Швейцарский шоколад

notes

1

2

Швейцарский шоколад

Мысленно разматывая клубок событий, чтобы найти конец нити – вернее, ее начало, я подумала, что все началось, пожалуй, в тот день, когда мне рассказали о посткроссинге. Я всегда любила открытки с видами городов, причем исключительно «переваренные» почтой. Посылала их сама себе, если куда-то ездила, просила знакомых «отправить открыточку», но коллекция все равно пополнялась медленно. Отчетливо помню, как зарегистрировалась на сайте посткроссеров и получила первые адреса с кодами-идентификаторами. Все гениальное, как известно, просто. Ты отправляешь открытки совершенно не знакомым людям, они их получают, по коду регистрируют на сайте, и система выбирает твой адрес для других участников. И так по кругу.

На тот момент моя жизнь представляла собой стоячее болото, на дне которого пузырилась депрессия. У меня была до зубной боли скучная работа с обидной зарплатой и полное отсутствие личной жизни. Большинство моих подруг уже обзавелись семьями, и отношения наши поддерживались в основном редкими телефонными разговорами. Я чувствовала себя эдакой полуспящей–полумертвой царевной в хрустальном гробу и притворялась, что жду прекрасного принца, хотя на самом деле мне просто не хватало смелости что-то изменить в своей жизни. Наверно, только три вещи вызывали у меня положительные эмоции: чтение, открытки и шоколад, без которого я просто не могла жить.

Весь день с неба падала жидкая ледяная грязь. Я возвращалась с работы – промокшая, замерзшая, злая на весь свет. Меня ждали теплый плед, горячее какао, шоколад с миндалем и томик Диккенса. В такую погоду Диккенс – самое то, что надо. Привычным до автоматизма движением открыла почтовый ящик, выудила одинокую открытку. Крошечный поезд из трех красных вагончиков полз по арочному мосту над головокружительной пропастью. Швейцария – страна в посткроссинге нечастая.

Ужинать не хотелось. Я сварила какао, переоделась в пижаму и забралась на диван под плед. Отгрызла уголок шоколадной плитки и принялась вертеть в руках открытку. Некто по имени Марк потрясающе красивым почерком, на хорошем английском сообщал, что живет в маленьком городке в «итальянской» Швейцарии. Посткроссинг – его хобби, а профессия (тут я чуть не поперхнулась) – chocolatier. У себя дома он готовит по старинным рецептам шоколад, выполняя заказы постоянных клиентов. В заключение – стандартное пожелание всех благ и «Happy Postcrossing!».

Дотянувшись до ноутбука, я зашла на сайт, зарегистрировала получение открытки и отправила Марку hurray – так посткроссеры называют короткое благодарственное сообщение. К обычным «получила», «очень понравилась» и «большое спасибо» добавила, что буквально ошеломлена его профессией, поскольку обожаю шоколад. Минут через десять пришел ответ. Марк писал, что очень рад такому единодушию, и предлагал постоянный direct swap. Звучит интригующе, но на самом деле это всего-навсего прямой обмен открытками вне рамок официального посткроссинга. Разумеется, я согласилась.

В первый год мы отправили друг другу всего по шесть открыток. В среднем они ползут из России в Европу и обратно около месяца – наверно, едут на черепахах. Потом мы решили, что это слишком долго, и договорились отправлять открытки первого числа каждого месяца. Потом – первого и пятнадцатого. Поскольку места для текста на открытках обычно немного, писали огромные хурреи. Я рассказывала о себе и своей жизни, Марк – о Швейцарии и шоколаде. О нем самом я не знала ничего. В его профиле на сайте были указаны только предпочтения по тематике открыток, а вместо фотографии-аватарки красовался швейцарский флаг. Мои осторожные вопросы он не менее аккуратно игнорировал. Зато красочно описывал старинные маленькие городки, изображенные на его открытках, рассказывал о необычных конфетах, которые делал вручную – например, с имбирным муссом, абсентом, лавандой или черными трюфелями. Я не слишком хорошо говорю по-английски, но читаю практически свободно, а Марк писал так ярко, что я наслаждалась его короткими рассказами, как хорошей книгой, и буквально захлебывалась слюной.

