Серая дверь остановила бушующую стихию, и пространство приняло свой привычный вид библиотеки, но не было никого, кроме меня. Тихий скрип и из-за двери вышли две женщины. Лицо одной невозможно было разглядеть из-за нависающего на него плотного черного капюшона, балахон скрывал остальное тело, открывая лишь костлявые сухие руки, которые сжимали кряжистый посох с изумрудными камнями на наконечнике. Существо парило в воздухе, а рядом с ним стояла женщина, обнаженная. Сырые рыжие волосы растрепаны, карие глаза, с золотой каемкой, впились в меня, словно пиявка. Я ощущала их физическое воздействие, в них было столько слез, боли и… осуждения? Ее живот… боже. Это был не живот, а ошметки. Словно дикий зверь начал и не успел закончить свою трапезу.
— Узнаешь? — прошипело существо, указывая на женщину.
Мои глаза распахнулись, брови сдвинулись, а воздух отказался врываться в легкие. Смотря на женщину, я едва сдерживала слезы и отказывалась верить в происходящее, отчего усиленно мотала головой, пытаясь убедить саму себя, что все это неправда. Это уловка. Просто уловка, чтобы я сделала глупость, не знаю, кто и какую игру ведет, но не нужно поддаваться на его провокации. Но, это настолько правдоподобно. Невозможно не верить. Слеза прочертила линию по щеке до подбородка.
— Нет.
— Разве? Позволь себе быть честной перед собой…
Проглотив комок гнева, я снова посмотрела на женщину. Чувствуя, как воздух расширяет мои ноздри, наполняет легкие, впитывается в кровь, как бьется мое сердце, удар за ударом. Еще одна крупная слеза скатилась и затерялась под подбородком.
— Мама…
Женщина вздрогнула от незнакомого слова и ощущений, вызванных им. Мне тоже было непривычно, но в то же время это казалось таким естественным…
— Мама… мамочка, — одни губами повторила я.
— Узнала, — не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что существо получает удовольствие и расплылось в довольной улыбке под своим темным капюшоном, — а не хочешь задать себе волнующий вопрос — кто сделал с ней это? Кто убил ее?
Слова существа били точно в цель. Оно нашло мою уязвимость, единственное слабое место, которое обезоруживало и не позволяло контролировать себя. Я замотала головой, решительно отказываясь верить, но слезы катились по щекам, давая понять, что все очевидно.
— Нет, это неправда.
— Ой, да хорош следовать шаблонным схемам. Представим, что стадия отрицания пройдена. Ты же взрослая девочка и прекрасно понимаешь, как обстоят дела.
— Нет!!!! — закричала я, что было сил, а когда выдохлась, то упала на колени перед плачущей матерью. Никогда не думала, что слезы мамы способны разрывать сердце на сотни мелких осколков и медленно плавить их, сжигая все нутро.
— Мамочка, прости… прости меня…
— Простить? 23 года она в одиночестве скиталась по земле, после того как ты убила ее и выпила кровь из материнского лона…
— Боже, замолчи! — я затыкала уши. Но голос проникал внутрь меня, вибрировал в каждой клеточке, в каждой молекуле моего призрачного тела.
— 23 года в поисках избавления от зверской боли, от ежедневного переживания момента смерти и все из-за тебя. Даже после того, как ты забрала ее жизнь — ты не позволяла ей уйти. Силой держала здесь.
— Но как…
— Ты хотела узнать, что случилось, и только она могла дать ответ. Помимо, правда, твоей тетки, которая никогда ничего не скажет. Но твоя родительница… — женщина повернула голову к рыжеволосой и передернула плечами, нагнетая обстановку, пытаясь заставить меня прочувствовать весь ужас мук, через которые прошла она, — твои мысли держали ее, не позволяя ей уйти. Ты понимаешь. Что это значит? Что теперь, понимаешь?
Я подняла опустошенный взгляд и с ужасом обнаружила, что под капюшоном скрывается мое же лицо.
— Ты всегда это знала. Ведь ты — это я. А я — это ты. И теперь мы втроем должны, наконец, обрести покой. Разве ты не об этом мечтала?
— Наверное, — после недолгого молчания вымолвила я. Дверь распахнулась, а фигура мамы стала растворяться.
— Теперь твоя очередь…
Поднявшись, я застыла в нерешительности, а в голове метались тысячи мыслей, не позволяя мыслить логически. Я должна это сделать — войти в дверь и неважно, что будет за ней, ведь заслужила то, что получу. Шаг, еще один… а это совсем не страшно. Еще пара и все.
