— Ураган прошел?

— Да, как по волшебству, — повторила Лина.

— Леди Кэтрин, позвольте мне заметить, — Бэтти была обеспокоена не меньше самой хозяйки, но не отрывалась от игры, — что вы должны быть более спокойны. От вас зависят судьбы слишком многих, — она внимательно посмотрела на Нефрита, который ответил ей взглядом, и на бледную Лину, которая была больше похожа на труп, нежели на цветущую восточную красавицу.

— О чем это ты? — грея руки у камина, она внимательно посмотрела на Бэтти.

— Ураган разрушил местную школу прямо в разгаре учебного дня. Там были сотни детишек. Мне позвонила моя подруга, у которой под завалами оказался малыш. Звала помогать разгребать руины школы. Говорит, что там весь город. А в числе самых отважных спасительниц ваша Катилина.

— Кати?

— Отважная женщина, я всегда знал.

— Выпорю эту девицу!

— Теперь вы понимаете, что вам нужно быть осмотрительней? Да, то, что происходит с Катилиной не совсем приятно и не должно было случиться, но это не повод делать то, что вы делаете, — она кинула взгляд на белоснежную статую, стоявшую у лестницы.

— Я поняла Бэтти, довольно грубых намеков!

Леди Кэтрин подошла к этой самой статуе и с грустью на нее смотрела. Проведя по щеке застывшей в ужасе женщины, она отвернулась и быстрым шагом вышла в библиотеку, решительно не желая продолжения темы и отгоняя плохие мысли.

У Лины зазвонил телефон и, заметив на экране, родное имя — Валентин, она кинула на столик карты и отошла к диванчику у камина.

— Извините, я вне игры.

— Ох уж эта женская любовь. Сыграем в очко?

— Валентин? Как ты? Где тебя носило все это время???

— Как ты, любовь моя?

— Не очень, меня похитили, и держали в здании дока на берегу Мелсуотен. Я в очень плохом состоянии, но надеюсь, что справлюсь. Но сейчас мне важнее знать, где ты? Что с тобой?

— Лина… прости меня…. я тебя очень люблю…

— Я тоже тебя люблю… Валентин… Что происходит?

— Это моя последняя охота… на этот раз мне не удастся выкарабкаться… И ты права… ненависть двигала мною сильнее, чем любовь… прости, если сможешь, родная. Я осознал это тогда, когда стало поздно что-либо изменить…

Она не находила сил, чтобы ответить что-то на слова, которые в одно мгновенье разбили ей сердце на тысячи мелких осколков, которые разошлись по венам и кололи кожу изнутри. С каждым новым словом он приближал ее к смерти. Моральной и быть может физической — настолько тесно они были связаны с ним.

— Агат при тебе?

— Да. Я прекрасно помню все, чему ты меня учил и храню твое письмо. Помню наизусть каждую строчку оттуда, — на ее глазах стали появляться слезы, — Валентин…

— Да, я знаю, Лина… еще раз, прости. И прощай любимая.

На том конце раздались гудки. Она с минуту смотрела на телефон и, осознав, что произошло, швырнула трубку в стену. Лина зарыдала, упав на диван и закрыв лицо руками.

— Прости подруга, но девочке требуется жилетка… — Нефрит положил карты и поспешил к Лине. — Родная, что случилось?

— Валентин…

— Что сделал этот подонок?

Она была не в состоянии говорить, лишь рыдала, царапая ногтями грудь… там, где сердце. Словно стараясь не дать Валентину уйти из нее… Мужчина присел на диван и, глядя как в камине пляшут языки огня, поглаживал женщину по спине. Пламя завораживало, его танец, как древняя магия — привлекал, манил, кажется, огонь начинал нашептывать что-то.

«Мы придем за тобой… мы уже здесь… от нас не спрячешься… мы повсюду!!!» по комнате стали метаться тени, предметы на столах и камине задрожали, люстра стала со скрипом раскачиваться, а свечи с нее падать на пол, на стол и поджигать бумаги, лежащие стопкой на столе. Дом наполнился ужасным визгом. Внутри мужчины все задрожало, он хотел припомнить молитву, но как назло, за свою жизнь так и не удосужился выучить ни одной. Крепко сжав в ладони камень нефрита, висевший на его шее, он крикнул, что было сил:

— Ступайте прочь!!!