Подруги, которым я, разумеется, не могла не похвастаться таким необычным знакомством, ехидно интересовались: «Ну, как там твой швейцарский шоколадник? Еще не пригласил в гости?». Между тем на работе меня повысили, и моя зарплата позволяла хотя бы раз в год съездить за границу. Почему бы и не в Швейцарию? Но нет. И Марк, и Швейцария для меня были чем-то ирреальным, как будто из параллельной вселенной. Он не проявлял ко мне никакого интереса, кроме открыточного. Может, ему было лет семьдесят. Или у него имелась любимая жена и семеро по лавкам. Или он вообще не интересовался женщинами. Зато я могла представлять его себе как угодно. Привлекательным мужчиной средних лет в национальном красном жилете с вышивкой и в маленькой черной шляпе. Или не менее привлекательным, но пожилым и в поварском колпаке. Или вообще симпатичным чудищем из мультфильма про аленький цветочек.

Так прошло почти четыре года. Иногда я с кем-то знакомилась и ходила на свидания, но ничего дельного из этого не выходило, и я писала Марку: мол, опять не повезло. Как будто рассказывала о своей жизни то ли давнему приятелю, то ли случайному попутчику в поезде. А потом я влюбилась – как в омут с головой. Мой… кто? Бойфренд, друг, молодой человек? Да неважно. В общем, он считал коллекционирование открыток глупостью, терпеть не мог шоколад и не читал ничего, кроме «Financial Times». Я забросила посткроссинг и только Марку по-прежнему потихоньку отправляла открытки – как будто по обязанности, коротко и сухо подписанные. Он спрашивал, все ли у меня в порядке, но теперь уже я игнорировала его вопросы.

Через год мой роман закончился – банально и некрасиво. Краешком сознания я понимала, что это не мой человек, но ничего не могла с собой поделать. И я написала Марку – не хуррей, а длинное письмо. Но ответа не получила. Потом было первое число, пятнадцатое – открыток от него больше не было. Я отправила еще несколько сообщений – тишина. Сказать, что мне было плохо, - ничего не сказать. Жизнь шла, как у лошади в шахте: дом – работа – дом. Открытки больше не приходили – вообще ни от кого. Я читала книги – и тут же забывала, о чем. Шоколад теперь отдавал горечью – и вовсе не шоколадной.

Прошло несколько месяцев, незаметно подкрался день рождения – такой же сырой, грязный и холодный, как и день, когда я получила первую открытку от Марка. В почтовом ящике, который я проверяла по привычке, лежало сиротливое почтовое извещение на «малый пакет», неизвестно откуда и от кого.

Почта еще работала, и я успела получить запакованную в лиловую пленку коробочку. Дома из-под обертки выпала надписанная знакомым четким почерком открытка с ирисами, моими любимыми цветами. «To Anna with love. Happy Birthday!»^[1]. В сиреневой картонной коробке аккуратными рядами лежали четырнадцать шоколадных конфет, самых разных – звездочки, цветы, фигурки животных. Я положила в рот восьмилучевую звездочку, обсыпанную ореховой крошкой. Ни на что не похожий вкус захлестнул волной, стало сладко, горько и как будто дремотно. Комната расплылась и исчезла.

Я сидела на траве высоко в горах, и это наверняка были швейцарские Альпы. Дул теплый ветер, откуда-то доносился звон церковного колокола. Над моей головой в угольно-черном небе горели звезды – столько и таких ярких я никогда не видела. А ведь я живу как… как в подвале, пришла в голову мысль. Вокруг огромный мир, в небе миллионы звезд, до них миллиарды световых лет, а я словно заперла себя в четырех стенах – работа, метро и магазин не в счет. Меня захватил какой-то невероятный восторг. Я протянула руки к небу, казалось, секунда – и я буду парить над горами, над всем миром, но телефонный звонок вернул меня обратно.