Annotation

Общий файл. Обновлено: 22.10 2017 Она дала ему имя - Абдраган. Каждый день, когда она росла - рос и Он. Когда она ела, получая энергию - получал её и Он. Она спала, Он - никогда. Когда она делала попытки отстраниться и начать жить, не замечая его - Он давал о себе знать. Но сейчас что-то в ней окончательно сломалось. Может, потому что появился шанс, что этот человек ей поверит? В любом случае она решилась. Она начнёт искать ответы.

Kaira W

Kaira W

Чёрный в углу

Пролог

Можно ли привыкнуть к Страху и научиться жить с ним бок о бок? Породниться с непрерывным чувством стынущей в жилах крови, бешеного биения сердца и онемения ног?

Кто-то скажет: нельзя, ведь ты непременно сойдешь с ума.

А что ещё может испугать больше, чем лишение разума? Каждый ответит на этот вопрос по-своему.

А для неё..?

Ставить рядом Страх и Смерть кажется вполне естественным, не так ли? Но какая Смерть испугает тебя больше: твоя или того, кого ты любишь?

Когда-то она, ещё маленькой девочкой, попала в ситуацию, где вынуждена была выбирать между двумя вероятными исходами. Один из них - сдаться, попросить помощи, которую ей никто не окажет, и, сойдя с ума, исчезнуть, бросив единственную ценность, которая у неё есть. Другой - смириться, жить в напряжении с незыблемым ужасом наступления нового дня, ожидать худшего и не позволять себе потерю контроля, при этом оставаясь рядом с тем, кто ей дорог.

Что выберет ребёнок?

Она приняла Его, сделав неотъемлемой частью своей жизни.

Каждый день, когда она росла, рос и Страх. Когда она ела, получая энергию, Он её забирал. Она спала, а Он - никогда. Когда она делала попытки отстраниться и начать жить, не замечая его, Он давал о себе знать. Когда она пыталась его подавить, Он в ответ захватывал все её мысли и начинал управлять ею изнутри.

Но самое главное в том, что... он смотрел не на неё.

И со временем она стала бояться. Бояться, что Он исчезнет и одновременно перестанет быть её доказательством. Доказательством того, что её любимый человек живёт. Живёт она. Что они дышат общим воздухом с другими.

Добровольно став пленницей, которая, находилась в заключении слишком долго, она стала той, кто не мог уже жить иначе, как только со своим похитителем.

Но когда же это время уйдёт?

1. Он тут

Айра любит наблюдать за мамой, когда та готовит ей завтрак. Несмотря на то, что ей для этого нужно всегда вставать в шесть утра, она никогда не пропускает этот обряд заботы. Сколько бы ни пыталась её переубедить дочь, женщина всегда отмахивается тем, что она - безнадёжный жаворонок, и это уже никак не излечится. Ну а девушка искренне не понимала, как можно променять пару часов сна на завтрак, который она в состоянии была приготовить себе сама.

Сев на перекошенный стул, Айра принялась молча следить, как пружинят тонкие волосы матери: ровные кончики щекочут ей щеки, она машинально заправляет их за уши и, без малейшего раздражения, продолжает ловко орудовать ножом, кромсая фрукты и овощи.

Их начало дня редко меняло свой порядок, но они никогда на это не жаловались. Айра любила просыпаться в своей постели, собирать поутру школьную сумку и смотреть на мамину спину, конечно же, не больше, чем на ее улыбку, а Рите нравилось готовить дочери на завтрак салаты, заплетать её волосы и задавать на протяжении десяти лет один и тот же вопрос.

- Ну что, сегодня я опять сошла с ума? - мама девушки произносит это сквозь ехидную улыбку, которую та не видит, но может уловить в голосе.

Айра прикрывает глаза, громко втягивает носом воздух и сразу же выдыхает его так, как если бы это делала злостная курильщица, пускающая кольца сизого дыма через ноздри.

