Предложенное А.А. Исаевым разграничение специальных знаний представляет определенный интерес, поскольку предполагает введение критерия для выделения в их общей системе непосредственно правовых знаний. К последним, как видим, автор относит знания о регламентированных законом методах собирания и исследования доказательств. Такой подход в целом не вызывает возражений, поскольку на объективных основаниях дает возможность дифференцировать специальные знания, применяемые следователем и судом как направленные на осуществление их профессиональной деятельности в процессе доказывания. Важно также, что А. А. Исаевым при характеристике специальных знаний судебного эксперта осуществляется своего рода их «привязка» к профессиональной деятельности по специальности. Автор справедливо пишет, что для экспертов специальность «определяется принадлежностью к определенному классу, роду, виду и подвиду экспертизы, предмет которой, в свою очередь, определяется объектом экспертного исследования и вопросами следователя и суда. Именно объект исследования определяет необходимость интеграции тех или иных знаний в рамках экспертизы»21 .
Принимая во внимание предложение А. А. Исаева, мы должны констатировать, что автором сделан лишь первый шаг, позволяющий дифференцировать весь комплекс знаний, используемый в уголовном и гражданском процессах, на общеизвестные правовые и на иные, в частности специальные знания. Давая возможность разграничить их по конкретным субъектам, а именно – осуществляющим процесс доказывания либо применяющим свои знания в соответствии с профессиональной подготовкой, изначально не связанной с этим процессом, предлагаемый подход вполне согласуется с действующим в республике законодательством. В частности, в редакции уголовно-процессуального закона, как уже ранее отмечалось, под специальными знаниями понимаются не общеизвестные в уголовном процессе знания, приобретенные лицом в ходе профессионального обучения либо практической деятельности, используемые для решения задач уголовного судопроизводства (п. 5 ст. 7 УПК РК). Подобная формулировка специальных знаний, но уже с учетом их цивилистической направленности может быть применена и к гражданскому судопроизводству.
В приведенных в общем-то правильных рассуждениях автора мы, тем не менее, не получаем четкого ответа на вопрос: является ли признание правовых знаний в качестве специальных, которыми вправе оперировать сведущие в судопроизводстве лица: специалист или судебный эксперт?
В поисках ответа на вопрос об обоснованности мнений о возможности привлечения специалистом и судебным экспертом знаний правового характера мы должны констатировать, что уголовно-процессуальное законодательство страны, как и Закон Республики Казахстан «О судебно-экспертной деятельности», не содержит норм, прямо или косвенно запрещающих решение судебными экспертами и специалистами вопросов юридического характера. Более того, практика организации и проведения отдельных видов судебных экспертиз в нашей стране показывает, что суды давно уже признают в качестве доказательства по делу заключения судебных экспертов, содержащих оценку юридических фактов и обстоятельств. В качестве примера здесь можно привести судебно-религиоведческие экспертизы, судебные экспертизы по делам об оскорблении чести и достоинства, судебные экспертизы, содержащие вопросы о нарушении специфических правил дорожного движения и т.д.
Надо сказать, что на современном этапе развития судебной экспертологии возможность назначения и проведения судебными экспертами правовых экспертиз выражена достаточно четко. В этой связи вполне уместно привести обоснованную аргументацию Е.Р. Россинской, которая пишет: «Чем сложнее дело, тем чаще нужны специальные юридические знания, чтобы успешно довести его до вынесения приговора или решения суда. Практика показывает, что незнание следователями и судьями тонкостей современного законодательства зачастую приводит к «развалу» уголовного дела. И причина здесь не в их некомпетентности, не в том, что они не воспользовались какой-то справочной литературой, а в том, что для ответов на возникающие вопросы недостаточно найти нужный нормативный акт и изучить его, но во многих случаях необходимо провести исследование, основанное на специальных знаниях. По нашему мнению, эти исследования уже обладают двумя необходимыми чертами судебной экспертизы: 1) исследование основано на использовании специальных знаний; 2) дано заключение, имеющее статус источника доказательств. Остается только оговорить возможность назначения таких экспертиз» 22.
Далее автор пишет: «Представляется, что назрела необходимость узаконить производство правовых (или юридических) экспертиз в тех случаях, когда для установления истины по уголовному или гражданскому делу, делу об административном правонарушении необходимы исследования с применением специальных юридических знаний, которыми не обладают следователь, суд или лицо, рассматривающее административное правонарушение. Безусловно, это не означает, что такие экспертизы должны назначаться по любому поводу и знать право следователям или судьям теперь вообще не обязательно. Как и другие роды и виды судебных экспертиз, эти экспертизы должны иметь свои задачи, предмет и объекты, методы и методики исследования, которые еще предстоит разработать. Более того, предвидим, что и становление таких экспертиз будет идти трудно, как это происходило ранее с другими родами судебных экспертиз, но необходимость их производства объективно назрела… К сожалению, в государственных экспертных учреждениях доля высококвалифицированных юристов, специализирующихся в различных отраслях материального и процессуального права, ничтожно мала. Представляется, что назрела необходимость развития в этих учреждениях, наряду с традиционными родами и видами, также нового направления – юридических экспертиз23.
Уместно было бы сказать, что Е.Р. Россинская в числе первых справедливо обратила внимание на законодательное отсутствие запрета на производство подобных экспертиз.
Аналогичной точки зрения придерживался также А.А. Эксорхопуло, отмечая: «Сегодня становится ясно, что в том обилии нормативных актов, принятых за последние годы, которые необходимо знать при расследовании новых видов преступлений и которыми приходится руководствоваться следователям, прокурорам, судьям в своей работе, ни один юрист профессионально в требуемом объеме разбираться не в состоянии … научный анализ обстоятельств преступления, установленных в ходе расследования или судебного разбирательства специалистами в области правовой науки на уровне экспертизы, выводы которой давали бы основание отдать предпочтение тому или иному варианту решения проблемы уголовно-правовой квалификации содеянного либо тому или иному варианту принятия процессуального решения, не противоречит нормативным правилам назначения и проведения судебных экспертиз в уголовном судопроизводстве»24.
Поддерживая мнение Е.Р. Россинской, отчасти А.А. Эксорхопуло и других ученых, отметим, что если вновь обратиться к п.6 статьи 7 УПК РК, то увидим, что согласно данной норме специальные научные знания – это область специальных знаний, содержание которой составляют научные знания, реализованные в методиках судебно-экспертных исследований. В этой связи вполне оправданно будет считать, что содержанием последних могут быть любые научные знания, в том числе и правовые (за исключением процессуальных), – главное, чтобы эти научные знания нашли в соответствии с требованием УПК РК свою реализацию в методиках экспертного исследования.
Основным критерием при оценке возможности привлечения экспертом правовых знаний должно стать отсутствие с его стороны решения в рамках судебной экспертизы вопросов правовой квалификации устанавливаемых им фактов. Примерами здесь могут быть решения задач по исследованию и разъяснению органам, ведущим процесс, содержания и правильного применения усложняющейся нормативно-правовой базы, анализу сложных правовых ситуаций, требующих научного осмысления посредством привлечения специальных знаний. Здесь следует согласиться с мнением Г.Т. Алаевой, которая справедливо отмечала, что: ««Обладание судебным экспертом правовыми знаниями, безусловно, исключает внедрение эксперта при формировании своего заключения в правовую оценку обстоятельств уголовного, гражданского или административного дела и принятых уполномоченными законом лицами процессуальных решений, а также правовую оценку действий подозреваемого, обвиняемого, подсудимого или сторон процесса»25.
