«Как же это непривычно… видеть свет факелов в этих тёмных землях. Нас каждый может увидеть на этом свету». - Матушка предупреждала о слабости нашей. Огонь факелов может развеять чары и раскрыть её очертания любому глазу. Факелов в этих местах довольно много, а значит и проскользнуть незамеченным мы не сможем. К тому же ей очень тяжело держать меня на своих руках и шее, и я заметил эту… колеблющуюся усталость в её нежном голосе. Должен я сохранить силы своей Матушки.

«Тогда тебе легче будет пойти без меня, матушка», - словами своими я вновь вынуждал её волноваться за меня. Перевести наш разговор в яркий спор, которому нет места в нынешний час. Дабы не изнурять её нервы, я аккуратно обнял её, прижавшись к её телу, и незаметно подложил её в руки приготовленную мною записку. Просьба моя была простой:

– «На этом листе – послание. Прошу тебя, следуй в сторону колоколов и высоких церквей. Найди девочку, чьё лицо и тело покрыто ожогами. Это послание – для неё и только для неё. Мы встретимся там, как только я навещу пару семей людских».

Не спорила со мною Матушка. Улыбкой тёплой и поцелуем в щёку нежным она благословила меня, а потом, словно сгусток пыли на ветру, исчезла с глаз моих, взмыв в воздух. Так и попрощался я с Матушкой своей. И, чую я, ненадолго расстанемся мы.

Я бродил по незнакомым мне землям и видел незнакомые лица крестьян. Наблюдал за каждым из них и прислушивался к звукам множественным. Не ожидал я услышать крики о помощи в эти часы, особенно в таком людном районе. Слышал я крик мужской: «Умоляю! Люди! Помогите!», но свернуть с пути я не осмеливался, ибо миссия моя была намного важнее. В сердце моём играла грусть и боль. Возможно, это была та грусть, которую испытывал это бедный крестьянин… Не мог я отвергнуть крики о помощи! В моём чистом сердце нету места сожалению! Словно ветром гонимый, пролетал я мимо толп людей, пробегая сквозь эти толпы без промедления!

В тёмном переулке оказался я, и этот переулок обходили люди стороною. В самом тёмном углу я увидел очертания людские: Пятеро мужчин избивали крестьянина, втаптывая его в грязь. Был бы я Судьёй-Инквизитором… Своими словами и указаниями не достиг бы я победы. Но теперь я отрёкся от святых путей. Отрёкся от Ордена и Отца-Создателя! Без раздумий лишних напал я на людей этих! Взял мужчину за рукав рукою ловкой и отбросил его прочь, ударив в спину ногой. Эти люди быстро заметили моё теневое обличье, как только их товарищ улетел в грязь лицом.

«Какого чёрта ты творишь?! Тебе что, тоже брюхо вспороть?!» - именно с такими гордыми высказываниями выступил один из этих мужчин, в чьих руках сверкал кинжал острый. Не боялся я блеска смерти! Только он направил кинжал этот в мою сторону – ударил я ногою по широкой дуге, первым ударом выбив его кинжал, а вторым – его зубы.

Подобные акты насилия, не говоря уже про мой теневой вид, никак не напугали людей злых. Наоборот, они нашли во мне угрозу, которую нужно было устранить. С дубинками и кинжалами побежали они на меня, вставая на ноги и вытирая свои глаза от грязи. Настоящая битва меня настигла, и в этой битве я собирался использовать все свои силы.

Словно ветер я двигался между своими соперниками, увиливая от дубинок и кинжалов, пугая их движениями своей накидки, ударяя их локтями и коленями, руками и ногами своими. Одного из них мне удалось поймать в момент выпада. Пытался пронзить он меня кинжалом, двигаясь точно на меня, но я лишь шагнул в сторону и схватил его за запястье, обратив его путь в сторону стены каменной. Лицом своим впился в стену эту мужчина, и испустил дух свой, упав на колени.

Второй, что размахивал дубиной своей, смог таки принести в моё тело небольшую порцию боли. Подставил плечо я под удар его, а потом, оправившись от подобной силы, ударил его в живот и горло. Мужчина этот удержал равновесие, но оправиться от подобного удара он сможет не скоро.

