Однажды Конрад не выдержал и даже Профессору пожаловался на вызывающее поведение Поручика. Он впрямую высказал обеспокоенность расшатыванием нравственных устоев его дочери.

- А-а! - несказанно обрадовался Профессор. - Запали на мою дочку-то!

- Ну почему сразу "запал"? Я - абстрактно... В принципе.

- Вот только не надо, не надо... - замахал руками Профессор. - Ревнуете ведь...

- Да какое "ревную", - искренне удивился Конрад. - Куда мне против Поручика-то...

- Прибедняетесь? Боитесь жёсткого мужского соперничества? Вы что, всегда таким угрюмым мизантропом были? Ни в жисть не поверю! За девушками бегали, стихи писали...

- За девушками бегал, но они от меня ещё быстрее бегали. Стихов не писал - не умею...

- Ну в прозе... дневник вели...

- И дневник не вёл. Не в радость кошмарики свои обсасывать... Так может быть, Вы поговорите с Анной-то?

- Э нет, брат, дудки... Тут уж действуйте сами, любезный!

- Так ведь Поручик чином выше меня... Я - его подчинённый. И вообще: поставить нас рядом, так кого женщина скорее послушает?

- А если он такой орёл, чем вы недовольны? Пора бы моей дочке да пристроиться... Четвёртый десяток уже...

- Но Поручик - вроде как представитель кровавой гебни. Не пара ей...

- Ошибаетесь! Несложные нумерологические вычисления... - профессор скоренько, но грамотно провёл на салфетке сложение. - Получается четыреста тридцать восемь. Четвёрка - число надежды и одновременно фиолетового цвета. Тройка - число крепости и фундаментальности: три богатыря, три кита, три свисалки между ног у мужчины. Восьмёрка - число хитролисости. А четыре плюс три плюс восемь - магическое число северо-запада. А вы говорите!...

- Ну и?..

- А вот что любопытно... Хе... Хе... - старик вновь углубился в подсчёты. - В фамилии "Петцольд" получается двести двадцать. Ваше число, делённое на два и плюс единичка. Она-то всё и решает. Да плюс ещё...

- Что?

- Асциндент у вас в созвездии Кассиопеи. Не слабо так.

- А у него? - машинально спросил Конрад.

- У кого? Ах, у этого... А у него нет асциндента. Зачем он ему?

- А мне зачем?

- А затем, что он - даймон верхней бездны. А вы нет.

- А я кто?

- Если вы забыли, справьтесь в своём паспорте... Да, чуть не забыл: и пятьдесят приседаний.

Конрад ни одного не сделал.

Зато когда он вышел от Профессора, как и ожидалось, его взгляду предстал собственной персоной Поручик. Тот непринуждённо раскинулся в шезлонге и кайфовал.

Конрад зигзагами подошёл к нему и начал путано отчитываться о последних встречах с неформалами. Поручик полуслушал, полуспал и вскоре лениво показал: довольно, мол. После чего выудил из кармана кошель и вложил в потную ладонь Конрада несколько купюр. Слов благодарности он словно вообще не воспринял - откинул голову назад и наглухо сомкнул вежды.

Анна стояла в одном конце лесного участка в тренировочном костюме с начёсом и кедах, свежая и розовая после традиционной утренней пробежки и комплекса упражнений по системе Ивана Бодхидхармы, зарубежной знаменитости. В её руках был снятый со стены Волшебной Комнаты старинный лук. Смотря неуклонно прямо перед собой, она выставляла вперёд одну ногу, разворачивала плечи, оттягивала к соску тетиву, прилагая усилие, равное поднятию пудовой гири, и неподвижно застывала где-то на полминуты.

Сзади стоял не спавший ночь Конрад и двигал челюстью взад-вперёд.

- Тренируетесь?

- Развлекаюсь.

- Вы - вдруг играете в такие игрушки? Хм, хм... это же вообще-то орудие убийства.

- Я не собираюсь никого убивать. Мне нравится полёт.

Стрелы певуче ударялись в повешенный на стене мебельного кладбища дощатый щит и, застревая, служили иллюстрацией к параграфу учебника физики "Затухающие колебания". Потом они угомонялись, и лишь разноцветное оперение дрожало в холодных порывах ветра. Результат Анны тянул не больше чем на норматив кандидата в мастера, но справедливости ради вспомним, что стреляла она не из спортивного лука, оснащённого всякими корректирующими приспособлениями, а во-вторых надо сделать поправку и на сильный боковой ветер. С кучностью попаданий всё было в порядке. Конрад устрашился.

