Мне ведь даже не сказали, кто родился. От крика боль в низу живота возобновилась, но я не обращала на это внимание.

— Врачи откачивают его. Ты же слышала, поступало недостаточно кислорода… Малыш будет в порядке, успокойся, пожалуйста, — сделал попытку успокоить меня Пит.

Сразу после его слов, послышался детский крик. Пит тут же наклонился и аккуратно обнял меня.

— У вас мальчик, — улыбаясь, произнесла девушка, поднося ребенка ко мне.

— Сын, — прошептала я.

Новорожденный завернут в одеяльце, а на голове красуется шапочка. Я так хотела взять его, подержать, поцеловать крохотный носик, лобик. Но руки не слушались, я не могла поднять их. Больше рисковать сыном я не собираюсь. Я слишком слаба, чтобы удержать даже ручку, не говоря уже про ребенка.

— Он у вас богатырь. 3400 грамм и 53 см, несмотря на то, что он родился на неделю раньше, мальчик хорошо развит. Проблем не должно быть.

Пит спросил, может ли он взять сына на руки. Я знаю, что у Пита есть опыт с маленькими детьми, поэтому не удивлена его смелости. Всё, что я читала, как отцы боятся взять новорожденных, не относится к Питу.

Муж уверенно держит младенца на руках, укачивая.

— Мы теперь родители, Китнисс, — произносит с благоговением парень.

Мои губы сами расползаются в счастливой улыбке. Я не вижу никого, кроме мужа и моего сына. Мой сын. Так непривычно. Теперь я мама, у меня есть ребенок. Мой мальчик, мой сын. Мне нравится, как это звучит. И мне не надоест произносить эти два слова.

Я боялась рождения собственного ребенка раньше, боялась, что не справлюсь. Я и сейчас боюсь, но видеть маленькое чудо рядом с собой, свою частичку — делает все легче. У меня нет выбора, я просто обязана справиться. И я так счастлива. Я уже люблю этого кроху. Не думала, что вообще возможно любить так сильно кого-то. Усталость неожиданно накатывает на меня. Я так захотела спать.

«Мой сын», — с этой мыслью я закрыла глаза.

POV Пит

Я — отец. Третьего ноября у меня родился сын. У нас с Китнисс родился ребенок. Чувство благодарности и безграничной любви переполняют мое сердце.

Семья. Изначально я не понимал насколько это серьезно. Воспринимал всё, как игру. Но сейчас, держа сына на руках, стоя рядом с женой, приходит понимание, каким я был дураком. Это не просто слово, не просто звук. Этим нельзя играть. Семью нужно ценить и беречь.

И все же благодаря этой «игре» мы все сейчас здесь. Сегодня у меня появился сын. Но есть шанс упустить Китнисс, она не простила меня. Я отрываю взгляд, чтобы посмотреть на девушку, подарившей мне самое бесценное, что может быть на свете.

— Китнисс, может, сейчас ты мне не… Кит? — жена не открывает глаза.

Спит? Скорее всего. Она потеряла много сил и крови. Неожиданный писк оглушает меня. Все происходит одновременно: я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на аппарат, медсестра забирает у меня сверток, в палату вбегают еще несколько человек. Меня начинают выталкивать из комнаты.

— Что происходит?

— Мистер Мелларк, прошу Вас сейчас не мешать. Врачи сделают все возможное, чтобы спасти вашу жену, — женщина посмотрела на меня с сочувствием и просто закрыла дверь.

— Пит? — меня позвали, я обернулся.

— Мам? — в её руках был стаканчик с кофе, который она протянула мне, я отказался. Мне сейчас не до расслабления.

— Как Китнисс? Нам сказали, что вы теперь родители замечательного мальчика.

— Я-я не знаю. Она просто уснула, я так думал. Она устала. А потом ее сердце… Врачи…

— О, Пит. Мальчик мой, Китнисс будет в порядке, —мама приобняла меня за плечи и повела в комнату ожидания.

Когда мы зашли, я увидел родителей Китнисс и наших сестер. Все они встали, ожидая, что я скажу. Но я молчу, мне нечего сказать. Я даже не могу смотреть семье жены в глаза. Ведь это я причина, по которой она решила уйти, из-за меня она упала. Из-за меня она может… может не проснуться. Я сел подальше от всех. Не могу никого видеть. Бесконечное счастье быстро сменилась на невыносимую боль и боязнь потери. Я уверен, моя мать уже рассказала мистеру и миссис Эвердин, что произошло.

