– Не узнал? – хрипло спросил незнакомец, улыбаясь через черные усы.

– Кто вы и что вам нужно? – нахмурился Илико. Спросонья он не удосужился спросить, кто стучится, и сразу распахнул дверь.

– Илико! Это же я, Вано! – юноша снял кепку и, широко разведя руки, обнял растерянного Илико за плечи.

– Вано! Как же… Ты же… – Илико тоже принял друга в объятья.

– Верно. Меня сослали на семь лет, но я сбежал. Сейчас такие дела начинаются. Не смог я там усидеть, – хлопал друга по спине Вано. – В дом-то пустишь? Или так и будешь на пороге держать?

Вано повесил промокшее пальто рядом с разожженной печкой и присел на стул возле стола. Илико поставил перед ним тарелку с куском сыра и засохшей лепешкой.

– М-да… – Вано обвел глазами скромную обстановку комнаты и скудный ужин. – Изя говорил, что ты хорошо живешь, – он принял из рук Илико кружку горячего чая.

– Я не мог ему написать, что бедствую, – вдохнул Илико, садясь напротив друга. – Как там они с Наной поживают? Ты давно их видел?

– Я тремя днями из Тифлиса приехал. Бедно живут. Изя порывался бросить учебу и тоже пойти работать, но Нана ему не позволила. Ах да! – Вано поставил чашку с чаем на стол и полез в свой вещмешок. – Тебе же Изя письмо передал, – и Вано протянул Илико конверт.

В конверте оказалась только фотография. На ней было море, солнце и улыбающийся Изя.

– Это мы в последний день на море, – вздохнул Илико, показывая Вано фотографию. – Как вчера все было. Я даже запах моря помню. И еще Изю в этот день обожгла медуза. Видишь, у него на пузе пятно? – Илико вздохнул и перевернул фотографию. На ней ровным красивым почерком было написано несколько слов:

«Чтобы помнил, что у тебя есть я!»

После позднего ужина Илико определил Вано на соседнюю кровать.

– Что планируешь делать? – спросил он у друга.

– Если ты не против, поживу у тебя. Мне нужно на некоторое время затаиться. Тут меня кроме тебя никто не знает. Товарищи из Тифлиса мне бумаги сделали. Теперь я Вано Хаченашвили. Не волнуйся, нахлебником не буду. Поищу работу.

– Нужно поговорить с Мамукой. Может, он с работой поможет? – предложил Илико.

– Работы море. Денег нет, – вздохнул Мамука, выслушав просьбу Илико. – Могу взять твоего друга тебе же в помощь.

– Мою зарплату отдавай Илико, – ответил Вано. – Ему деньги нужнее.

Илико стал больше работать в зале, убирая со столов и меняя скатерти. Вано мыл посуду и стирал. По вечерам оба дружно натирали полы и помогали Мамуке на кухне.

В рождественские праздники, к радости Мамуки, клиентов прибавилось. Как назло, один из официантов подхватил ангину, и Мамука попросил Илико заменить его. Тот с радостью согласился, потому что знал, что официанты кроме зарплаты имеют чаевые.

Илико носился между столиками, стараясь услужить посетителям. Очищал пепельницы, менял пустые кувшины на полные вина. Иногда он случайно попадал в такт музыки, которую играли местные музыканты, и делал простенькие па ногами.

– Эй! Кинто*! Танцуй! – крикнул ему один из посетителей.

Илико остановился посреди зала, взял со стула чью-то кепку, заправил за пояс широких шаровар салфетку и, повернувшись к притихшим музыкантам, кивнул им головой.

Мелко перебирая ногами и делая плавные движения руками, Илико медленно плыл по залу под музыку. Когда музыка стала интенсивнее, Илико выхватил из-за ремня салфетку и, зажав ее между пальцами, стал махать ей над головой.

Илико куражился, делал удивительные прыжки и повороты. Салфетка в его руках билась в такт его движениям. Когда музыка замолкла, Илико, вытянувшись в струнку, замер с поднятыми вверх руками.

– Браво, кинто!

– Молодец!

– Еще! – кричали гости заведения.

Илико был счастлив. Это, конечно, был не балет, не сцена, и люди, аплодирующие ему, не были заядлыми театралами, но им понравилось представление.