На ломтики мяса, смазанные хреном, уложил размороженные и порезанные овощи, свернул рулетиками, и поставил тушиться. Пока суть да дело достал несколько куриных окорочков, натёр их горючей смесью из чёрного и красного перца с добавлением соли, сахара и тмина, и засунул в разогретую духовку. Напоследок сварил рассыпчатый рис, нарезал салатик из овощей. Приготовил пикантный соус к окорочкам из апельсинового мармелада и горчицы. Почти всё! Пока возился с рисом и салатом, почти испёкся мой десерт. Я его с детства люблю. Тогда мне его готовила бабушка… Вот мать годами не вижу и совершенно не скучаю, а бабушки не хватает до сих пор. Умом понимаю, что её не вернуть, но сердце тоскует по замечательному и родному человеку.
Подходило время Ч, а Морозов задерживался. Я уже душ по второму кругу принял, рыжий Тимофей Ильич спрятался, и сидел в засаде на кухне, можно подумать, я его там не заметил. Как он только, обжора, слюной до сих пор не удавился. Умял же банку кошачьих консервов, да так напопрошайничался, что стал круглым, как мяч.
Звонок в дверь прозвучал, как пожарная тревога. Мы с рыжим вздрогнули, и на мягких лапах пошли в коридор. Я открыл дверь, и с облегчением увидел Морозова: огонь в глазах, в одной руке бутылка вина, а в другой кофр с костюмом, судя по всему, и небольшая сумка на плече. Я усмехнулся, и впустил его в свою квартиру. Переживал, похоже, я зря.
Ужин приняли благосклонно, похвалили. А десерт слопали, и ещё добавки попросили. Я заметил, что рыжий прохвост на глаза не показался, опять засел где-то в засаде, и присматривается к своему тёзке. Глядя на блаженно улыбающегося Морозова, я понял, что с сексом придётся подождать. Я его явно перекормил. Н-да. Сам виноват. Пока я складывал грязную посуду в посудомоечную машину, Тимофей отнёс свои вещи в мою комнату. Это было как-то так по-домашнему, что у меня дрогнуло сердце. Ни одной из своих дам я не позволял остаться дольше, чем на одну ночь, с радостью выпроваживая их поутру, а его пригласил на все выходные, до самого утра понедельника. Что я творю? Но сейчас на сердце было так тепло…
Я предложил Тимофею скоротать вечерок за просмотром какого-нибудь фильма. У меня была достаточно большая фильмотека. Он закопался туда довольно-таки надолго, я чуть не уснул в одиночестве на мягком диване. Морозов с довольным лицом поставил диск, и сообщил, что нашёл замечательный фильм со стариной Брюсом Уиллисом. Боевик, угрюмо подумал я, устраиваясь удобнее на диване. Тимофей положил голову мне на колени, и включил просмотр. Вот это номер! Откуда? Я даже не знал, что у меня такое есть. Фильм довольно старый, да ещё и комедия. И самое забавное, что я его никогда не видел. Мы смотрели и хохотали. Я смотрел на героиню, и почему-то представлял на её месте не Ким Бессинджер, а нашу Аллочку. Тимофей за ужином вытащил из меня всю историю, и добавил к ней свои комментарии и дополнения. Оказалось, что в тот день, когда мне посчастливилось соблазнить нашу секретаршу, у Морозова с ней произошёл довольно откровенный разговор. Попросту говоря, красавицу отшили. А тут я – перспективный рыцарь на белом коне. Перспективный, был, пока утром не вспомнил незабвенного Тимофея Ильича, правда не того, о ком она подумала. И разозлилась она, по предположению Морозова, именно потому, что я, такой-сякой, соблазнил её, чтобы прикрыться. Притворщик и гад. На тот момент это был полный бред. Сейчас, когда всё случилось, прикрываться девушкой, любой девушкой, в мои планы не входило. Не в моих это правилах. Просто не нужно выставлять свою личную жизнь на всеобщее обозрение, и всё. Это только твоё дело, с кем ты спишь, и кого любишь. Твоё – только твоё, и ничьё больше. Рыжий Тимофей объявил о своём существовании внезапно, просто прыгнув на упругий живот Тима. Полумрак в гостиной, свет от плазмы, шестикилограммовая мохнатая тушка и светящиеся желто-зелёные глаза. Морозов чуть инфаркт не получил.
