы Старой Ведьмы, противники Старой Ведьмы, муж Старой Ведьмы (и по совместительству бывший президент), дети Старой Ведьмы, внуки Старой Ведьмы или даже сама Старая Ведьма, иностранные лидеры, менеджеры строительной империи, некогда принадлежавшей Делберту, которой теперь управляет его старший сын, журналисты, пилоты «борта номер один» или просто-напросто избиратели Делберта, недовольные провалом его начинаний и фактом грозящего ему импичмента.

Муж, тотчас заметив, что она выглядит замечательно, пустился в сложные объяснения, что именно сделали эти идиоты. Милена знала, что главное в такой ситуации – давать ему выговориться, не перечить, время от времени вставлять односложные фразы, лучше даже междометия, выражающие изумление, негодование или, на худой конец, поощрение, и ни в коем случае не высказывать свое мнение и тем более не пускаться в абсолютно ненужные и столь опасные дискуссии.

Следуя за супругом по коридору, Милена внимала потоку брани, лившейся на головы – седые, темноволосые, лысые – этих идиотов. Они подошли к трапу, около которого стоял пилот. В лицо Милене ударил резкий, смешанный с дождем ветер.

Она заметила статного, коротко стриженного блондина – Грэга Догга, заместителя главы секретной службы, ответственной за охрану президента.

– Мистер президент, все в полном порядке! – доложил он, а Делберт в отеческой манере потрепал Грэга по плечу.

– Ну, за исключением этих идиотов, все в самом деле в порядке! Потому что у меня всегда все в порядке, запомните это! Недаром я – Делберт Грамп!