Какое-то время, как по мне прошли целые сутки, а на самом деле лишь несколько минут пролетело, никого не было. А затем, дверь снова тихо открылась, и на пороге появился мужской силуэт: свободная рубаха, такие же штаны и платок на голове. Большего рассмотреть не удалось. Блин, неужели действительно араб собственной персоной пришёл по моё тельце? Сердце застучало в груди испуганным зайцем, и горло сжал тисками страх. Тело напряглось, готовое к драке. Простите, товарищ Абдулла, но я не Гюльчатай и свою задницу без боя не отдам. Гость вошёл в комнату, закрыл дверь, и я отчётливо услышал щелчок замка. Он подошёл ещё ближе, протянул руку и стремительно сдёрнул с меня простыню, оставляя полностью открытым. Я не шелохнулся. Он присел на край кровати, и снова протянул руку, чтобы коснуться моего бедра. Ну, да, конечно! Я взбрыкнул ногой, что норовистый арабский скакун. Восточный гость свалился с кровати и… Вместо проклятий и воплей, я услышал заливистый и, мать твою, такой знакомый смех.

– Домбровский! – он завалился на спину, стаскивая платок с головы, и захохотал ещё громче. Смешно ему, видите ли. – Хватит ржать, шутник хренов! Я чуть инфаркт не получил.

– Сейчас, подожди немного, – всё ещё похихикивая, этот гад встал и открыл шторы. Комнату вновь залило солнце. Лукас подхватил с пола простыню и небрежно набросил на меня. Я демонстративно постучал по изголовью наручниками. Он меня проигнорировал! Лукас залез на кровать с другой стороны, улёгся на бок, и уставился на меня совершенно невинными голубыми глазами.

– Сними наручники, сволочь улыбающаяся. У меня руки затекли.

– Не успели бы за полчаса, а если и так, то я потом массаж сделаю.

– Сними!

– Сначала поговорим, а то знаю я тебя. Не успеешь оглянуться, а ты опять сбежишь, – грустно произнёс Лукас, подперев одной рукой голову, а другой, подкрадываясь к моему животу. – Я тебя так долго искал.

– Зачем? В последний раз мы очень продуктивно поговорили, у меня синяки долго потом сходили.

– У меня тоже. И, Ян, прости меня, – Лукас сразу стал серьёзным. Он уселся на постели, поджав под себя ноги. Я таким нерешительным его никогда не видел. Нелегко просить прощения, не так ли, господин Домбровский? – Я был взбешённым, не соображал ничего. И спасибо, что сумел остановить меня.

– Ты нашёл виновного?

– Пока я метался, как бешеная белка и делал глупости, Кот Баюн нашёл крота и всё решил. Это был мой секретарь. Мы были так пьяны с тобой, что не заметили приоткрытую дверь в спальню. Охрана была в своей комнате, Кот с Аней в гостиной, и Сергей спокойно прошёлся по квартире.

– Дело было в деньгах?

– Не только. Ещё были зависть и месть за то, что я не сделал его своим постоянным любовником. Мне кроме тебя больше никто не нужен. Необходимо было тебя потерять, чтобы это понять.

– А как же Анжелика? Она угрожала?

– Я послал её ещё до драки с тобой. Почти сразу. Я не первый и не последний, кто полностью меняет ориентацию, или периодически погуливает на обе стороны. Скандалы вспыхивают и гаснут. Через пару месяцев об этом никто и не вспомнил бы.

– Скандала не случилось, как я понимаю? И свадьбы тоже?

– Да я лучше на горной козе женюсь, – фыркнул Лукас. – А рот ей папенька закрыл. Спасибо твоему прощальному подарку. Материал с компроматом на Агралова пригодился. Я на следующий же день поехал к нему и заставил решить вопрос с дочерью. Куда он отправил Анжелику, я не знаю и знать не хочу, но больше она никому жизнь в столице не портит.

– Послушай, Лукас, сними наручники. Я никуда не сбегу. Да и куда я без штанов денусь-то? Ты знаешь, что извращенец? Я уже второй раз в жизни прихожу в себя голый, в наручниках и ты, как всегда, рядом.

– Так я прощён? – такое раскаяние в глазах. Сатисфакцию я получил с него ещё в Москве, но помучить немного очень хотелось.

– Ты очень близок к прощению. Мне бы ещё в душ, поесть хорошенько и тогда, возможно, я тебя окончательно прощу, – Лукас засмеялся, отстегнул наручники и принялся разминать мои запястья. Приятно! – Кстати, ты, куда меня приволок?