— Пит, ты не виноват, — приобняла меня Энни.

— Энни?

Стоп. Энни? А она как здесь оказалась. Я посмотрел на рыжую девушку. Рядом с ней стоял мой друг, Финник. Я рассказал Одейру, что произошло у нас с Китнисс. Скорее всего, Финник передал всю информацию и Энни. Хотя та, наверняка, уже услышала эту историю со стороны Китнисс. Я попытался возразить невесте друга, но она покачала головой.

— Даже не думай. Вы поругались, ты перебрал. Ты ей не изменил. Ты не виноват. Не хочу еще больше на тебя давить, но я понимаю, почему Китнисс не хочет больше верить в то, что ты её любишь. Слишком часто ты бросал эти слова на ветер, она их ловила и понимала, что никакого веса они не имеют.

Я не понимаю, зачем Энни говорит это. Мне и так не очень хорошо, чтобы выслушивать, каким я был негодяем. К тому же эти слова не подтверждают, что я виноват. Но девушка продолжила:

— И она выкарабкается, чтобы надавать тебе по заднице, понятно? — усмехнулась Энни. Знаю, что она не меньше меня беспокоиться за свою подругу. — У нее есть, за что бороться. А тебе сейчас нужно оставаться сильным не только ради себя и близких, но и сына.

— Спасибо.

— Я еще не видела своего внука! — бодро заявила моя мать. Она решила разрядить обстановку.

Мама сагитировала всех пойти посмотреть на новорожденного члена семьи.

— Я останусь. Если вдруг придет врач…

— Нет, дорогой, — произнесла Элизабет. — Если я знаю Китнисс, она бы не хотела, чтобы ты сидел тут и сходил с ума от ожиданий.

— А она бы не сходила с ума, если бы я был не её месте? — миссис Эвердин хмыкнула, грустно улыбаясь.

— Сходила. И мне пришлось бы ей сказать, что тебе это не понравится. Тебе ведь не понравилось бы?

— Нет.

— Поэтому вставай. Покажешь нам сына моей дочери.

Пока мы шли, я думал над словами матери Китнисс. Почему она говорила, будто исход уже известен? Говорила о Китнисс в прошедшем времени. Надеемся на лучшее, готовимся к худшему? Не знаю, может, я преувеличиваю. Я внимательно наблюдаю за женщиной. Присмотревшись, я замечаю, как она хватается за руку своего мужа, как дрожит. Она боится. Это ведь не только моя жена борется сейчас за жизнь, но и её дочь.

Мы дошли до окна в пол стены. За ним мирно спят младенцы. Если бы я прошел мимо этого окна вчера, я бы не понял как среди завернутых и одетых одинаково детей, можно найти своего. Но не сейчас. Мелларк младший лежит прямо перед нами, в первом ряду. Вид собственного ребенка облегчил ожидания новостей о состояние его мамы.

— Знакомьтесь, наш сын, — гордо произнес я, показывая туда, где спит мальчик.

— Какой красавчик! — воскликнула моя мама. — Неудивительно, у такой пары не могло выйти по-другому.

— Мам! — воскликнул я, она умеет смущать.

— Но это же правда, — защитила себя женщина.

Я посмотрел на родителей Китнисс, им сейчас тяжелее всего. Миссис Эвердин положив голову на грудь мужа, прикрыв рукой рот, плакала, а мистер Эвердин прижимал ее к себе за талию. Мужчина держался стойко, но и в его глазах уже был намек на слезы.

— Я горжусь своей девочкой, — прошептал Дэвид и поцеловал жену в макушку.

Малыш зевнул, и все начали умиляться. Мама решила снова что-то сказать, и я уже боюсь:

— Мальчик, мне кажется, больше похож на Китнисс, — обращаясь к семье Кит, говорит мать.

— С чего Вы это взяли? — с улыбкой спрашивает отец моей жены.

— Ну, знаете, Пит был не таким милым. Конечно, свой ребенок самый красивый, но объективно, твой сын переплюнул тебя, милый, — обращаясь ко мне говорит она. — И личико у тебя было, такое сморщенное.

— Мам, это уже слишком, — возмущенно произнес я.

Все начали смеяться, наблюдая за нашим «диалогом». Финник, продолжая хохотать, похлопал меня по плечу. Спеша успокоить меня, Элизабет, сказала, что родившись, Китнисс была пухленькой, с щечками. Сказала, что она с мужем, шутя, называла дочку хомячком.