— Подходящее местечко для туалета. Раньше, наверное, через эту яму мусор выгребали.
— Откуда ты знаешь?
— Сарай же над обрывом стоит.
— Откуда ты знаешь, как сарай стоит?
— Ну что ты, как первоклашка? Вчера заметила, когда в уборную ходили. Давай, неси сюда поближе туалетную бумагу, неизвестно, сколько нам придется здесь пробыть.
— Вика, ну что ты меня все время пугаешь?
— Просто утром я слышала, как машина отъезжала.
— Ну и что с того?
— А как назад приехала — я не слышала. Наташ, ты пока по сараю передвигалась, на какой-нибудь инвентарь не наткнулась?
— Зачем нам инвентарь? Какой еще инвентарь?
— Лопата, например.
— Зачем нам лопата?
— Как — зачем? Не огород, конечно, бабушке копать, а подкоп сделать под стенку, как граф Монте-Кристо. Да, шучу я, успокойся. Просто вооружиться надо чем-нибудь.
— Точно! Открывают они нам дверь, а мы их лопатой по башке, одного, второго — и бежать!
— А вдруг там третий с автоматом?
— С автоматом? Вика, я не понимаю, когда ты шутишь, а когда серьезно говоришь! Как тебе только родители своих детей доверяют?
Виктория улыбнулась, подумав, что только Светка с Вадиком ей и доверяют своего Леника. Вслух же ответила:
— Сама удивляюсь. Смотри, Наташ, лестница! Может, попробуем выбраться на крышу и сбежать? Хотя вряд ли тебя перекладины выдержат…
— Я такая толстая?
— Да нет, успокойся, просто они гнилые.
— Вика, смотри, что я нашла! Ведро с водой. Можно умыться.
— Действительно, давай хоть водные процедуры примем. Умоемся и поедим, пока еще не все у нас стырили.
— Нет, ты точно не учительница, — засмеялась Наталья. — «Стырили»!
— Я говорю на сленге детей детсадовского возраста.
— Ой, Вика, смеемся с тобой с утра, не к добру.
— Чего гадать — к добру, не к добру. Меня другой вопрос мучает. Куда они твоего Леху дели? Он же в погреб спустился за молоком. Наверное, они его там и закрыли. — Виктория задумалась. — Слушай, Наташ, их с самого начала было двое. Когда мы возле киоска стояли. Ну, когда Леха пиво покупал, помнишь? Они как раз подъехали. Потом мы отошли, я оглянулась… Точно! Этот Сева к киоску подходил. Я думаю, что пацан из киоска ему все про аварию выложил, что сам знал. Потом Сева все дружку доложил. Хотя вряд ли это дружок, скорее — хозяин. А тот притворился, что Алену знает, хотя, может быть, и знает, только знает ли она его? В этом я сомневаюсь. Вот и вся наша грустная история. Интересно только, какое у нее будет продолжение? — изложив свои мысли вслух, Виктория замолчала.
Обдумав ее слова, Наталья запричитала.
— Лешка сумку свою нам отдал. Она так в доме и осталась. А все продукты мы в мой пакет переложили. Бедный Лешка, голодный в погребе сидит!
— Почему сразу голодный? Сидит себе, сало ест!
— Какое сало? — уставилась на нее Наталья.
— Как — какое? В погребах всегда бывает сало. И молоком запивает. Вот только хлеба в погребе не бывает.
— Ой, уморила, — засмеялась Наталья. — Сало с молоком! Меня сейчас стошнит! Ничего, поголодает немного. Ему не помешает жирку лишнего сбросить. Вик, ну как ты думаешь, зачем мы им нужны?
— Думаю, что скоро мы об этом узнаем. А пока давай поедим. Что там у нас на завтрак?
— Помидоры все помялись, а огурцы еще можно есть. Консервы без ножа не откроем. Печенье, сушки, карамельки.
— А у меня, кроме хлеба, ничего и нет. Чипсы — и те кто-то украл ночью, — Виктория вывернула свой пакет наизнанку, — и сигарет полпачки.
— Тогда будем есть огурцы с хлебом. Хорошо хоть минералка есть. А консервы оставим на потом. — Наталья захрустела огурцом. — Все-таки интересно, кто ночью твои чипсы спер?
— Интересно, кто спер, а еще интересней, куда этот человек делся. Может, и мы смогли бы отсюда выбраться…
— Все вроде обыскали.