– Это вилла моих родителей.

– Мы на Закинфе?

– Да. Нравится?

– Да. Признаться, у меня было желание побывать здесь. Я был уверен, что ты в Москве. А откуда здесь всё это? – обвёл я взглядом убранство комнаты. Лукас довольно ухмыльнулся.

– Когда я узнал, что ты приедешь в Грецию, то вспомнил, что моя кузина Элина, дочь Андреаса, в юности увлекалась восточными танцами. Сейчас она замужем, живёт у мужа, а это её старая комната. Мы немного убрали женских безделушек, но оставили атмосферу.

– Твоя атмосфера меня до кондрашки чуть не довела. А девушка это…

– А это ещё одна моя кузина. Ты скоро со всеми познакомишься. Вечером большой семейный сбор.

– Домбровский, ты точно с ума сошёл! Я не буду с толпой твоих родственников знакомиться! Я кто для них?

– Моя вторая половина. Мама давно им всё рассказала. Она передаёт тебе привет.

– Лукас Домбровский – это предложение?

– Да. Жить вместе долго и счастливо, – тихо сказал он, и даже его пальцы на моих руках замерли.

– Да, – так же тихо ответил я. И, нахмурившись, спросил, глядя в его засветившиеся радостью глаза. – Мотоцикл мой где?

– В гараже, – быстро ответил Лукас и засмеялся. – Твои байкеры не хотели тебя отдавать. Пришлось и их прихватить с собой.

– То есть, толпа байкеров буянит на вилле твоих родителей?

– Ну, да! Весело с ними. Их Андреас утащил на рыбалку на яхте, вернутся только к вечеру, – тонко так намекая, подвигал Лукас бровями.

– Сначала в душ!

– Я с тобой?

– Со мной, – усмехнулся я. Расслабленный и довольный жизнью Лукас Домбровский такая замечательная картинка. Всю жизнь бы смотрел.

– Кстати, я забыл тебе сказать. Похоже, Котик мой и твоя Аня поладили, – весело поведал он, стаскивая рубаху и идя за мной. – Не удивлюсь, если они поженятся.

POV Лукас.

Яна я нашёл на берегу. Он лежал в тени деревьев и слушал музыку в наушниках. Я пристроился рядом, кое-кто только зелёный глаз приоткрыл, положил голову мне на плечо и снял наушники. До меня донеслись знакомые слова, спетые чуть хрипловатым чувственным голосом Наргиз:

Мы можем стать с тобою океанами

И нас разделят с тобой материками.

Мы можем стать с тобою вечно пьяными;

А может мы ангелы над облаками?

Мы вдвоём вокруг Солнца на Земле день за днём.

И под ярким самым и под дождём вдвоём!

Всё на свете вместе переживём

И когда-нибудь в один день умрём, мы вдвоём!

(Наргиз и Макс Фадеев).

– Интересный выбор, – сказал я.

– Я иногда слушаю Наргиз, а вот песни Фадеева… По большей части чушь и набор слов. Но эта песня меня заинтересовала. Сначала немного не въехал в текст, а потом… Как-то так всё просто стало. После ночи с тобой, – тепло разлилось на душе от его слов.

– Ян, а почему ты сбежал на пляж? Там тебя мои родственники ищут.

– Надеюсь, что не скоро найдут. Как ты с ними живёшь? Это же сумасшедшая семейка! У них энергии на целую электростанцию хватит. Они за три дня показали мне весь остров, малышня чуть не утопила в море, и вытащили на рыбалку. Я не люблю ловить рыбу, Лукас! – я рассмеялся, глядя на его возмущенное лицо. Он возмущался, но на самом деле был доволен. Его приняли в большую греческую семью. Шумную, весёлую, от которой иногда хотелось сбежать, но не любить которую невозможно. – Кузины и кузены всё время пытаются куда-нибудь меня утащить и что-то показать, как будто мы последний день живём, а тётки пытаются накормить. Худой я, видите ли. Я уже даже в Москву готов вернуться, а то чувствую, что скоро мой железный конь меня не сдюжит.

– У меня бумер есть, этот и бегемота выдержит, – меня стукнули локтем в бок. – Больно!

– Это за бегемота.

– У меня для тебя есть подарок, но он дома, – осторожно сказал я, усаживаясь на песок. Ян приподнялся на локтях и приготовился внимательно меня слушать. – Я выкупил у Агралова «Наутилус» и издательство. Теперь всё это твоё.