– Вот что: гуляйте отсюда. – Тодаева сказала это совсем другим тоном – вроде бы спокойно, но лично у меня мурашки по спине побежали.
– Конечно-конечно, Солонго Пуревовна… – Мамедова на редкость фальшиво улыбнулась и даже ресничками похлопала, однако добилась только ничего не выражающего взгляда. Лично я почел за лучшее не досматривать сцену, а просто свалить по-быстрому, даже не пытаясь попрощаться ни с «любимой» учительницей, ни с все так же подпирающей стену зала непривычно молчаливой Кристой. Шайтанова Светка – на фига меня-то впутывать было? Ей-то ничего не будет, а вот мне?!
Я так спешил покинуть «гостеприимные» своды школы, что едва не столкнулся у наружных дверей с еще одной знакомой мне девушкой, увидеть здесь которую я не ожидал. Откуда… хотя да, туплю. Сейцура же говорил, что на практику осталось четверо десятиклассниц, а войти в локальную сеть школы и просмотреть список я так и не удосужился. И зря – заодно бы и посмотрел, кого запихнули вместе со мной в один класс…
– Привет, Жар. – Я освободил дверной проем и придержал створку, пропуская возможно-одноклассницу: в руках у той был длинный сверток из знакомой темно-бордовой ткани, расшитый чуть вытертыми от времени ритуальными драконами и перевязанный золотым шнуром с кистями. Родители Жаргал содержали маленький семейный буддийский храм и регулярно припрягали дочку относить владельцам прошедшие ритуал освящения предметы – для меня, формально-православного да еще и из другого мира, традиции и обряды местных буддистов выглядели поначалу очень странно и необычно, но потом ничего – привык. Тем более различия казались большими только на первый взгляд: как я узнал, иерею[27] тоже приход дают в окормление[28] фактически на семью: всего и отличия, что сан нельзя передать по наследству[29]… В общем, понятно и почему Жар вообще осталась в Ундерхаане – отцу и матери помогать.
– Привет, Егор, – тихо поздоровалась девушка и еле заметно кивнула мне, благодаря за помощь. А до меня внезапно дошло, почему я ее не видел на тренировке: вот кого посылали освятить мечи перед выступлением.
Освящение оружия именно в буддистском храме – старая традиция. Как я читал, пошла она с поверья, что меч положено обнажать для битвы, а вынутый просто так, как бы забавы ради, может… не то чтобы испортиться – «обидеться». Вот в храме мечам и «объясняют», что готовят их на битву, но не кровавую, а духовную – между прочим, демонстрация фехтовального мастерства издревле же считается в Хань способом изгнать злых духов[30]. Таким вот образом проводится как бы предварительная подготовка оружия, которым теперь лить кровь невместно, хотя лезвия и заточены: какая битва – и на тупом оружии? О прохождении ритуала свидетельствуют специальные монетки-ляны, вплетенные в темляк рукоятей мечей. Собственно, классическое китайское спортивное фехтование состоит из двух частей, где поединки именно поединки – только половина зачета, и в общем-то понятно, почему. Зрелищность боя один на один не зашкаливает – короткий обмен ударами и победитель обычно уже виден. Зато показать мастерство во владении клинком в одиночку – о, это целое шоу, синтез художественной гимнастики и мистического ритуала экзорцизма. Только в гимнастике обручем или лентами нельзя пораниться так, как боевым клинком – еще один момент, придающий спортивному мероприятию дополнительную волнующую остроту. Мистика, практика и состязание с реальными призами и риском для жизни: обычное дело для спортивной дисциплины в Империи. Теперь привык, а поначалу уложить в голове такое было непросто…
…пройдя с полсотни шагов, я обернулся – как раз вовремя, чтобы заметить, как вышедшая следом за мной Мамедова подходит к стволу одной из лип, образующих аллею вокруг беговой дорожки. Девушка воровато оглянулась, характерно помахала мне рукой – иди давай куда шел, не мешай – и внезапно подпрыгнула, ухватившись руками за толстую нижнюю ветку на высоте в два своих роста, молниеносно подтянулась – и скрылась в кроне. Я еще с секунду пялился на дерево, пытаясь понять, что меня больше восхищает – навыки Светки или то, на какой идиотизм она их растрачивает: слабый ветер теребил темно-зеленые листочки, и никаких признаков засевшего наблюдателя я, сколько ни силился, заметить не смог. Кто-то, похоже, не понимает слова «нет» от слова «совсем» и чужим мнением не интересуется в принципе. Мной пыталась воспользоваться – типа «я не одна хочу смотреть», не получилось психологически – в дело тут же пошла сила и хитрость. Запомню. С другой стороны, надо признать – Мамедова своего все-таки добилась: окна в физкультурном зале огромные, хоть и забраны сеткой-рабицей изнутри, если выступление будет там (перед кем, интересно только?), ловкая засранка его увидит не хуже, чем с трибуны стадиона. И если, конечно, ее раньше не засекут – для белки она все-таки крупновата. Но это уже не мои проблемы. У меня сейчас своё, мать его, «приключение» будет, ничуть не хуже.
