Ответственными за сдерживание оппозиции партия назначила директоров промышленных предприятий. Если директора стали давить на своих работников сверху, то мы – снизу. Административному ресурсу КПСС можно было противопоставить только хождение в народ. И мы пошли по домам, по квартирам.

Агитация на дому – так называлась наша предвыборная технология. Мы решили: если нас не пускают агитировать на предприятия и в организации, то мы пойдем к избирателю домой. У нас были сформированы группы по три человека: так было удобно и безопасно. Мы ждали провокаций от партийных работников, но их не было и, как мы позже поняли, не могло быть. Руководящему работнику компартии встреча с рядовым гражданином ничего хорошего не сулила: народ коммунистов откровенно ненавидел. Хотя, справедливости ради, и демократов не жаловал. Любой звонок в квартиру мог окончиться или скандалом, или застольем. На кого нарвешься.

Я баллотировался в Верховный Совет МАССР и в Волжский городской Совет народных депутатов.

В округе, где избирался республиканский депутат, моими соперниками оказались четыре руководителя: главный редактор «Волжской правды» Александр Лукаев, главный инженер узла связи Владимир Калинин, директор быткомбината Владимир Бикеев и директор АТП Николай Сенченко. Самым сильным, конечно, был последний кандидат. В руках Николая Григорьевича Сенченко был сконцентрирован практически весь автотранспорт города: рейсовые автобусы, такси, грузовые автомобили. Разве такой ресурс мог дать сбой?

А что у нас? Студенты техникума, немногочисленная группа энтузиастов. Два месяца мы бродили по микрорайону в отчаянной надежде быть услышанными. Сколько всего пришлось вытерпеть! И пьяный мат, и лютых собак. Не говоря уже про недоумение и испуг: их мы встречали на каждом шагу. Нам казалось, что предвыборная гонка не кончится никогда.

И все же, хотя возможностями я своим конкурентам сильно уступал, мандат мог быть моим. Но набрать более половины голосов, как требовалось по условиям первого тура, у меня не получилось. Как зафиксировал протокол избиркома, за Свистунова было подано 43,7 процентов голосов. За Сенченко 19,8 процентов, за каждого из остальных – по 6–7 процентов. Требовался второй тур.

Посмотрев результаты, мы на собрании группы «Обновление» пришли к неутешительному выводу: мое большое преимущество обманчиво, во втором туре мне не победить. Вот эти 43 процента и есть наш демократический ресурс. Люди голосовали не столько за Свистунова (меня почти не знали: подумаешь, молодой преподаватель техникума), сколько за идеи перестройки.

Мы не ошиблись: во втором туре 18 марта 1990 года я получил почти тот же результат – 42,8 процента. К Николаю Сенченко отошли все голоса, поданные в первом туре за других представителей директорского корпуса: он набрал 49 процентов (остальные проголосовали против всех) и стал депутатом.

Нарождающееся демократическое движение не смогло убедить большинство населения в том, что, придя к власти, оно сможет изменить жизнь к лучшему. Во-первых, слишком разношерстная команда собралась под демократическими лозунгами. А во-вторых, кроме лозунгов народу надо дать кусок хлеба и перспективу. Что мог обещать преподаватель техникума? А директор АТП мог не только обещать, но и делать. Перед самыми выборами Сенченко встречался с избирателями на одной из улиц частного сектора. У тамошних жителей была проблема – сломанный водопровод. На следующий день силами работников АТП подача воды была восстановлена. За кого будут голосовать жители этой улицы? Ответ ясен.

А мы были отчаянными голодранцами, и народ нам не поверил. Наверное, из двух зол горожане выбирали меньшее. Они отдавали голоса проверенным людям, хозяйственникам, которые хоть как-то были способны помочь простому человеку выжить в неспокойное время.

Но мы не отчаивались. С поражением пришел опыт, сын ошибок трудных. И он дал результат совсем скоро.