Очередной злодей же пытался ударить меня по спине дубиной, и он лишь коснулся моих одеяний ею. Попал он дубиною по углу ближайшего дома, вскрикнув от лёгкой боли в ладони. Воспользовался этим моментом я! Схватил его за руку и моментальным толчком в локоть переломал её, заставив вскрикнуть от агонизирующих чувств! Дубина его оказалась в моих руках, и дубину эту я метнул в сторону второго моего оппонента, который ещё не успел прийти в себя. И попала она эта ему в грудь, заставив злодея взвизгнуть от боли и упасть на землю.

У оставшихся двоих все ещё оставались силы сражаться со мной. Сам того не заметив, один из них кинулся на меня и поймал меня в свои грязные руки, пока второй, замахиваясь дубиной своей, собирался ударить меня со всей возможной силой. Ужасную ошибку совершил он, ибо быстро я ускользнул из рук мужчины и бросил его вперёд, подставив под удар. Моментально вышел дух из мужчины от удара подобного. Бросил я бездыханное тело через своё плечо и опрокинул его на последнего своего злодея, что ударил его дубиною своей. Этого не хватало, чтобы свалить его с ног, но дубину из рук своих он выронил в спешке.

И обрушил я на неприятеля всю мощь своих ударов, ударив его в одни их самых слабых точек: горло и бок левый, живот и пах. Подобных ударов ему хватило сполна, и мужчина пал ниц передо мною. Окунулся лицом в грязь, постанывая от боли дикой. Но расслабился я рано. Один из злодеев всё ещё был в сознании. Мужчина бежал на меня с криками и замахивался дубиной, и я сделал шаг в его сторону, ударив в грудь головою своей. Моих сил хватило, чтобы сбить его с ног и выпустить из него дух. Двое, что ещё остались в сознании, точно не нападут на меня. Убегут они прочь, скуля от боли дикой.

«Да благословит вас Отец-Создатель, Господин Инквизитор! Да будет благословлена ваша храбрая душа!» - бедный, избитый крестьянин пал у моих ног, благословляя меня за спасение это. Ссадины и кровь я видел на лице этого крестьянина, покрытого седыми волосами и морщинами, а глаза его сверкали, изливая слёзы счастья при виде моём. Этот крестьянин увидел одеяния Судей-Инквизиторов, скрытые за моей накидкой. Увидел инструмент мой. – «Вечность я благодарен вам! Вечность я буду ходить и молиться…»

«Прибереги молитвы свои, старик», - произнёс я устало и строго, протянув ему руку свою. Не искал я помощи от старика этого, ибо ему самому помочь нужно. Но задать ему вопрос я посмел:

- «Ищу я ремесленника – Гевелиос его имя. Близок ли он? Знаешь ли ты его?»

Ещё ярче засверкали глаза старика, и дрожащая рука его поднялась ввысь, указав в нужную сторону:

- «Знаю я такого ремесленника, Господин мой Инквизитор! Знаю я, где найти его рабочее место!» - радостно произнёс старик, продолжая указывать рукою своей в сторону нужную. – «Он одеяния жены моей пошивал! Золотыми руки его…»

Блеск счастья в глазах его поменялся на ужас, а руку дрожащую он направил в иную сторону. В глазах видел я отражение смутное, возвышающее над моей головой дубинку. Готов я был встретить опасность эту и отправить душу оппонента моего на небеса, схватившись за свой инструмент… если бы не чужое вмешательство. Образ тёмный обрушился камнем на плечи злодея. И произнёс этот образ тихо: «Ку-ку», отходя прочь от поверженного крестьянина.

«Беги, старик. Беги прочь и не оглядывайся.» - беспрекословно послушался старик моего приказа, убегая от образа появившегося в страхе диком. Возвышался этот образ надо мной тенью великой, и сделал я шаг вперёд, в сторону тени этой, давая Матушке сокрыть меня в своих одеяниях.

«Не самая простая задача мне досталась, но я её выполнила. Послание оказалось в руках юной девочки, покрытой шрамами и ожогами». - рад я был словам моей Матушки. Действовать теперь я должен быстро, ибо скоро настанет момент, когда придётся мне встретиться с ней. Должен я поспешить.

«Благодарен я тебе, матушка», - быстро заулыбалась Матушка Мика от слов моих, тихо двигая своей талией из стороны в сторону от радости. Никогда бы я не подумал, что она будет так радостно вести себя после таких сложных задач. Рад был я её улыбке и тёплому взору, но вновь ей придётся расстаться со мной, ибо своих дел я ещё не сделал. – «Извини меня, ибо я задержался на пару минут в этом месте».