— Стой!!!
Крик привел меня в чувство, вздрогнув, я обернулась и не сразу распознала леди Кэтрин. Молодая женщина, со змеями вместо волос и светящимися черными глазами миндалевидной формы, оттенявшими белую кожу. Если бы не прежний голос. Я бы вряд ли ее распознала.
— Вас здесь не может быть… это игры разума.
— Катилина, это их здесь нет. Они — твоя совесть, все то, что прятались в глубинах твоего подсознания, все страхи и опасения — они вырвались наружу, усилившись стократ из-за магии этого места — междумирья.
— Но ведь это все правда. Это я убила ее… лишила жизни… и 23 года мучила!
— Неправда! Она говорила с тобой?
— Какое это может иметь значение?
— Говорила? Хоть что-нибудь?
— … нет… не помню… вроде бы нет…
— Довольно, тебе пора. Катилина, — существо вскинуло руки в мою сторону, а ветер, резко обрушившийся на комнату, сорвал с нее капюшон. Не в силах держаться, я почувствовала, что дверь меня затягивает. Нет, я сама затягивала себя в дыру, и зацепиться было не за что, отчаянно хватаясь за воздух и предметы, сквозь которые проходило мое тело, я безвольно приближалась к двери.
— Кати, она не говорила с тобой, потому что ее нет в этом мире. Она давно в раю и душегуб вызвал лишь ее фантом. Это последнее испытание. Ты должна закрыть эту дверь! Закрой ее!!!
В этот момент в моей голове словно переключился рубильник, но было уже катастрофически поздно.
— Как? Как мне закрыть ее?
Дверь, словно гигантский пылесос, засасывала меня все сильней. Медленно, но верно. Упираться было бесполезно. Ухватившись за косяк, как за последнюю надежду, я словно висела в яме, хватаясь за края, в попытках выбраться, но снизу меня кто-то тянул за ноги. Кто-то холодный, отчаявшийся и злобный. Мне не хотелось в тот мир, только сейчас я поняла, как я боюсь его.
— Тетушка, помогите!!!
— Только ты можешь ее закрыть, Кати, это только твоя дверь… прости меня.
Вихрь усилился и с двойным остервенением набросился на меня, я еле-еле удерживалась, понимая, что палец один за одним начинают соскальзывать, а волшебная рука принца-спасителя приходит на помощь лишь в сказках и фантазиях. Тетушка беспомощно смотрела, как ликует душегуб, предвкушая свою легкую победу, я рыдала от отчаяния, что так легко попалась и так быстро сдалась. Раз, два, три… последние пальцы, жалобно хрустнув, отцепились от косяка и дверь перед моим носом захлопнулась.
— Нет!!! — другая вселенная вырвала меня с корнем.
— Ну вот и все, Горгона. Теперь она моя. И тебе никогда не вернуть ее.
Как ни печально признавать, но она была права и горгона прекрасно это понимала. Последняя надежда спасти племянницу умерла.
Леди Кэтрин стояла и смотрела в пустоту. Туда, где еще минуту назад был проход в другое измерение. Ни в рай, ни в ад, а в измерение вечного скитания, где души никогда не смогут обрести покой, преследуемые терзаниями и муками своей собственной совести. Они сходят там с ума. Душегуб распространял свое влияние как раковая опухоль. Все больше и больше душ попадалось на его удочку. Особенно он любил переманивать тех, кому было уготовано тепленькое местечко в раю за одним столом с Господом. От них он получал наибольший выплеск энергии. Он питался страданиями своих жертв, а их плач и стенания — музыка для его ушей. Именно из-за него сотни неупокоенных не могли перейти туда, где их место и лишь благодаря Катилине они смогли увидеть те двери, которые еще давным-давно были уготованы им. Собравшись с духом, леди Кэтрин вернулась в свое тело.
Свечи резко погасли, а благовония перестали тлеть. Женщина вернулась в тело, но была не в силах поднять взгляд на ребят, ожидающих, что с минуту на минуту появятся вести от Катилины, леди Кэтрин вскочит и скажет, что они вновь утерли нос силам зла, неведомым и беспощадным. Но она сидела, не двигаясь и глядя в пол. Нависла гнетущая тишина, которая переросла в тишину отрицания и неверия. Лина даже истерично рассмеялась, Нефрит был серьезен, леди Кэтрин опустошена и разбита:
