Тогда экономисты наши молодые и предложили деньги рабочим выдавать, а к станкам не подпускать. И сырье, мол, целее будет, и народ сыт. Все посмеялись просто и забыли.
Тогда - посмеялись. А теперь задумались. И ведь правда: два выхода из любых кризисов есть. Первый - подтянуть штаны, затянуть ремень, и работать, работать, работать. Второй - просто дать народу денег. Народ сразу пойдет с деньгами в магазины. Поднимет спрос на товары. Пойдет на биржу. Начнется тут небывалый бум. Спрос резко на все поднимется, все зашевелится. Экономика выстрелит ракетой вверх. И кризис практически сразу и закончится. Потому что спрос рождает предложение. Потому что рынок.
И вот современные ученые, рассчитав все, пришли к выводу, что шоковая терапия - это не когда рабочих выгоняют на улицу, а цены вдруг взлетают выше крыши и есть просто нечего. Нет. Этот шок - для людей. А людей надо беречь. На самом деле шоковая терапия - это лечение экономики.
Вот, например, все помнят, как в свое время лечили образование. Просто объявили, что теперь бесплатного и всеобщего больше нет. Есть исключительно платное, и только для тех, кто платит.
А потом еще выдали на каждого ребенка точно рассчитанную сумму на весь период обучения. Вот вам, родители - сами ищите, где ему учится, вашему дитю. И тут же в одни школы спрос на учебные места взлетел в десятки раз, и хорошие учителя стали получать очень хорошую зарплату. Почти как министры - так в некоторых школах. А некоторые - просто "загнулись". Там всех выгнали, набрали новых учителей, проводили рекламные акции, снижали цены... В общем, была конкуренция, и были деньги.
Вот ученые наши и посчитали все, как для тех детей.
Выходило, что шок - это, по-нашему если, то миллионов по пятьдесят на человека. Не меньше. В рублях, конечно.
Все опять смеялись, как обычно. Особенно в столицах. Там народ грамотный, в "интернетах" постоянно сидит, общается всяко-разно. Вот там смеялись больше всего: где, мол, столько денег возьмут? Как, мол, все это организуют? Да кто, мол, на такое пойдет?
А нашелся такой. Вон, президент наш - молодец. Взялся, и двигает всех. Вперед и вверх.
Ну, а деньги... Смешно даже слушать. Деньги - их на Гознаке делают. Москва, Питер, Пермь. Печатают там - и отсылают в банк. Вот так все работает. То есть, если больше денег сделать, то как раз на всех и хватит. А чтобы никакого обмана не было - выдать каждому именную карточку пластиковую. И на карточку эту электронную кинуть по пятьдесят пять миллионов семьсот семьдесят восемь тысяч рублей, как ученые точно рассчитали. Каждому!
И вот, говорили ученые, когда страна в понедельник проснется, а на карточке миллионы - что народ делать будет? Ну, кто-то сразу в магазин - и водку ящиками затаривать. Понятное дело. Кто-то купит квартиру или машину - кстати, вполне хорошее вложение средств. Кто-то решит подержать, поэкономить какое-то время. А кто-то акции купит или сразу свое дело откроет. В общем, движуха начнется. Экономика сразу из болота выберется.
Ну, смех был, да. И статьи разные в газетах. И по телику этому... Но вот в пятницу объявили по всем каналам: люди, народ российский, президент подписал, и в понедельник мы все начинаем новую жизнь. Готовьтесь. Два выходных - готовьтесь. И не бойтесь: всем будет поровну. Каждому - от мала, до велика. И делайте тогда, что хотите. Только подумайте сначала, подумайте, что и как. Посчитайте.
И народ, как с ума сошел. Как перед войной. Все скупили. Все с полок смели. Макаронами запаслись заранее. Пивом затарились. Закрылись в своих квартирах, и ждут.
И правильно.
Ведь, страшное дело, если подумать... Вот наступит этот самый понедельник... Наступит, точно. И тут - оп-па. Как жить-то теперь? Что делать? Куда такие деньжищи нести? Что покупать? Да срочно, срочно, потому что ведь на всех всего всегда не хватает. Дефицит растет в цене. И вообще...
И вот еще интересно: неужели так-таки всем поровну? Неужели не обманут и себе больше не припишут? Даже не верится.
