Я уверена лишь в том, что он причинил слишком много боли, и я не могу вот так взять и все забыть. Я могу лишь отплатить ему его же словами. Распрямив плечи, и с гордо поднятой головой, пусть и спиной к нему, я объясняю:

— Пит, а тот вечер стал моей точкой невозврата.

Сначала я хотела признаться, что собиралась к врачу, но потом решила поиграть. И я даже не знаю, как себя чувствовать после этого. Я не спала всю ночь, не могла. Только под утро вздремнула. А когда проснулась, дома была только Кимберли.

Когда я вспомнила, что вчера произошло и что сегодня решится моя судьба, то поняла, что Мэтт был прав. Мне нужна поддержка. Но к кому я могу обратиться? Прим слишком мала, родители точно не подходят, Энни наверняка расскажет Финнику, а тот — Питу. Хейметч… Он с самого начала знает мою историю. Быстро позавтракав, набираю номер дяди.

— Эй, Солнышко! Сколько лет, сколько зим! Что произошло?

— И тебе привет. Может, я тебе звоню узнать, как у тебя дела?

— Да, ладно тебе. Я не обижаюсь.

— Нет, правда, как у вас с Эффи… Все в порядке? — Мне стыдно, что я позвонила ему только тогда, когда у меня

проблемы.

— Получше, чем у вас с Питом, — со смехом высказался Хеймитч. Наверное, только он может развеселить меня в трудную минут. Он и Прим!

— Я рада, тебе тоже пора обрести свое «солнышко», — ехидно парировала я.

— Эм, спасибо, но нет. Такое «солнышко», как ты, выдержать сложно… Как тебя твой муж терпит! — Я понимаю, что дядя иронизирует. Поэтому его слова не режут по больному.

— Спасибо тебе, дядя, за такие ласковые слова. — Я знаю, что сейчас мы оба улыбаемся. Мы с ним похожи. Может, не внешне, не характерами. Но темпераментами и душами. Это сложно объяснить.

— Так все же зачем ты, племянница, позвонила?

— Можешь сегодня мне сделать одно одолжение?

— Что же это?

— Мне нужна твоя поддержка.

— Все интереснее и интереснее…

— Хеймитч, пожалуйста, не перебивай, мне и так сложно! — Мне правда сложно просить об этом. — Сегодня вечером у меня назначен прием у Мэтта. — Эбернетти начал хохотать, а потом с сомнением спросил:

— Ты уверена, что обратилась по адресу? Может, лучше Эффи сходит с тобой? — О Господи! Я покраснела, ведь все не так преподнесла, черт!

— Ты не понял. Я… Я… Хеймитч, у меня, возможно, будет ребенок. — В телефоне раздалась лишь оглушительная тишина. — Хеймитч, скажи хоть что-нибудь.

— Ну, это может стать твоим билетом на свободу… — серьезно сказал мужчина.

— Я не смогу оставить ребенка Питу, я просто не смогу! Я не думаю, что он будет плохим отцом. Но что, если ему будет все равно? Он ведь и так водит сюда своих девиц. Он слишком молод. Как и я…

— Ты же не собираешься…

— Нет, я не собираюсь делать аборт. Но ведь пока еще ничего не известно.

— Хорошо, во сколько за тобой заехать?

Я говорю время и адрес клиники.

Мы прощаемся, и я думаю, чем заняться до пяти часов, когда приедет Хеймитч. Решаю остаться в комнате, может, придумаю что-нибудь для выступлений.

За четыре с половиной часа моя постель была вся в скомканных листах бумаги. Слова, которые я начинала писать, поначалу нравились, потом превращались лишь во фразы, не несущие смысла. Но в конце концов я смогла написать два куплета и припев. И сколько бы я ни перечитывала строчки, там оставалась вся боль и то, что осталось не высказано. Если эта песня выйдет в свет, никто не узнает, что я испытывала, чтобы написать её. А самое главное, я надеюсь, этого не поймет тот, из-за кого эти строки родились во мне. Но именно эта тема и будет концептом для моего нового альбома.

За десять минут до приезда дяди я быстро собралась и спустилась вниз с мыслями, что надо предупредить Феликса о моей задумке.

Ровно в пять подъехала машина:

— Ничего себе, какая пунктуальность!

— Садись в машину пока я не передумал, — пробурчал Эбернетти. — Я так понимаю, Мелларк не в курсе.

— Все так.

