«Б-братик? Ты ведь…» — ее удивленный шепот заставил меня вздрогнуть. Мне пришлось вести руку от ее плеч до ее живота, так как места в капсуле для моих скрытных движений просто не было. Я пытался вести руку так, чтобы не дотрагиваться до ее груди, но у меня ничего не вышло. Из ее губ вышел слабый стон, пока она пыталась хоть как-то сопротивляться, стараясь схватить меня за руку. К тому моменту, когда я добрался до ее живота, проведя по нему пальцами, она начала ерзать и прижимать меня руками, закрыв глаз. — «Н-не надо… Я-я н-не…» Я не слушался ее, продолжая вести руку вниз, пока она обхватывала мою ногу своими, прижимаясь сильнее. Что-то было в ее штанах и это «что-то» терлось об мою ногу. Только я зашел пальцами за край штанов…

Девяносто восьмая вздрогнула, не произнеся и звука, а ее рука быстро проползла вниз. Это произошло так быстро, что я даже не успел почувствовать ее ладонь рядом с моей. Она смотрела на меня со злобой. Улыбка пропала в миг, а глаз был широко раскрыт. Не знаю, как у меня получилось, но я смог вытащить руку и постараться прикрыть свое лицо, ожидая пощечины. То, от чего я прикрылся… Это была далеко не пощечина. Я был шокирован тем, что оказалось около моей щеки. В руке моей сестры была отвертка. Она прятала отвертку, и она… пыталась ударить ей! Меня! Своего брата! Я был напуган и шокирован этим, разглядывая ее лицо, пока моя сестра готовилась к очередному удару. Размер капсулы сыграл мне на руку, так как у нее не было достаточно места для размаха. Мне удалось схватить ее за запястье, не давая ей ударить меня. Я схватил ее за руки и прижал их к стенкам капсулы, не давая ей двинуться. Она не могла пошевелить руками или ногами, но она лежала довольно близко ко мне. Она укусила меня за шею, заставив меня отпустить ее запястье, но я успел вовремя отреагировать на свою ошибку. Как только Девяносто восьмая расслабила челюсть, она попыталась ударить меня еще раз, но мне повезло. Я успел схватить ее за руку еще раз, но в этот раз я провел ее руку через свою грудь и прижал ее к стенке капсулы, схватив за плечо. Одной рукой я прижимал ее за плечо, другой я прижимал обе ее руки к стенкам капсулы. Теперь она не могла причинить мне вред. Сестра пыталась высвободиться, стискивая зубы, дергаясь из стороны в сторону, но ничего не выходило. Я превосходил ее по силе, не говоря уже о тесном пространстве, которое мешало ей двигаться.

«Ты… ты пыталась… убить меня?» — я не мог сдержать своего удивления и гнева. Моя родная сестра предала меня. Она была убийцей все это время. Она ходила рядом со мной и… Я не знал, как реагировать на это. Я лишь сильнее сжал ее руки и плечо, заставив ее вжаться в стенки капсулы сильнее. — «Зачем?!»

«Т-ты не поверишь моим словам. Не… поймешь.» — она сдерживала свой тон, чтобы не привлекать внимание. Я тоже пытался сдерживаться от криков о помощи, но в любой момент я был готов закричать что есть мочи. — «Я делаю это из… из любви к семье.»

«Любви к семье?! Убивая своих братьев и сестер?!» — ее оправдание было настолько глупым, что я был готов сорваться и позвать на помощь. Единственное, что меня останавливало — слезы моей сестры. Она тихо лила слезы, продолжая смотреть на меня одним глазом, сжимая губы.

«Братик! Выслушай меня! Я не хочу убивать свою семью…» — очередная ложь достигла моих ушей, и это растопило гнев в моем сердце. Мои руки прижали ее к себе и сильно ударили е об стенки капсулы, которые издали короткий, глухой звон. Я уже начинал повышать тон на нее, забыв про то, кем она мне приходится.

— «Но ты ведь уже это сделала! Ты уже…»

«Это н-необходимо! Не…необходимо.» — Девяносто восьмая… моя сестра-близнец… Она прекратила сопротивляться. Она расслабила ладони, дав отвертке упасть на дно капсулы, продолжая лить слезы. Теперь она была беззащитна, но я не расслаблялся. Сестра взглянула на меня, моргая единственным глазом. — «Братик… Д-дай… дай мне шанс. Первый… он лжет… н-на счет мамы. Поверь мне…» Я не верил своим ушам, но и чувству внутри меня я не мог не доверять. Я всегда знал, когда моя сестра лжет, а когда — нет. Мы знаем друг друга слишком хорошо. Я рассматривал ее единственный глаз, из которого текли слезы. Даже из нижнего края покрытия начинали вытекать слезы.