— Ну что ж, подождем, что будет. Может быть, Леха нам поможет, если сам выберется.
Леха сидел в погребе. Поесть он ничего не нашел, все полки были пустыми. Даже мыши, если бы решили здесь обосноваться на жилье, сдохли бы с голоду. Сбежать он не мог — дверь была достаточно крепкой. Ночь провел возле самой двери — здесь было теплее. Проснулся рано утром и принялся колотить в дверь:
— Эй, вы с ума, что ли, посходили?
— Че орешь? — услышал он незнакомый голос за дверью.
— Что за дела? Выпусти меня!
— Сиди, пока шеф не вернется!
— Какой шеф? Витек, что ли? Выпусти, я с ним поговорю!
— Уехал он по делам.
— Так в сортир выпусти!
— На месте управишься, не маленький!
— Послушай, как там тебя зовут?
— Ну Сева, а че?
— Сева, где женщины, что с ними?
— Все в ажуре, не боись!
— Хоть пожрать чего-нибудь притащи!
— Я сам голодный. Шеф привезет что-нибудь. Все, замолкни. Будешь орать — твоим телкам хуже будет!
Успокоив Леху таким образом, Сева обошел с дозором вокруг дома. Подошел к сараю, прислушался — тихо. Походил по двору, вернулся в дом — ждать шефа.
Шеф, то есть Витек, он же Виталий Столяров по прозвищу Артист, гнал в это время по трассе в сторону столицы. В свои тридцать пять он практически ничего не добился в жизни. Не был за границей, не имел счета в швейцарском банке, машину купил недавно, и ту подержанную. Зато имел жену, двоих детей, кучу долгов и любил прихвастнуть мнимым благосостоянием. Покупал дорогую одежду. Приезжая в столицу, непременно посещал салон красоты. Правда, там он только стригся. Не закончив в свое время институт, он не сильно горевал по этому поводу. Благо, для того чтобы стать предпринимателем, высшее образование не требовалось. Главное, как он считал, это быть на гребне волны. На гребне волны он оказался, но эта самая волна окунула его в бушующее море беспредела и накрыла с головой. Киоски с товаром сгорели в результате разборок, и нужно было все начинать заново. Богатых родственников не было. Денег в долг никто не давал, а жить хотелось безбедно и красиво. Некоторое время довольствовался случайными заработками. Поигрывал в карты, но не всегда везло. Пытался наладить связи со старыми друзьями — ныне преуспевающими предпринимателями. Приглашал их в рестораны. Друзья от встреч не отказывались, но в дело не брали.
Год назад, сидя в придорожном кафе, Витек с тоской смотрел на проносившиеся по трассе крутые автомобили. Нужно было с чего-то начинать, но с чего? Ему на глаза попался невзрачного вида паренек в джинсах, сидевших на нем мешком, и новой, дешевой футболке. От нечего делать Витек стал наблюдать за ним. Паренек, сутулясь, развязной походкой направился к столикам и подсел к дорожным барышням. Витек начал прислушиваться к их разговору, и у него возник план. Для начала он, попросив разрешения, подсел к ним, заказал вина и сигарет. Познакомился с девицами, с парнем и начал, таким образом, свой бизнес.
Его новый знакомый Сева выполнял мелкие поручения. Витьку понравилось, что тот не совал свой нос в его дела и не задавал лишних вопросов. За работу он выделял Севе небольшие суммы денег, как он выражался — на поддержку вечно спадающих Севиных штанов.
Витьку периодически приходилось бывать в Москве, как он объяснял жене, «по делам фирмы». В одну из таких поездок он встретил своего бывшего однокурсника. Встретил не где-нибудь, а в казино. Однокурсник вспомнил Витька. Вспомнил даже его прозвище — Артист. Это прозвище пристало к Витьку именно в короткие студенческие годы. Как-то на экзамене он попался со шпаргалкой. Когда преподаватель указал ему на дверь, гордо удалился из аудитории, насвистывая бравурную мелодию. Потом Витька отчислили за неуспеваемость и за пристрастие к картам. Неуспеваемость — это полбеды, но его застали в студенческом общежитии за азартной игрой в «очко», что по тем временам считалось преступлением.
Изрядно набравшийся бывший однокурсник начал приставать с просьбой помочь ему решить проблему. На следующий день позвонил ему на мобильник и сказал, что согласен с той суммой, которую запросил Витек в качестве платы за решение его проблемы. Суть проблемы повторил снова, правда, в иносказательной форме.
