— Накиньте халат преподобного О’Ши на стул, — предложил тоненький голос. — Может быть, он не найдет нас.

Я почувствовала, что мое тело как будто сжимается. Я взяла синий велюровый халат, который Джесс оставил поперек кровати, и накинула его на спинку стула.

— Вернусь через минуту, — сказала я и спустилась в гостиную, все еще держа испачканную одежду Анны в руке. Проходя мимо шкафа, закинула ее. Я изо всех сил старалась держать их вещи в порядке. Дети были на моем попечении.

Эмори стоял у парадной двери. Он был одет в джинсы и короткий жакет. Перчатки он снял и запихнул в карман. Его светлые волосы были гладко причесаны, он явно только что побрился. Это было похоже на… я засмущалась признаться самой себе.

Было похоже, что он подготовился к свиданию.

Его бесхитростные голубые глаза встретились с моими без колебания. Люк, Анна и Криста играли в видеоигру в другом конце комнаты.

— Привет, мисс Бард. — Он выглядел немного озадаченным. — Я отослал Еву передать вам, что девочки должны провести ночь дома, в конце концов. Я слишком много возложил на О’Ши.

Я подошла к телевизору. Мне пришлось выключить экран, чтобы дети посмотрели на меня. Криста и Люк были удивлены и злы, хотя были слишком хорошо воспитаны, чтобы что-нибудь сказать. Но Анна каким-то образом поняла, что здесь что-то не так. Она уставилась на меня, ее глаза были круглыми, как плошки, но она не задавала никаких вопросов.

— Вы трое идите и поиграйте в комнате Кристы, — сказала я. Люк открыл рот, чтобы возразить, но лишь посмотрел на меня и вприпрыжку помчался в комнату своей сестры. Криста кинула на меня бунтарский выразительный взгляд, но когда Анна, оглядываясь, последовала за Люком, тоже ушла.

Эмори придвинулся поближе к коридору, ведущему в спальни. Он облокотился на каминную доску и снял свой жакет. Он мягко улыбался детям, когда они проходили мимо него. Я тоже придвинулась.

— Девочки хотят остаться здесь сегодня вечером.

Уголки губ дернулись в улыбке.

— Я могу забирать своих детей, когда хочу, мисс Бард. Я думал, мы с сестрой потратим больше времени на планирование панихиды, но она должна вернуться домой в Литл-Рок сегодня вечером, поэтому я хочу, чтобы мои девочки пришли домой.

— Девочки собираются остаться здесь.

— Ева! — внезапно проревел он. — Иди сюда немедленно!

Я слышала, что дети в комнате Кристы затихли.

— Оставайтесь на месте! — прокричала я, надеясь, что все без разбора поняли, что я имела в виду.

— Как вы можете говорить мне, что я не могу забрать своих детей? — Эмори чуть не плакал, разозленным он не выглядел, но было что-то в том, как он стоял, как держался, и меня это насторожило.

Правда или вызов.

— Да запросто, Эмори. Я знаю о тебе.

Что-то страшное мелькнуло в его выражении лица всего на мгновение.

— О чем, черт побери, ты говоришь? — сказал он, разрешая себе показать разумный гнев и отвращение. — Я приехал за моими малышками! Ты не можешь держать моих девочек, если я хочу их!

— Зависит от того, что ты хочешь от них, сукин ты сын.

Это стало последней каплей Эмори.

Он бросился на меня. Схватил пластиковую сосульку из гирлянды на каминной полке О’Ши, и, если бы я не поймала его за запястье, она вонзилась бы в мою шею. Я потеряла равновесие, пока удерживала ее у горла, и мы покатились. Когда мы с Эмори упали на пол с глухим стуком, я услышала, как завопили дети, но это казалось далеким и неважным сейчас. Я упала на бок, моя правая рука оказалась в ловушке.

Эмори был мелким и выглядел хилым, но оказался сильнее, чем я ожидала. Я схватила его предплечье левой рукой, отодвигая твердую пластмассу от шеи, зная, что, если он преуспеет в этом, то я погибну. Он другой рукой сжал мою шею, я слышала собственные хрипы.

Я вывернула плечо в отчаянной попытке выпростать правую руку из-под тела. Наконец, получилось, я нашарила в кармане маникюрные ножницы и воткнула их в бок Эмори.

