Я протянула руку, и Леон помог мне встать.

— Как я выгляжу?

— Ты выглядишь хорошо, — заверила меня мама.

— Ни пуха, ни пера! — пожелала мне бабуля Фрида. — Сделай побольше фотографий!

Я вышла из гостиной. Корнелиус ждал меня. На нем был черный смокинг, который облегал его и подчеркивал привлекательное лицо. Он выглядел эффектно и элегантно, как человек, который принадлежит к миру платьев «за-пятнадцать-тысяч-долларов». Я почувствовала себя маленькой девочкой, играющей в переодевания.

Корнелиус предложил мне руку. Я опустила ладонь на его предплечье, и мы пошли по коридору к двери.

— Это словно поход на выпускной, — сказала я.

— Я на свой не ходил. А вы?

— Я ходила на выпускной в средней школе. Моего кавалера звали Ронни. Он вступил в морскую пехоту и двумя неделями позже должен был отправиться на службу. Он встретил меня порядком обдолбанным, и продолжил изменять мне с травкой весь вечер, ведь это был его последний шанс как следует оторваться. Мне это надоело, и я бросила его спустя полчаса, как мы туда добрались.

После этого я с радостью пропустила выпускной в старшей школе.

— Я обещаю вас не покидать, — заверил он.

— С вами, Августином и Роганом, я этого не опасаюсь.

Корнелиус распахнул передо мной дверь, и я ступила в ночь, где нас уже ожидали два лимузина. У одной из машин стоял Августин. Он также облачился в смокинг, и тот сидел на нем, как влитой. Мне понадобилась секунда, чтобы оторвать от него взгляд. Ничего себе.

— Невада, выглядишь отлично. Добрый вечер, Харрисон.

— Добрый вечер, — отозвался Корнелиус.

Водитель первого лимузина, высокая блондинка, вышла из машины и открыла перед ним дверь.

— Мистер Харрисон.

— Мы прибудем по отдельности? — спросила я.

— Да, — ответил Корнелиус. — Я поеду на лимузине своего Дома.

А я отправлюсь с Августином в качестве его сотрудницы. Тоже неплохо.

— Тогда увидимся на месте.

Его лимузин скрылся в ночи. Августин открыл для меня дверь, и я осторожно забралась внутрь.

Он закрыл дверь, обошел машину, сел рядом со мной и мы тронулись.

— Синяк — просто мастерский штрих, — сказал Августин.

— Вы оба сказали, что Барановский предпочитает уникальность.

— Все так и есть. Синяк притягивает взгляд. Вместе с платьем — это серьезно заявление. Ты заметила, что Роган пытался отговорить тебя от этой затеи?

— Да.

К чему он завел этот разговор?

— Роган, по своей сути, подросток, — сказал Августин. — Ведомый, опасный и расчетливый, но все же подросток.

Нет. Роган был совсем не таким. Он стремился сохранять контроль над своим окружением, своими людьми, и больше всего, над собой. Лишь в редких случаях его эмоции брали над ним верх, но проблеск его истинной природы был настолько мимолетным, что я все еще не могла его до конца понять. В нем не было ничего импульсивного.

— Подростки руководствуются своими эмоциями, — продолжил Августин.

И не говорите. Если бы только в моей жизни были подростки, с которыми бы мне приходилось иметь дело каждый божий день.

— Отбросить в сторону обязательства перед семьей и сбежать в армию — это поступок подростка, — сказал Августин. — Всего лишь способ демонстративно заявить, что ты не просил, чтобы тебя рожали.

Учитывая, что Рогану было девятнадцать, когда он вступил в армию, списывать это на подростковое бунтарство было не очень честно. Я наконец-то поняла, почему Роган стал солдатом. Он пытался избежать предопределенного пути всех Превосходных: учебы в колледже, получения ученой степени, работы на родителей, брака с партнером с правильными генами, и рождения не меньше двух, но не больше трех детей, чтобы обеспечить преемственность. Пути, которому сам Августин старательно следовал, лишь за исключением выбора супруги.