– Ну, привет тёзка, – просипел человек, поднимая кота двумя руками. – Вадик, перекармливать мужиков у тебя за правило? Судя по нему, да.
– Есть такое дело, – рассмеялся я, глядя на этих двоих.
– А ты так и не рассказал, почему он, – Тимофей уложил тушку обратно к себе на живот, и почесал за ухом. Это подлый приём, мой кот сразу раскидал довольно лапы, и заурчал, словно трактор «Кировец».
– Да всё просто. Его Тимофеем назвал мой младший брат, он же мне его и подарил, ещё маленьким котёнком. Брата зовут Илья. Когда я сердился на этого рыжего прохвоста, называл его Тимофеем Ильичом. Так в итоге и осталось.
– Забавно. А ему идёт быть по имени-отчеству. Важный такой, – и начал почёсывать уже пузик. Я бы тоже не отказался, чтобы кое-кто почесал и мне пузик, или что-то другое. Я ревную к собственному коту? Вот это ты дожил, Снегирёв! – Слушай, а что он самое смешное отмочил?
– Кроме того, что любит шоколадные конфеты и любой сладкий крем? Ну-у… Догадайся, где в детстве было его любимое место обитания?
– Твоя подушка? – не угадал. – Кровать? Этот диван? Подоконник? А что?
– Электрочайник, – сдался я, и, не удержавшись, заржал. У Морозова было такое смешное выражение лица. – Когда он был совсем маленьким, стоило выключиться чайнику, как он умудрялся залезть на крышку, и там устроиться спать. В клубочек сворачивался, и спал. Когда чуть подрос, на чайнике уже весь не помещался. Тогда он умащивался на тёпленькой крышке пузом, а лапы свешивал на все четыре стороны. Этот шельмец мне два чайника так разбил. Он вырос, а чайник, как ты сам понимаешь, нет. Залезал и ронял на пол, залезал и опять ронял. Замучился я покупать новые чайники, пока ему дошло, что больше ему там не греться.
Насмеявшись вдоволь, Тим уволок меня всё-таки в спальню, и свой незабываемый секс я получил. А утром мне показали разницу, между всяким сном и явью, сделав такой минет, что я теперь даже во сне его ни с чем не перепутаю.
========== Глава 14. ==========
POV Михаил.
Нарядная пушистая ёлка, гирлянды, мишура и прочая лабуда свисала откуда можно и нельзя. Ёлка, конечно, не висела, а чинно стояла посредине, но это так, к слову пришлось. Так можно охарактеризовать убранство нашего зала для гулянок. Весь наш главный офис, где я имею честь работать, располагался в трёхэтажном старинном доме, который компания выкупила давно, и за свой же счёт отреставрировала. Удобно: все и всё под рукой у руководства, да и место для всяких корпоративов и юбилеев тут же. Бар, сцена, столики есть. Гуляй, народ. Народ и гулял. Вон, Аллочка наша, красавица писанная, в костюме Снегурочки что-то со сцены щебечет, рядом здоровенный Дед Мороз стоит, и уже слегка покачивается. А впереди ещё поздравление руководства, выступление приглашённых артистов, конкурсы всякие, а «дедулю» уже кто-то добрый подпоил. Должность у нас это сменная, даже я пару лет назад отметился в этой роли. Как вспомню, так вздрогну. Стоим с Вадимом, и смотрим на сотрудников. Кто-то бросал на моего друга косые взгляды, кто-то морщился, кого-то плющило от любопытства. А Вадим молодец! Его попустило, и на всех стало плевать. А кому докажешь, что ты не слон? Несмотря на то, что у них с Морозовым с недавних пор развивался нешуточный роман, о нём знаю только я, так как сам немного поспособствовал. А то, что наплела Алла и Ко, как не крути, всё-таки злобные сплетни. Да и не было на тот момент ничего между шефом и его новым главным юристом. Не было. Одни редкие, томные, едва уловимые взгляды. У Вадима сейчас такой плотоядный взгляд, и всё в сторону секретарши шефа. Толкнул его в бок, и спросил:
– Ты хочешь нашу Снегурочку съесть, или убить по-тихому?
– Напоить. Мы с сам знаешь кем, недавно комедию старую нашли у меня в залежах, может, видел когда-то, «Свидание вслепую» называется. Там у главной героини непереносимость спиртного, а главный герой её напоил на свою голову. Почудила она знатно, – сказал Вадим, и сделал глоток шампанского. Для нас это так, разминка.
