— Всё не так, — сказала я и покраснела, вспомнив о пальцах Люка на моём подбородке. — Я четко дала ему это понять.

Колин фыркнул:

— А он ведь так хорош в соблюдение границ.

Вопль сейчас тоже не поможет, не важно насколько раздражённой я была.

— Что ж, зато ты слишком в этом хорош. Золотая середина была бы прекрасна.

— Не дави на меня.

— Это единственный способ чего-то от тебя добиться.

Внезапно мне показалось, что путь, лежащий перед нами, стал более каменистым, чем когда-либо ранее, поэтому​ я перевела разговор на менее сложную тему.

— Помнишь, я рассказывала, что с магией что-то не в порядке?

— Да.

— Я нужна Кварторам, чтобы починить ее. Они не хотели помогать Констанции, пока я не согласилась попробовать всё исправить.

Голос Колина был холоден как лед:

— Что за люди используют четырнадцатилетнюю девочку как средство давления?

— А мне и не нужно любить их, — сказала я. — А всего лишь помочь.

— Ты приняла их сделку.

Это был не вопрос. Он ударил по приборной панели.

— Бог мой! Хотелось бы мне, чтобы ты, хоть иногда, ставила себя на первое место.

— Ты сделал бы тоже самое, — ответила я. — Она всего лишь ребёнок. И она одинока. У меня не было выбора.

— А Люк тебя, с радостью, заставил.

— Вообще-то, нет. Это Кварторы.

Пойти к ним была идея Люка, но я упустила эту деталь.

— Это плохая идея, — сказал Колин. — Билли волнуется. Я знаю, что ты ему не доверяешь…

— По хорошей причине.

— Некоторые вещи, о которых он говорил вчера вечером — правдивы. Экомов влезает в дела твоего дяди. Билли отчаянно ищет хоть какой-нибудь способ избавиться от русской мафии. Его боссы давят на него, чтобы он действовал более агрессивно, и ходят слухи, что они заинтересованы в тебе.

— Во мне?

— Ты же не думала, что все так просто забудут то опознание, не так ли? Боссы Билли заметили тебя, и он думает, что может воспользоваться этим.

— А ты говоришь, что Кварторы — негодяи?

— Билли хочет защитить тебя, но ты непредсказуема. Он думает, что вероятность того, что ты попадешь в беду будет ниже, если держать тебя «на коротком поводке».

— А ещё, так меньше вероятности, что я сделаю что-то, что навредит ему, не так ли?

Колин бросил взгляд в зеркало и не ответил. Как обычно, когда грузовик подъезжал, девочки, стоящие во дворе, прекращали разговоры и смотрели на нас. Каждый раз, когда Колин появлялся на школьной территории, он притягивал к себе всеобщее внимание.

— Что у него есть против тебя? — спросила я, игнорируя, как мои соученицы отбрасывают назад волосы и по-дурацки улыбаются. — И, хотя, ты никогда не говоришь об этом, я знаю, что ты у него в долгу. В каком?

— Это в прошлом, — ответил он. — Ничего, о чем тебе стоило бы беспокоиться.

Мои кулаки сжались на коленях.

— Не говори мне, что я не должна волноваться. Так всегда поступает Билли, когда сделает что-то ужасное и не хочет, чтобы я узнала правду.

— Иногда лучше не знать её, — сказал он и накрыл мои руки огрубевшими ладонями. Нежность жеста лишь подчеркнула режущий тон слов.

— Тут ты ошибаешься. И нет ничего хорошего в том, что ты молчишь. Мне всё равно, что ты сделал. Это не играет никакой роли.

— Тогда тебе и не нужно ничего знать, ведь так? — Я хотела ответить, но он прервал меня. — Не пропускай сегодня школу. Что бы не произошло в волшебной стране, это ничто по сравнению с тем, что сделает Билли, если ты снова исчезнешь.

Я обиженно вытащила руки и вышла из машины.

— Смотри, не попади в неприятности, — сказал Колин. Я повернулась и посмотрела на него. Из-за затянутого тучами неба его волосы казались темными как каштановый мёд. Его глаза были серыми как шифер и такими же неподатливыми.