Раньше она смеялась, когда мама дразнила её этим вопросом. Но со временем он превратился в Нечто, усиливающее страх и угрожающее её реальности. И этот вопрос стал неким сигналом, который давал ей понять, что сегодня - это тот самый "день сурка", та самая затёртая до дыр повседневность, которая, если раньше и казалась в своей однообразности спасением, то теперь, скорее, превращалась в вечно повторяющийся кошмар.

Каждый человек чего-то боится, и наши страхи можно разделить на малые и большие. Малые выбивают тебя из эмоциональной колеи, но никогда не угрожают жизни: это получить наказание за разбитое блюдце из древнего бабушкиного сервиза, опоздать на урок или автобус, потерять телефон или деньги. Большие страхи же непременно связаны с тем, из-за чего ты можешь умереть: вода, змея, высота, авария, нападение... У Айры два малых страха - это дурацкий мамин вопрос и звук от звонка домашнего телефона. Именно эти две вещи всегда заставляют её возвращаться в прошлое.

Десять лет назад мирно спящих мать и дочь разбудила звонкая трель. Тогда для маленькой семилетней девочки он был интереснейшим звуком - слыша его, она, спотыкаясь, бежала к телефону, чтобы успеть ответить быстрее, чем один из родителей. Отчего-то их он вечно раздражал, и они торопились к нему только потому, что желали, чтобы тот наконец-то заглох.

Успевая домчать до стола первой, Айра забиралась на табуретку и, хватая трубку, которая была не только больше её кисти раза в три, но и вполовину длиннее её головы, весело в неё кричала: "Учительница принцесс слушает!". Её отец всегда над этим смеялся, мол, как это так - "учительница принцесс"? А Айра возмущенно надувала губы и заявляла: "Папа, ты учишь обычных детей, а я не хочу учить обычных, поэтому буду учительницей для принцесс! Принцессам нельзя ходить в школу, потому что они особенные, а учиться же всем нужно!". Родитель на это только ещё громче хохотал и, ласково поглаживая Айру по голове, приговаривал, что его дочурка - большая умница и, если она будет упорно учиться, то станет даже директором школы для принцесс.

Правда в ту ночь звонок застал Айру врасплох, поэтому мама оказалась проворнее. Она сказала дочери, потирающей спросонок глазки, продолжать спать, ведь утром она пойдёт первый раз в школу и это будет важным для неё днём. Но уснуть девочка тогда так и не смогла.

Ясно, как вчерашний день, она помнила, как мама мешком рухнула возле стола. Подскочив от испуга, девочка ухватилась за металлическую спинку кровати, чтобы на неё посмотреть: мама сидела на деревянном полу, поджав ноги под сгорбленное тело, прижимала к уху трубку и пустым взглядом смотрела куда-то вдаль комнаты. Потом она внезапно заплакала и начала громко выкрикивать имя папы, а когда уже замолчала, Айра поняла - с ним случилось что-то плохое.

Это день остался в её памяти не как первый в школе, а как день первых материнских слёз, воспоминание о которых оказалось даже ярче, чем внезапная смерть отца.

Но, несмотря на случившееся, Айра тогда всё-таки пошла в школу, и этот факт по сей день кажется ей диким и неправильным. Её забрала из дома бабушка, и хоть девочка и не задавала вопросов, ей она так ничего и не рассказала.

До сих пор Айра помнит, как шла по широкой асфальтной дороге, встречая счастливых родителей и нарядных детей. Мальчики важно шли с букетами, предназначенными для первых учительниц, одетые в идеально выглаженную форму, с бабочками на шее, а девочки - с огромными пушистыми бантами из фатина и в белоснежных гольфах.

Айра же шла в школу в махровой пижаме и, накинутой поверх, отцовской куртке. Слишком холодный для того дня ветер сносил на её тонкое, как веточка сухого дерева, запястье бабушкины слёзы. Девочке было неприятно, поэтому она молча, вытирала их правой рукой, желая, чтобы они поскорее высохли. Мокрое запястье так раздражало, что ей безумно хотелось засунуть руку во что-то горячее. Тогда она даже согласилась бы засунуть её в костёр. Но до самых школьных ворот запястье назло оставалось мокрым.