Выборы в Волжский городской Совет народных депутатов, можно сказать, провалились. Из 140 депутатов, что предусматривались нормой закона, были избраны только 79. В остальных округах выборы были признаны несостоявшимися, там 22 апреля предстояло голосовать по новой. Это был мой шанс, и я его использовал.

Городской избирательный округ № 81, где я решил баллотироваться, находился в микрорайоне, построенным за счет гидролизно-дрожжевого завода (ВГДЗ). Соответственно и моим конкурентом был представитель этого предприятия – главный механик Севастьян Викторович Смирнов. Бороться с ним было нетрудно. Из трубы завода валил вонючий красно-синий дым, от которого на глазах засыхали макушки сосен в парке по соседству. Группа «Обновление» не раз требовала закрыть завод, и население было на нашей стороне. В общем, набрав в округе наибольшее количество голосов, я стал депутатом Волжского городского Совета народных депутатов 21 созыва.

Партия коммунистов была еще сильна. Первый секретарь Марийского обкома Григорий Андреевич Посибеев сохранил за собой кресло Председателя Верховного Совета МАССР. Но совмещать две первых должности было непросто, особенно в то горячее время. В менее статусном по тогдашней иерархии органе Посибеев решил поручить дела доверенному человеку. На место первого зампреда Верховного Совета, который фактически и управлял депутатским корпусом, он поставил… Правильно, Владислава Максимовича Зотина.

Очередное разоблачение приписок оказалось как нельзя кстати. Посибеев и на этот раз замял уголовное дело. Ему нужен был преданный зам, который не будет рыпаться против хозяина и не подумает претендовать на роль первой скрипки.

В апреле 1990 года Зотин перебрался в столицу Марий Эл. Новому назначению Владислав Максимович был, конечно, очень рад. Можно сказать, сбылась его мечта. Да и Волжск он оставлял без сожаления. Позже в беседах один на один я не раз слышал, как зло и раздраженно говорил он о городе, в котором проработал первым лицом восемь лет. Эта нелюбовь была взаимной. В Волжске он так и не стал своим.

Время в стране наступило смутное, ситуация менялась быстро. Уже в августе 1990 года совмещение двух высших постов на местах стало законодательно невозможным. Горбачев предложил первым секретарям обкомов определиться и выбрать для себя одну должность.

Посибеев решил остаться первым секретарем. Видимо, в тот момент он не сомневался, что КПСС продолжит рулить страной. Кому оставить пост председателя Верховного Совета? Первому заместителю. Логичный и понятный шаг. Должно быть, Посибеев не сомневался в Зотине. И дело даже не в двух папочках, которые лежали в сейфе, а в том, что после очередного повышения Зотин становился обязанным ему по гроб жизни.

После разделения властей Председатель Верховного Совета МАССР фактически был вторым лицом в республике.

Процентов на девяносто Верховный Совет состоял из руководителей разного ранга, вскормленных и выдвинутых компартией. Потому решить вопрос в нужном ему ключе Григорию Андреевичу не составило никакого труда. Так исключительно благодаря Посибееву Зотин занял второй по значимости пост в Марий Эл.

Конечно, Посибеев даже представить не мог, что случится дальше. Это была его трагедия. А в августе 1991-го случился путч. Все перевернулось с ног на голову. После подписания Россией, Украиной и Белоруссией Беловежских соглашений государство по имени СССР прекратило свое существование. Указом президента России Ельцина КПСС была признана вне закона. По всей стране начались массовые закрытия обкомов и горкомов партии. Представители исполнительной власти совместно с работниками милиции изымали из партийных учреждений все документы. Имущество описывалось, помещения опечатывались. Партийной системы управления государством, существовавшей семь десятков лет, в один момент не стало.

В день путча Зотин был в прострации. К нему, не переставая, шли люди и пытались склонить его кто в одну, кто в другую сторону. Демократы требовали поддержать Ельцина, а ярые коммунисты ратовали за ГКЧП. В итоге Владислав Максимович вышел из этой щекотливой ситуации как настоящий дипломат. Он не стал принимать чью-либо сторону.