Он не передумает — ни о том, что касается Дуг, ни о его прошлом, и я не знала, как нам преодолеть хоть одно из этих препятствий. Я отвернулась и поднялась по широким ступеням, ведущим к двери, вынуждая себя не оборачиваться. И когда Лена нашла меня у моего шкафчика, я почти смогла ей улыбнуться.

— Ничего себе, — сказала она и смерила меня взглядом. — Колин?

— Так — лучше.

Казалось мне не удалось её убедить, но она всё-таки кивнула.

— Знаешь, что тебя взбодрит?

— Брауни?

— Ах, чего захотела. После будет тебе шоколадка, идет? Но, а пока… — Она, театрально раскинув в стороны руки, станцевала степ. — Сплетни, сплетни, сплетни!

Я не могла по-другому, кроме как улыбнуться её воодушевлению. Я знала, что Лена следит за всем, что происходит в радиусе школы, но она чаще всего скрывала свои знания.

— Конечно, очень сочные.

— Как персик.

Она указала на коридор, ведущий в бюро учительницы-консультанта:

— А именно, выяснилось, что мисс Тёнер использовала свою школьную электронную почту, чтобы переслать непристойные фотографии тренеру по баскетболу из Св. Себастьяна.

— В самом деле?

Мисс Тёнер была учительницей-консультантом, ответственной за первую четверть алфавита — если у тебя была фамилия, которая начиналась с А до Ж, то она была у тебя учителем-консультантом на протяжении всей твоей школьной карьеры в Св. Бригитт. Этой осенью она потратила много времени на то, чтобы уговорить меня, открыто рассказать о своих чувствах. Она носила полверы с джемперами в комплекте и стрижку под мальчика, из-за которой выглядела слишком молодой, чтобы давать хорошие советы тому, кто был страши девяти лет. Никогда не подумала бы, что она такая шалунья, но я уже вообще не была уверена в том, что по-настоящему знаю кого-то.

— В самом деле. Сестра Донна получила копию этого письма.

Мы шли в сторону класса, где должен был начаться первый урок.

— Я так понимаю, мисс Тёнер покинет нас, чтобы воспользоваться другим шансом построить карьеру? — спросила я.

— Уже. Новая учительнице-консультант начинает работать сегодня.

— Быстро же это произошло.

— Ну, мы же говорим о сестре Донне.

— Уж, где ты права…

Я надеялась, что скандал с мисс Тёнер будет единственным происшествием дня, но 3 часа спустя стало понятно, что этому не бывать. В то время, как мы с Леной работали над нашим экспериментом по химии, одноклассники за другими столами делили свое время, сосредоточившись на собственном эксперименте — ведь соляная кислота, это не игрушка, как нам говорили уже миллион раз — и наблюдая за мной, будто бы и я была объектом для научного исследования. Доктор Сандерсон прогуливалась по комнате туда-сюда, проверяя вычисления и следя за тем, чтобы все придерживались мер предосторожности.

Я непроизвольно погрузилась в эксперимент. Как раз по этой причине мне нравятся естественные науки. Всё предсказуемо.

Существуют правила, которых нужно придерживаться, модели, которые можно наблюдать. Даже если результаты оказывались неожиданными, рано или поздно, ты всё равно понимал суть дела.

В то время, как я измеряла кислоту в мензурке, Джилл МакАллистер прошла к точилке для карандашей, которая находилась в паре метрах от нас. Лена толкнула меня в бок, и когда я подняла взгляд, то увидела стоящую рядом с нашим лабораторным столом Джилл. Она крутила в пальцах карандаш.

— Нам не хватало тебя вчера во время занятий, — сказала Джилл. — Что-то случилось с твоей… семьёй?

Её улыбка была чистым зубоскалением без какой-либо искренности.

Я проверила уровень раствора в мензурке, не обращая внимания на Джилл. Её отец, как она напоминала всем при каждой возможности, играл в ракетбол с прокурором. Джилл считала, что это делает её экспертом относительно конфликта моей семьи с законом. А я — что это делает её глупой истеричкой, жаждущей внимания.

— Или же с Констанцией Грей? — размышляла она вслух, так что ее голос доносился до других столов. — Кое-кто сказал, что она приняла передозировку в уборной для девочек.

Я вскинула голову.

— Она сегодня в школе, идиотка. Если бы у нее была передозировка чего-либо, то сейчас она находилась бы в больнице. У неё было пищевое отравление.