-- Ладно, -- пробормотал я хмуро. - Поговорю с Роджерсом, а уже потом с Эммой.
-- А он пришёл в себя? - спросила девушка.
-- Если до сих пор без сознания, значит, придётся приводить в чувство, -- зло бросил я.
***
На любой войне рано или поздно случается такое, когда ты звереешь, но зверем воспринимаешь не себя, а врага. У твоего противника та же ситуация.
В январе 1821 года я всех британских солдат и офицеров воспринимал исключительно как нелюдей, которых надо уничтожать. Потому я не испытывал жалость к майору британской армии Кристоферу Деррику Роджерсу. Передо мной лежал не пострадавший от моей руки, а враг, которого надо допросить и выжать по капле все сведения, которые он может мне сообщить.
-- С повышением вас, господин майор, -- немного издевательски сказал я. - Расскажите, как вы оказались и что делали в Чинукске?
У меня было небольшое преимущество перед ним. Я внимательно изучил те бумаги, что вёз Крыса своему командиру. В их число входило письмо герцога Кембриджского полковнику Каткарту, в котором тот приказывал полковнику оставаться в Спокан-Хаусе, дожидаться подхода генерала Арчибальда Кэмпбелла с подкреплением из Канады. Также было несколько упоминаний о загадочном "оружии". Лично мне все эти разговоры казались таким же отвлекающим манёвром, как и ружья Пакла, которые мы тащили из Нового Орлеана.
-- Я офицер британской армии и не обязан давать отчёт таким людям, как вы, что я делаю в городе, принадлежащем Британской Короне.
-- Ошибочка, Кристофер, ошибочка, -- вкрадчиво сказал я. - Вы находились и находитесь на территории Калифорнийской Республики, с которой ваша страна в состоянии войны, а беседуете вы с должностным лицом Республики, которое имеет право задавать такие вопросы.
Вместо ответа Роджерс шевельнул культёй, оставшейся на месте его руки.
-- Вы думаете, что вам нечего терять? Опять ошибочка. У вас есть левая рука, обе ноги. В конце концов, несломанные рёбра и нетронутая, кроме как алкоголем, печень.
-- Варвар, -- как-то равнодушно бросил Роджерс.
-- Я варвар? А вы цивилизованный и культурный человек? А кто хотел оторвать мне голову в Новой Вологде? Кто там же, чуть ранее похитил тринадцатилетнюю девочку с целью влиять на родителей влюблённого в неё юноши? Про выстрелы в спину в Новом Орлеане, я, пожалуй, промолчу. Это одна из английских традиций. Давайте вспомним кое-что другое. Например, как вообще ваша проклятая корона оказалась на Побережье, никогда вам не принадлежавшем? Вы, как мародёры, схватили то, до чего смогли дотянуться.
Роджерс криво усмехнулся.
-- А это ничего, что ваше так называемое побережье помогало Наполеону...
-- Выполняя условия Тильзитского мира, -- холодно заметил я.
-- И Спокан-Хаус вы захватили, выполняя эти условия? И капитана Джека Дэвиса повесить вас тоже Наполеон заставил? А тот инцидент на Гавайях?
Раздражённый Крыса Роджерс сыпал именами, фамилиями и фактами, большая часть которых мне была неизвестна. Я же, к сожалению, не знал фактов сволочного поведения англичан до начала войны. Причины уважительны, правда, известны лишь узкому кругу.
-- Ну, а как быть с Ванкувером? - раздался чей-то голос за моей спиной. Очень знакомый. Я обернулся. Так и есть Эмма, а рядом с ней Аня. - Храбрый исследователь, который так и норовил воткнуть британский флаг на Побережье. И Джек Дэвис, не невинная овечка, а редкостная сволочь, подбивавшая местных индейцев грабить русские поселения.
Явление госпожи Хэдли добило Роджерса. Он обмяк и стиснул зубы.
-- Предательница, -- прошипел он.
-- Кого я предала? - Высокомерно ответила Эмма. - Я ведьма, наследница древних кельтских традиций. Мне наплевать на интересы английской короны -- я помогаю своим друзьям. Их я не предавала и не предам.
