— Ну, Серый… от меня не уйдешь.
— Ты чего здесь делаешь? — оглушает его громкий голос отца.
Дмитрий Степаныч вздрагивает, оборачивается. На пороге, загородив синее солнечное небо, стоит отец — высокий, широкоплечий.
— Мы в прятки играем, — отвечает Дмитрий Степаныч.
— А ну, марш домой! — приказывает отец. — Обедать пора, мать тебя по всему двору ищет. Чтоб одна нога здесь, другая там… Живо!
— Бегу, — кричит Митя.
И вскакивает из-за письменного стола.
— Что с вами?! — испуганно шарахается от него высокая черноволосая дама, только что вошедшая в кабинет. — Вам плохо?
— Что?.. Нет… Вы кто такая? — приходит в себя Дмитрий Степаныч и хмурит густые брови. — По какому делу?
Ах, какой неприступный. Орлиный взор. Гордый орел с заячьим сердцем.
— Неужто вы меня не узнаете?.. — снова изумляется брюнетка.
Невероятно, но факт: он не узнал свою бывшую пассию. Беспардонную ассистентку с кафедры гистологии. Свою некогда ненаглядную.
— Ближе к делу, — обрывает ректор. — Излагайте суть. Четко, кратко, по-деловому. В духе требований, предъявляемых перестройкой, в духе тех высочайших задач, которые ставит перед нами…
Боже, что я плету?!
— Да я в двух словах, — перебивает дама. — Вокруг меня, дорогой Дмитрий Степаныч, сжимается кольцо интрижной блокады…
— Выражайтесь яснее!
— Я насчет предстоящей аттестации. Ах, милый Дмитрий Степаныч… вы мне позволите вас так называть?
— Я впервые вас вижу, сударыня. Впрочем, продолжайте. Но помните: время — деньги. Итак, слушаю вас.
— То есть как? — приоткрыла рот, полный золотых зубов, прекрасная дама. — Вы и впрямь меня не узнали?.. — И она оглянулась, словно ища свидетелей. — Странно… Более чем странно… Ведь у нас, между прочим, имеются общие воспоминания… Или — вы боитесь, что нас могут подслушать? — Дама лукаво улыбнулась ему, подмигнула: — Ах ты, старый конспиратор!.. — Она наклонилась к нему и вдруг негромко запела страстным хрипловатым баритоном: — По-о-омнишь ли ты, как счастье нам улыба-алось?..
— Что такое? — вскочил, багровея, ректор. — Что вы себе позволяете?! Вон отсюда! Вон! Вон!
Ребячья ватага сидит на липких сосновых досках, нагретых летним полуденным солнцем. Пахнет душистой смолой.
— Может, махнем на речку? — предлагает Серый.
— Не-е, — тянет Танька. — Давайте в прятушки.
— Сколько можно? — ворчит Митяха, но все кивают, а Танька уже начинает считалку:
— Катилося яблочко вкруг огорода, кто его поднял, тот воевода… Шишел, мышел, взял да вышел! Серый — тебе голить!
— Слабину надыбали, — обижается Серый. — Все я да я. Надоело.
— Голи! Голи! — кричат ребята.
Серый отворачивается, закрывает лицо грязными ладошками. Слышит босоногий топот разбегающихся ребят.
— Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать! — кричит он. — Кто не спрятался, я не виноват!
Убирает руки от лица, оглядывается — видит за досками рыжие вихры.
— Колька! Тук-тука!
А вон и Танька — за углом колхозного клуба.
— Танька, вылазь! Тук-тука!
А кто это там, в кустах сидит?
— Ага! Толян! Вылезай, Толян! Тук-тука!
А где же Митяха! Неужто в крапиву стырился? Или — на берег убежал, под обрыв засел?
— Пуля, сиди! — кричат ребята. — Атас, Митяха! Пуля, сиди!
Серый выходит на крутой глинистый берег, смотрит с откоса — никого. Старое белое бревно, перевернутая лодка. Обмелевшая река неторопливо несет свои мутные воды. На противоположном берегу видны заросли тальника, ивы, а еще дальше, до горизонта, тянутся колхозные поля. Жаркий воздух звенит от зноя.
Где же Митяха?
— Пуля, лети! — надрываются пацаны. — Пуля, лети!
Но Митяха боится выскакивать из своего убежища.
Серый приближается к перевернутой лодке.
— Пуля, лети!
А откуда-то с неба вдруг слышится грозный голос секретарши:
— Дмитрий Степаныч! Вас вызывает Москва! Министр на проводе!
Секретарша заглядывает в кабинет — никого.
— Что такое? — удивляется она. — Дмитрий Степаныч, вы где?
Не мог же он в окно выскочить?.. Испарился, что ли?
— Дмитрий Степаныч! — кричит она.
— Чего орешь? — отзывается из-под стола мальчишеский сердитый голос.
Секретарша наклоняется, заглядывает под стол — и видит белобрысого босоногого мальчишку. Он сидит, скорчившись, грозно хмурясь и прижимая к губам грязный палец: мол, тихо, дура, не ори.
— Ой, мальчик… а ты что тут делаешь? — еле слышно произносит секретарша.