«Прошу…» — пошептала она, не отводя глаз. Что я должен делать?

Что я должен делать теперь? Как я могу ей верить?

Я отпустил ее руки и плечо, внимательно наблюдая за ней. Мы в одной капсуле, и если она постарается сделать что-то, то я это замечу и быстро отреагирую на это.

«Можешь… завести мои руки за спин-ну и прижать их. Так или иначе, я н-не… не причиню тебе вреда.» — верить ее спокойному, бездушному тону, я не мог. Я взял ее за руки, вновь прижав их вместе к стенке капсулы, после чего провел свободной рукой по ее спине и талии. Она могла прятать что-то за спиной. — «У меня была только отвертка. Клянусь. Я-я не буду двигаться.» Убедившись в правдивости ее слов, я дал ей завести руки за спину и прижал их ладонями. Держал я ее не сильно, но она не сопротивлялась, прижавшись ко мне грудью, положив голову на плечо.

«У тебя есть несколько минут.» — я дал ей шанс объясниться, но я не особо верил в то, что она убедит меня. Я ошибался.

«Я читала некоторые файлы в библиотеке, и я заметила появление незнакомого мне файла. Это было что-то отзыв на счет нашей мамы. Она не умирала. Там было расписано ее состояние и все детали, касающиеся нас с тобой, не говоря уже про всех остальных. Это может прозвучать глупо, но… мы с тобой — единственная семья.» — я не поверил ее словам с первых моментов, но ее глаза не лгали. Ее тон не лгал. Пока я пытался распознать ложь, она продолжала объясняться, нашептывая все на мое ухо. — «Все мы родились от одной мамы, но не от одного отца. Они нам не родные братья и сестры. Не по отцовской линии. А все это… Все, что вокруг нас. Все это — клетка, в которой нас держат, словно зверят. Мы — эксперимент, братик! Поверь мне!» Подобная информация была довольно «тяжелой» для меня. Я едва мог обдумать все это и понять должным образом. За одним вопросом последовали остальные, и я не мог сдержаться.

«Но ведь Первый сказал, что она больна!» — в ответ на мои слова, слегка отодвинувшись, сестра помотала головой в знак отрицания. Она снова прижалась ко мне грудью, продолжая шептать на ухо ответы.

«Он лжет, братик. Лжет! „Белые“ никогда не дадут нам взглянуть на то, что происходит снаружи, и он это знает. Он работает на них. За нами наблюдают, исследуют, а Первый держит нас вместе, напоминая нам: „Все в порядке“. Ты ведь не задумывался над тем, почему мы живем взаперти? Почему только Первый исчезает и появляется, уходя на, неизвестную нам, работу? Кто такие „Белые“ и что они делают? Подумай над этим хорошенько, братик.»

Тут она была права. Все это выглядело иначе, чем описывается в книгах. Мы называем себя «семьей», но в обычной семье есть Отец или Мать, которых мы не видим и не видели. Снаружи есть мир, но мы находимся… тут. В стенах. «Мир есть иллюзия, в которую мы верим.» — фраза имеет смысл. Нами управляют и заставляют верить в то, что это наш мир. Наша семья. Наш дом. Но даже если это так, я не знал ответа на самый главный вопрос.

«А зачем тогда убивать людей? Что это решит?» — мой вопрос прозвучал прямо и четко. Вот только Девяносто восьмая не знала, как на него ответить, отведя глаза. Я уже начинал терять терпение и подозревать ее в лжи.

«Помнишь… ты говорил мне, что готов на все, лишь бы увидеть свою маму? Даже если это будет стоить тебе жизней братьев и сестер?» — Я смотрел на нее иначе, когда она упоминала это. Я ведь и вправду… подразумевал Первого в обмане в тот день и был готов на все, лишь бы увидеть Великую мать. Неужели она всерьез решила пожертвовать всем и увидеть ее? Она лишь подтверждала это, удивляя меня еще сильнее. — «Я не просто хочу увидеть маму, братик. Я хочу показать всем истинный мир. Донести правду. Освободить всех нас.»

«Ты обезумела, сестра! Это не имеет смысла!» — я был в шоке и ярости. Моя родная сестра убивает людей ради какой-то недостижимой цели. Бессмысленной даже! — «Мама все равно не доживет! Она же…» Девяносто восьмая устремила свой взгляд на меня, освобождая руки. Я мог бы прижать их вновь, но по какой-то причине я… сомневался в правильности своих действий.