Он взвыл и отпрянул в сторону, ножницы упали. Но теперь обе мои руки были свободны. Я заломила ему правую руку назад, потянув к себе, и мы снова покатились, но я была сверху, а его левая рука все еще врезалась мне в горло. Я заломила ему правую руку назад и вниз, однако возможности уложить его на землю и сломать руку не было. Я боролась за то, чтобы оседлать его, и, наконец, мне это удалось. Теперь я видела серые пятна вместо мебели гостиной. Я изо всех сил сдавила его коленями. Это выбило воздух из Эмори, он попытался вдохнуть, но я думала, он выпустит меня. Я поднялась и обрушилась на него снова, но как змея, он воспользовался этим, чтобы откатиться в сторону, и поскольку я держала правую руку, я тоже покатилась с ним. Так мы оказались под елкой, крошечные разноцветные лампочки над нами мигали.

Я видела раздражающие меня огоньки сквозь серую пелену.

Я резко отпустила руки Эмори и схватил петлю гирлянды с ветвей дерева. Я накинула ее на шею Эмори, но я не смогла как следует затянуть. Он ткнул наконечником пластмассовой сосульки мне в горло.

Пластмассовый наконечник был тупее ножа, а я — мускулистой, поэтому она не сумела меня ранить, когда ряд мигающих огоньков затянулся на шее Эмори.

Он убрал руку с моего горла, чтобы отодрать гирлянду — его главная ошибка, так как я была на грани того, чтобы потерять сознание. Я смогла повернуть голову в сторону, чтобы минимизировать давление сосульки. У меня почти получилось, но Эмори схватил ясли из вертепа и опустил их мне на голову.

Я отключилась всего на минуту, но в ту минуту комната опустела, дом стал тихим. Я встала на колени и облокотилась на диван. Шагнула на пробу. Ходить могу. Я не знала, на сколько меня хватит, но схватила ближайшую вещь, которой можно драться — один из длинных пластмассовых леденцов-тросточек, которые Лу установила по бокам камина, и направилась по коридору, прижимаясь к стене. Я прошла мимо шкафа слева и шкафа справа. Следующая дверь с левой стороны от меня была комнатой Кристы. Она была открыта.

Я осторожно заглянула в дверной проем. Трое детей сидели на кровати Кристы, Анна и Криста обнимали руками друг друга, Люк отчаянно сосал пальцы и тянул волосы. Криста вскрикнула, когда увидела меня. Я приложила палец к губам, и она в панике кивнула. Но глаза Анны были широко распахнуты и пристально смотрели, как будто она пыталась придумать, как сказать мне что-то.

Я подумала, будут ли они доверять мне, незнакомому чужаку, или Эмори, милому человеку, которого видели рядом с собой в течение многих лет.

— Он нашел Еву? — спросила я голосом чуть выше шепота.

— Нет, не нашел, — сказал Эмори и вышел из-за двери. Он был на кухне; я видела в его руке нож.

Анна закричала. Я не винила ее.

— Анна, — заявил Эмори. — Воспитанные маленькие девочки не шумят. — Анна подавила другой крик, испуганная до смерти, что он доберется до нее, и получившийся звук был ужасающим. Эмори посмотрел в ее сторону.

Я вошла в комнату, подняла пластмассовый леденец и опустила его на руку Эмори со всей яростью, которая во мне была.

— А я не воспитанная, — произнесла я.

Он взвыл и выпустил нож. Я носком задвинула его назад, когда Эмори бросился. Пластмассовый леденец, должно быть, не особо внушал страх.

На сей раз я была готова, и, когда он сделал выпад, я сделала шаг в сторону, выставила ногу, и когда он споткнулся об нее, ткнула леденцом в шею.

Не будь тут детей, то я бы пнула его или сломала бы руку, чтобы удостовериться, что мне не придется снова с ним разбираться. Но тут были дети, Люк плакал и вопил со всей энергией двухлетки, а Анна и Криста обе рыдали.

Если я ударю его еще раз, травмирует ли это их сильнее? Я решила, что нет, и занесла ногу для удара.

Но Чендлер Макадо сказал:

— Нет.

Дух борьбы разом оставил меня. Я позволила полосатому пластмассовому леденцу выпасть из моих пальцев на ковер, сказав себе, что я должна успокоить детей. Но поняла, что утешитель из меня никакой.

— Ева и Джейн находятся за стулом в спальне через коридор, — я казалась опустошенной даже самой себе.