- Дадите попробовать? - спросил он.

- Попробуйте... Да как вы держите-то, да не так, не так... Вот так... Ой, да не так...

Пыжась и пучась, Конрад кое-как растянул тетиву и отпустил её явно не вовремя; она больно шибанула его по пальцу. Стрела обиженно засвистела и исчезла в чреве мебельного кладбища, метрах в шести левее мишени.

- Ха-ха-ха, - зашлась Анна, - слава Богу, что не к соседям. Полезайте теперь в сарай, доставайте. Их у меня мало.

Конрад полез в мебельный сарай, опасаясь, кабы Анна не выстрелила ему вдогонку и долго шарил среди спинок, сидений и ножек, кряхтя и кашляя от пыли. Внезапно рука его коснулась чего-то приятного, вроде бахромы. Он вгляделся в полутьму: то был малиновый вымпел с профилем мускулистого лучника и надписью "Спортивный клуб Землемерного училища им. Людвига Хрубеша".

Эта находка так озадачила Конрада, что он не сразу вспомнил, зачем очутился в сарае. Лишь заслышав приближающийся голос Анны, он опомнился и в панике начал запихивать злополучный вымпел в разорванную обшивку безногого стула.

В это время в проёме показалась кудрявая голова Анны.

- Ну что, без шансов? - спросила голова.

- Ищу-ищу... - прошептал Конрад.

- Ищите, как в голодный год хлеб ищут, - сказала Анна, но понимая, что незадачливый стрелок будет искать до морковкиной заговени, сама влезла в сарай и в два - три движения нащупала стрелу, расщепившую какую-то полугнилую доску. - Вот вы-то точно убьёте кого-нибудь сдуру.

- Вы вообще... не боитесь... доверять мне оружие? - проговорил Конрад сквозь кашель.

- Бояться?.. Вас?..

Тайна смерти Алисы снова взяла Конрада за живое. О ней протяжно нудели перетруженный плечевой пояс и содранная кожа на пальцах десницы. Надо было попробовать распутать клубок, потянув за новую ниточку. Благо завелись деньги.

Перед встречей с неформалами он постучался к старушке-вязальщице. Та встретила его со смесью опаски и надежды - вдруг ограбит, а вдруг, гляди, что-нибудь да купит. Она с порога завалила гостя вязаными изделиями, но тот вежливо отказался от приобретения свитеров и шапок с помпонами, подчеркнув, что ничто материальное его не колышет. Размахивая широко раскрытым удостоверением, он попросил хозяйку без утайки ответить на его расспросы, а уж за ценой он не постоит.

- Да что ж я могу знать-то, голубчик? - искренне удивилась бабуля. - Моё дело маленькое, сижу взаперти да вяжу - только клиентов почти нет... А пенсии я скоро год как не видала - как же мне выжить-то? Ты начальник - может знаешь, когда у нас собес заработает? Исхудала я вся с голодухи-то...

- Про собес я обязательно узнаю, - Конрад прижал руку к сердцу. - А вот вы мне скажите... шали у вас кто-нибудь покупает?

- Шали? Что ты!.. Я их скорее для себя делаю: свяжу - и на стенку вешаю. Вещи красивые, нет спору, только вот не в моде они нынче. При коммунистах-то, почитай, каждая третья в шалях щеголяла, а сейчас все деловые да спортивные - даже не смотрят.

- И всё же... В начале лета у вас в посёлке убили женщину, которая как раз в тот момент была в шали. Слыхали про это?

- Ой, милок, тут много кого убили - не перечесть. А уж тем более откуда мне знать, кто как одет был.

- Она неподалёку от вас жила. У неё ещё сестра-близняшка есть. Кстати, тоже в шали часто ходит, правда, только дома.

- А-а, чего-то припоминаю, - неуверенно сказала бабка. - Три месяца, говоришь, прошло... Да, да, была одна такая... не такая, как все. Точно, точно - в шали ходила. И в пир, и в мир. Очень, кстати, ей к лицу она была. Я для себя всегда отмечала: ишь, какая лебёдушка... Было дело.