— Ну, ты зови меня, если надо. Вот только после опроса. Думаю, нам обоим лучше, если во время твоей беседы с врачом меня не будет, — смущено произнес дядя. Я улыбнулась и, постучавшись, вошла.

— Мэтт?

— А, Китнисс, привет! Как себя чувствуешь?

— Небеременной. — Действительно я так себя чувствую.

— Это мы узнаем позже.

— Я не одна, ты был прав. Мне нужен кто-то, кто поддержит.

— Я думаю, что знаю, кого ты выбрала, — с улыбкой сказал Мэтт.

— Это мы узнаем позже! — так же улыбнулась я.

— Ладно, теперь к делу. Давай начнем с симптомов.

— Усталость, раньше к вечеру поднималась температура, тошнило очень редко. Похудела.

— Месячные?

— Нет. Но, когда я болею, так всегда. Потом я принимала те таблетки.

— Китнисс, это не стопроцентная гарантия. Надеюсь, ты делала перерыв между приемами? Нельзя их принимать все время, это может сильно отразится на организме.

— Да, делала. Тем более, все три года ты мне напоминал об этом. Но, когда принимала, то принимала исправно. — Хотя не сильно мне это надо было…

— По поводу худобы, такое бывает. Тошнота тоже не у всех. Поэтому мы можем сразу перейти к УЗИ.

Пока я проходила в другую часть кабинета, Мэтт позвал Хеймитча. А когда они присоединились ко мне, то первым, что я услышала, были слова Мэтта:

— Я был прав. Хеймитч всегда рядом со своей племянницей. — Мы обменялись улыбками. И Мэтт включил аппарат, смазал живот гелем. Густая жидкость холодила кожу. А потом я увидела на экране изображение. Я перевела взгляд на Хейметча, и он без слов сжал мою руку. Он знает, как мне страшно.

— Китнисс, ты определенно… — Я зажмурилась и сильно сжала руку дяди. — … беременна. — Я попыталась выдохнуть.

Но получилось так, будто я задыхаюсь. Я решила взглянуть на экран, где решилась моя дальнейшая жизнь. Мэтт показал, где находится будущий ребенок… Мой ребенок… Мой и Пита. Внутри меня зародилась жизнь, крошечное существо.

В этот момент мне отчаянно захотелось, что бы за руку меня держал Пит. Мне захотелось разделить этот момент с ним. Я не помню, когда по щекам уже катились слезы. Я уже не могла сказать, что не хотела этого.

Это чувство, когда замираешь и затаиваешь дыхание при мысли об этом, в хорошем смысле. Это то чувство, когда еще не до конца осознал и воспринимаешь как за чудо. То чувство, когда время замирает и ты понимаешь... Это твой ребенок… Ты станешь мамой. Точнее нельзя описать. После шока понимаешь, что это волшебный момент… Твой ребенок.

— Примерно шесть недель, — выводит меня из оцепенения голос врача. Срок подходит. Все случилось тогда, после той вечеринки. Но я уже не жалею, я улыбаюсь. Пока я не столкнулась с реальностью… Я хочу насладиться тем умиротворением и спокойствием, что сейчас ощущаю.

— Сделать снимок? — я лишь киваю. Поворачиваю голову и смотрю на Хеймитча. Господи, он плачет! Но его глаза светятся счастьем.

Странные звуки раздаются за ширмой. В кабинет кто-то вошел. И буквально через секунду я вижу Пита. В полузабытье я ему говорю:

— Ты станешь отцом. — Муж переводит взгляд с дяди на врача, и наконец-то смотрит на меня, потом на мой живот. Его небесно-голубые глаза внимательно изучают обстановку. Но потом муж подходит к Эбернетти, и дядя молча уступает ему место. Он слишком хорошо меня знает. Как ни странно, но Пит берет меня за руку, и в этот момент я понимаю, что он станет прекрасным отцом.

Он наклоняется, целует меня в лоб, а потом шепчет на ухо:

— Прости, это из-за меня. — Я слышала нотки раскаяния, но мне хотелось рассмеяться сейчас. Из-за него? А как же еще? Естественно, и из-за него тоже, по-другому дети не появляются.

— Да, Пит, ты тоже принял здесь участие. — Пытаясь сдержать смех, проговариваю я.

Когда я вновь сажусь за стол, слушаю рекомендации Мэтта.

— Это все. Следующий прием, если ничего не будет беспокоить, через месяц.

— Спасибо, Мэтт. — Пит резко поворачивает голову и удивлено смотрит на меня и врача. — Мы пойдем, пока. Передавай привет жене и дочери.