Интерлюдия
Следователь Особого Отдела ЦПУ[31] капитан Долгин Василь
Железнодорожная станция «ВЧ[32] 16732»
Путь капитана Долгина к текущей своей должности и званию был прихотлив и извилист, причём без особого какого-то на то старания со стороны самого Василя. И ведь не сошлёшься же на казачьи традиции и казачьи же корни – други-станичники служили и служат, а жизнь «закрутила» только его! Ну вот везёт ему на «приключения» – и что ты будешь делать?
Начинал службу Долгин не с ВТУ, а сразу с военного вуза – как и положено представителю династии потомственных адептов пути Воина. Казаки после домашнего обучения – уже готовая войсковая разведка или армейский же спецназ: «скрыт» – знаменитые навыки предков-»пластунов» с Дона, «казачьи ухватки» – давно сложившиеся в систему боя без оружия, и готовность любое оружие, если оно есть, по необходимости применить – от камня, найденного в кустах, и до только что захваченных арт-систем и мобильных пусковых ракетных установок. Это всё не считая сабельного фехтования – дисциплины в современной войне не сильно востребованной. Вот это фехтование Долгина и подвело – на летней практике на четвёртом курсе – оно и бухие танкисты. Точнее, сам Василь даже не опьянел – тренированному адепту пути Воина органические яды страшны в гораздо меньшей степени, чем обычному человеку. Просто кураж нашёл – молодой он ещё был, глупый: перед «полевой игрой», слово за слово, и поспорили за хрестоматийное «с шашкою на танк»[33]. Поспорили – и, «не отходя от кассы», решили проверить. Оружие на танке было заменено на учебное – холостые в пулемётах плюс видеорегистратор. А вот пушка была снаряжена маркерно-дымовым, как оказалось…
В отличие от экипажа, Василь практически не пострадал. Из военного университета казака не выперли, но честно предупредили – экзамены он теперь не сдаст никогда. Только не после того, как ректора и деканов залило маркерной краской – хорошо ещё около банкетных столов и шашлычницы именно в этот момент никого не оказалось: причём здесь курсант Долгин, или просто неудачно мимо проходил – это не тот вопрос, который кого-то волнует. Перевестись в любой другой военный вуз не получалось, к счастью, двоюродный дядя поспособствовал парню избежать позора стать рядовым-«перестарком» (правда, смеялся над причинами минут двадцать не переставая), зачислив в академию МВД… с потерей двух лет обучения. Вот так из казака получился младший лейтенант полиции, которого немедленно по выпуску «с руками оторвал» полицейский спецназ: там обученных адептов пути Воина постоянно не хватало.
Контракт кадрового офицера, неважно, полиции или армии, подразумевал пять лет службы по распределению – и казак был полон решимости по его завершению всё-таки перевестись на службу в армию. В спецотряде «Беркут» он оказался самым молодым Воем – в полицию из армии шли дядьки в годах, не продвинувшиеся, как того желали, по лестнице званий, и не желавшие «просиживать штаны» в качестве инструкторов на базах подготовки рядового и сержантского состава, либо преподавателями в ВТУ. Так что в спецоперациях активного типа, вроде захвата подпольного цеха по производству химических стимуляторов реакции, позволявших маргинальным элементам на какое-то время потягаться с адептом невысокого класса, Долгин всегда оказывался в первых рядах – не только из-за возраста, разумеется, ещё и из-за родовых навыков. Получил несколько знаков отличия, и даже внеочередное повышение, которое позволило ликвидировать двухлетний разрыв между ним и казаками-однокашниками, что нормально выпустились из военного института. И вот, на четвёртом году службы, когда Василь уже мысленно прикидывал, к кому из многочисленных родственников пойти на поклон – мол, пристрой к себе (урок с мыканием во время учёбы пошел впрок), спецполицейский… взял и влюбился.