-- Разговор зашёл в тупик, -- подумав, сказал я. - Эмма, ему уже всё по барабану, начинай пытки, а после протри руки.
-- Тебе повторить, что я ведьма? - хищно улыбнулась англичанка, а Крыса Роджерс при этих словах побледнел. - Я погружу нашего приятеля в особый сон, где он не сможет сопротивляться мне и выложит всё что знает. И никакого насилия.
-- Гипноз! - Догадался я. Хотел продолжить, вспомнив, как его называют его в это время, но, наткнувшись на косой взгляд Эммы, заткнулся и, забрав с собой Тигрёнка, убрался из камеры.
В ожидании нашей подруги мы с Аней прогуливались в гарнизонном дворе.
-- Ты мало рассказывал мне про себя, -- вдруг резко сказала девушка. - С тобой связаны какие-то тайны, но мне ты ничего не рассказываешь. Особенно о своей жизни до того, как попал на Побережье! Говоришь что-то невнятное про Черногорию, но я не дурочка, я же замечаю, что ты не знаешь многих элементарных вещей, хотя очень и очень умный... И Эмма что-то про тебя знает, а я нет.
-- Я ей тоже ничего не рассказывал. Она вытянула меня из меня информацию, как сейчас вытягивает из бедолаги Роджерса сведенья о его поездке на юг. Моя история звучит, как безумная фантазия. Но Эмма ведьма, ей не надо верить: она знает, что так оно и было. А ты... Тигрёнок, я боюсь, что ты примешь меня за лжеца и фантазёра.
-- Может и не примет, -- проворчала Эмма, появляясь за нашими спинами. - Но рассказывать пока Ане ничего не надо.
Она подняла руку, отметая все возражения девушки, которая та была готова немедленно высказать.
-- После войны. В спокойной обстановке мы сядем на веранде в гасиенде де ла Веги или ещё где-нибудь, и Влад расскажет нам свою историю. Я сама лишь поверхностно считала. Аннет, сейчас не время забивать голову всеми странными вещами, что происходят вокруг нас.
Я пожал руку Эмме Хэдли, полностью соглашаясь с ней. Тигрёнок была немного недовольна, но смирилась, увидев полное наше согласие.
-- Так что сказал Роджерс? - вернулся я к старой теме.
-- О! Он многое говорил. И, похоже, оправдываются самые худшие наши опасения...
Глава 3 (XIX век)
Вылазка к озеру
Орегон 1821 год
Всё стало предельно ясным. Молодую республику собирались сжать в тиски в этом году. Нанести одновременно удары с севера и юга. Мы отправили письмо Рылееву с содержанием допроса Роджерса, приложив к нему захваченные документы. Я с нетерпением ожидал вылазки в Спокан-Хаус, но она всё откладывалась. Погода не радовала, и мы ждали, когда наконец дороги подсохнут, чтобы мы смогли отправиться в путь.
В начала марта пришли очень неприятные известия. Герцог Кембриджский провозгласил Калифорнийское королевство со столицей в Анхелесе, который с этого дня именовался Ривер-Анджелес. Новоиспечённое королевство признали Британия и, -- что самое неприятное, - Россия. По этому поводу было высказано немало крепких слов, которые не принято писать на бумаге. Особенно изощрялись в адрес самого императора, именуя его не иначе как "плешивой сволочью", и канцлера Меттерниха, называемого "австрийской крысой". Но нет худа без добра. Калифорнийскую республику признали Франция, Испания и САСШ. Джеймс Монро, выиграв второй раз президентские выборы, пообещал нашей республике помощь, дворянство и купечество России высказали очень решительное неодобрение императору и собирали нам в помощь оружие, боеприпасы и амуницию. Также нам удалось купить корабли у французов по не очень высокой цене, и до Побережья они шли под французскими флагами. Старику Талейрану, правившему вместо Луи Бурбона, уж очень не терпелось вставить хотя бы лёгкую шпильку в задницу британцев.