Вот, еще пятнадцать минут, еще немного совсем, и настанет этот день. И узнаем мы, кто и что, и как, и кого рождает: спрос - предложение, предложение - спрос, или деньги все же - к деньгам...
Еще десять минут - и ЭТОТ ДЕНЬ.
-- Свобода
Сегодня на ужин вдруг дали на отдельной тарелке кусок сладкого сливочного торта и половинку банана. То есть, фактически признание какое-то. И самому сразу стало будто теплее на душе и дышать легче - не зря мучился, не зря.
В стену подолбили твердым и тяжелым, наверное, табуреткой.
Виктор Васильевич взял чистую кружку и прижал к стене, а сам ухом - к кружке. Ответил двумя ударами каблуком ботинка.
- Алё! Василич! Ты там как сам? - раздалось, почти, как по настоящему телефону. - Живой еще? Трепыхаешься помаленьку?
- И неплохо живой, между прочим, - прокричал в кружку Виктор Васильевич. - Вот торт у меня на столе, бананов гроздь. Даже съесть все не могу - останется теперь на завтра.
Он сыто цыкнул зубом, погладил себя по животу - хотя, кто бы это увидел через стену?
- О-о-о! Да ты просто крут! А мне вот сегодня бутылку вина принесли импортного. Вкусного!
Черт побери, Васька опять впереди оказывается. Что он там сумел наклепать такого, что целую бутылку вина ему? За что ему? Виктор Васильевич нахмурился, перебирая в голове возможные варианты, потом закричал в кружку:
- Поздравляю, Михалыч! А что за тема-то? Каким образом попал в тренд? Ну, в струю, типа?
- Это личный разговор, Василич, - донеслось из-за стены. - Вот как в баню поведут, тогда и пошепчемся.
Угу... Пошепчемся. Там и так на таких шепчущихся косо посматривают. Как-то сговорились там ребята в бане. Ну, сделали вдесятером одинаково. Чистенько так сделали. Премия, правда, была. А как же! За хорошее - премия, это закон. Правда, одна - на десятерых. Все тогда смеялись. Эх... Сколько там на часах-то?
За дверью раздался тройной сдвоенный удар звонкой морской рынды, а потом крик коридорного:
- Столичное время - двадцать часов!
Это выходит, до полного отбоя и ночной тишины осталось еще целых три часа. Тут за режимом смотрели строго, и здоровье каждого было одновременно достоянием всех. То есть, не всех, кто именно тут, а вообще всех - всего общества в целом. Но ведь еще три часа до отбоя. Можно попытаться сделать зачин на завтра. Утром поправить, к обеду уже сдать готовое. И ждать потом ужина, нервно шатаясь по узкой и длинной камере. Как медведь в зоопарке. Им там тоже тесно, так они стоят, бывает, и просто раскачиваются с ноги на ногу. Ужина ждут.
Виктор Васильевич сел за стол, прицелился авторучкой в лист линованной бумаги, вывел первые слова. Надо попытаться так написать, чтобы перед другими не стыдно было, и чтобы самому хватало. Тут, конечно, голодом не морят. Сдал норму - получи пайку. И норма не гигантская, и пайка рассчитана до калории. А вот если сдашь больше, или если вдруг качество получится какое-то сверх обычного, или еще что-то - тут иногда не понять, на самом деле - то будет к пайке и разное, и вкусное. Вот, кусок торта сегодня на ужин. Хорошего торта - "Черный лес". Виктор Васильевич помнил такой торт по давним временам. А Ваське, значит, даже бутылку вина принесли. Ишь, радуется как. Хвастается, паршивец.
И ведь не поймешь никогда, что им на самом деле надо.
Им - это тем, кто разбирает написанное за день. Вот какие у них критерии? Почему могут за всего одну страничку наградить, а могут и за двадцать - одну стандартную пайку? Не разобрать, не догадаться никак. Иногда Виктор Васильевич думал, что логики тут просто совсем никакой нет, а все дело в издевательстве над ними, работниками пера.
"Не любят у нас писателей," - думал он. - "Завидуют".
Зависть завистью, а животик все-таки вырос. Надо бы попросить тренажер какой-нибудь, что ли. Ведь не хлебом единым, так сказать....