— Нефрит? — Лина размазывала по щекам слезы, и с недоумением смотрела на растерянного мужчину. Он шокировано озирался по сторонам и видел, что камин как потрескивал, так и потрескивает, люстра на месте, бумаги на столе не горят, а Бэтти вновь принялась за вязание. Бэтти, ко всему привыкшая и все повидавшая Бэтти.

— Прости дорогуша.

Он стремглав кинулся в библиотеку как раз в тот момент, когда двери распахнулись, и в дом вошла Изабель с каким-то амбалом.

— Какой сегодня удивительный день, — спокойно и многозначительно протянула Бэтти и отправилась встречать гостей. Изабелла выглядела бледной, как призрак. Не проронив ни слова, лишь стряхнув с волос капли дождя, она отправилась к леди Кэтрин.

— А вы к кому, молодой человек? — гувернантка едва была выше пупка неизвестного мужчины, обивающего порог дома, но авторитет дамы был выше нее ростом в два раза.

— Мне нужна Катилина.

— Зачем она вам нужна? — спокойно и нудно поинтересовалась Бэтти.

— Слишком много вопросов, женщина. Она здесь?

— Если вы продолжите в том же тоне, я позову охрану! Вы должны немедленно покинуть этот дом!

Мужчина вышел, но как Бэтти заметила из окна, он не ушел, а пристроился возле дома, принявшись держать его осаду. Здесь творилось что-то невероятное и, казалось, одна Бэтти сохраняла необычное спокойствие, будто она была спокойной хранительницей, знающей, как все это обернется. Окинув дом спокойным взглядом, она заметила рыдающую Лину, одиноко распластавшуюся на ковре возле камина. Она никак не могла успокоиться. И возможно ли успокоиться, лишившись самой себя?

— Дорогая, я принесу тебе успокаивающий отвар, все будет хорошо… когда-нибудь, — добавила она еле слышно, удаляясь на кухню.

В больнице было тепло и сухо: пахло спиртом и какими-то лекарствами. Открыв глаза, я обнаружила, что все, что находилось слева, было размытым и нечетким и больше напоминало пятна, чем предметы. Голова и лоб плотно стянуты белым бинтом, остро пахнущим какой-то мазью. Странным образом приятный запах. Понятно, видимо мне залатали боевую рану. Взглянув на часы, висевшие напротив кровати, я с трудом разглядела, что уже около девяти вечера. Должно быть леди Кэтрин вне себя от волнения.

Заметив, что все мои вещи лежат на тумбочке, рядом с койкой, я неуклюже дотянулась до телефона и набрала номер.

— Поместье семьи Мередит, чем могу служить?

— Бэтти?

— Катилина!? Где тебя носило? Леди Кэтрин уже собралась вызывать полицию! В списках погибших тебя нет, в больнице тоже!

Я быстро прикинула — где же я тогда в действительности нахожусь, от удивления даже приподняла голову, чтобы убедиться, что это как пить дать больничное помещение.

— Это долгая история. Передай тетушке, что я жива-здорова, лежу в больнице. Скоро выйду и вернусь домой. Лина далеко?

— Нет, она как раз изволит ужинать, вместе с леди Кэтрин.

— Пожалуйста, не говори тетушке, что это я. Позови Лину, хорошо?

— Хорошо Кати, но ты поступаешь некрасиво. Здесь такое творится…

Ой, чья бы корова мычала, — подумалось мне. Все-таки пособничество тоже карается, так что кто из нас не без греха. И здесь творятся дела почище, чем в поместье.

— Да.

— Лина?

— О, Кати! Мы тебя все обыскались. Ты где? — ее голос был непривычно угнетенным и обессиленным.

— Я в больнице, вроде бы в Мелфриде, но не узнаю этих стен. Не суть. Ты как там? Пришла в норму?

— Почти. Просто описать не могу, как я тебе благодарна. Леди Кэтрин очень ко мне добра, разрешила пожить у вас какое-то время, пока кошмары не пройдут. Я отказалась от таблеток и завязала с той жизнью. Мне нужна перезарядка, иначе слечу с катушек, — последние слова она выдавила сквозь слезы, но сделала вид, что просто закашлялась.

— Знаешь, как только все это закончится, мы с тобой рванем на море, как ты на это смотришь?

— Что именно закончится? Твои проблемы? Кстати, тут тебя весь день какой-то амбал дожидается…. ты что-то натворила?