— По-моему, у Рогана иногда бывают эмоциональные реакции, и он действует соответствующе. Он эмоционально отреагировал на то, чтобы поделиться тобой с остальным миром. Я не знаю природу его увлечения. Возможно, это личное. Возможно — профессиональный интерес. Я не верю, что ты осознаешь, какую ценность представляешь, но Роган понимает, и я тоже. А я не люблю проигрывать.

Он провел пальцем по экрану телефона. Мой клатч отозвался приятной мелодией, которую я установила специально для сегодняшнего вечера. Я открыла его и проверила телефон. В почтовом ящике меня ожидал новый е-мейл от Августина, который я поспешила прочитать.

Контракт. Договор с Домом Монтгомери… Он предлагал мне работу, но не на МРМ, а на Дом Монтгомери. Что-то новенькое. Основной оклад. Работник будет получать основной оклад в размере 1,200,000 $ в год…

Здесь какая-то ошибка.

Оплата. Основной оклад будет выплачиваться в соответствии с правилами начисления заработной платы Работодателем…

Поправка. Первого ноября каждого года действия договора: (i) Основной оклад Работника будет повышаться не менее чем на 7 %; (ii) Компания будет пересматривать успешность деятельности Работника и может дополнительно увеличивать Основной оклад по своему собственному усмотрению.

Какой же срок? Я пролистала договор. Десять лет.

Августин Монтгомери только что предложил мне контракт на десять лет с гарантированной оплатой в миллион двести тысяч долларов в год, с ежегодной прибавкой в семь процентов, и бонусами, зависящими от успеваемости.

Я могла бы выкупить нас у Рогана и выплатить нашу закладную. Я могла бы обеспечить высшее образование моим сестрам. Я могла бы…

В чем же подвох? Здесь должен быть подвох.

Обязательство не участвовать в конкуренции. Основываясь на надлежащем вознаграждении, и как стимул для компании нанимать работника, если такая работа прекращается по любой причине в течение срока, работник обязуется не вступать прямо или косвенно, лично или как сотрудник, деловой партнер, компаньон, владелец, менеджер, агент, или в каком-либо ином качестве в любом бизнесе в США и его охраняемых территориях с участием частного сыска, услуг в области информационной безопасности или личного допроса сроком на десять лет. Любой охранный или детективный бизнес, которым владеет работник в настоящее время, должен быть ликвидирован до трудоустройства.

Если подпишу этот контракт, «Детективное агентство Бейлор» прекратит свое существование. И если я уйду с работы или буду уволена по какой-то причине, то просто не смогу содержать свою семью.

Августин улыбнулся мне. Забавно, но под этим углом вы бы совершенно не заметили его акульих зубов.

Если я заключу эту сделку, все годы моей тяжелой работы пойдут прахом. Агентство было не просто наследием моего отца, оно значило много большее. Оно было доказательством нашей стойкости как семьи.

Когда здоровье папы подкосилось, бизнес сошел на нет. Он не мог работать. Мама была сосредоточена на заботе о папе. Когда я мысленно возвращаюсь к тому времени, в моих воспоминаниях оно выглядит приглушенным. Темным и угнетающим, будто заснятое моим мозгом через синий фильтр. Есть время до болезни папы и время после его смерти. Между ними лежат ужасные воспоминания, которые я пытаюсь забыть в самозащите.

Я не смогла помочь папе, а сделала все только хуже. Я прочитала письмо от его доктора, он застал меня за этим и попросил никому не рассказывать. Я хранила его секрет слишком долго. Если бы я рассказала раньше, он мог бы прожить дольше. Когда он заболел, я не могла успокоить своих сестер и кузенов. Все сказанное мной было бы ложью. Мы все знали ужасную правду с самого начала. Папа умирал. Мы боролись за недели, не за годы.

В то время, единственное, что я могла сделать — это начать работать и попытаться раздобыть нам немного лишних денег. Я ступила на утопающий корабль под названием «Детективное агентство Бейлор» и стала затыкать в нем дыры, одну за другой. Я боролась за каждого нового клиента. Я выискивала каждую кроху работы, которую мы могли получить. И потихоньку, наш бизнес стал развиваться. Он спотыкался, кренился вперед, но больше не стоял на месте.