Вместо этого, но и на том спасибо, на стол брякнулась чашка с кофе и два кусочка рафинада.

— Ты любишь сладкий? Я еще не знаю твоих пристрастий, так что положила сахар, — улыбнулась женщина. Действительно, в должностной обязанности «угождать» она была лучшей и вряд ли ее повысят когда-нибудь, слишком выгодно за относительно невысокую плату иметь при себе настолько исполнительного работника.

— Спасибо, Пуффи. А куда пропал Кайл? — встряхивая влажные волосы, поинтересовалась я.

— Он вчера вечером позвонил мне, и предупредил, что придет сегодня пораньше. Попросил, чтобы я приготовила фотографии для какой-то шишки из столичной газеты, но сам не явился. Это на него не похоже. Ни мобильник, ни домашний не отвечает. К тому же Лара заболела. Я не знаю, что делать с номером, который выходит уже завтра. Сегодня нужно закончить все приготовления, а завтра сдавать в верстку. Это сведет меня в могилу. Кати, ты бы не могла мне помочь?

— Бог с тобой, Пуффи, я в этом вообще не разбираюсь. Впрочем, мой посильный вклад — это написание статьи и отправка фото этой вашей шишке.

— И на том спасибо, — раздосадовалась женщина, закрывая стеклянную дверь кабинета. Из-за двери уже, она показала, что если мне что понадобится, то нужно лишь помахать, или нажать кнопку на телефоне. Натянуто улыбнувшись, я плюхнулась на мягкое крутящееся кресло начальника, больше похожее на трон. Если бы меня спросили, хочу ли в будущем занимать такое положение, вряд ли бы я ответила сразу же и утвердительно. Все-таки это было не мое. Вычурно деловой стиль кабинета, стол из темного лакированного дерева, в рамках дипломы «Журналист года» и «Лучшая новостная газета месяца», не такой уж великий повод для гордости, учитывая, что существует газета около сотни лет. Впрочем, то, что под руководством Кайла удалось заслужить две награды, говорит об уровне его мастерства.

Включив компьютер, я в ожидании загрузки, уставилась в окно. Там по-прежнему люто бушевала стихия, пригибая к земле деревья, срывая с крыш домов черепицу, стуча в окна мусором и обломками веток. Еще никогда не было в Мелфриде такого сурового урагана, во всяком случае, никогда на моем веку… только я захотела погрешить на сверхов, как мои раздумья прервали.

— Кати, звонят по третьей линии, ответь.

— «Время Мелфрид», Катилина, добрый день.

— А где Кайл? — послышался возмущенный голос молодой девушки.

— Извините, но его сейчас нет на месте. Если вы обладаете какой-то срочной информацией, то оставьте ее мне, передам.

Женщина напряженно задумалась, а я усидчиво ждала, пока она определится, какие эмоции возьмут верх — ревность или чувство долга:

— Передайте, что в местной школе рухнула крыша, имеются пострадавшие. Спасатели, в связи с погодными условиями не могут пока отправить туда команду. Ветер такой, что людей просто сносит. Нам остается лишь ждать улучшения погоды.

— Кто сообщил? — я судорожно записывала данные.

— Позвонила учительница, которая возвращалась с обеда и застала трагедию.

— Ее имя.

— Бонетта Стоун.

— Спасибо, держите нас в курсе, — только положив трубку, я сразу же бросилась к Пуффи.

— Что случилось?

— Обрушилось школьное здание. Операторы на месте?

— Да, но диктора нет… программу же выпускают раз в неделю.

— Так… тогда свяжись с программистами, пусть выкладывают эту информацию на нашем сайте, — я положила перед побледневшей девушкой исписанный листок, — и все, у кого имеются хоть какие-то данные, пусть сразу же сообщают тебе.

— А ты куда? — спохватилась секретарша. Но мне было не до этого. Только от одной мысли, что там, под развалинами сейчас умирают дети и кричат от боли, мое сердце разрывалось на тысячи осколков.

Вырвавшуюся на улицу через запасный выход, меня едва не сбило с ног бурным потоком грязевой жижи, стекающим прямо по трассе. Заскочив в машину Пуффи и мысленно поблагодарив женщину за ее доверие жителям и гостям города, я достала из-под водительского сиденья ключи и рванула с места. Машину заносило, потоки воды хлестали так, что сложно было разобрать дорогу, повороты, знаки, свет светофора. Спасало одно, что ни один псих не рисковал в такую погоду выйти на улицу. Потоком воздуха сорвало работающий дворник, и разобрать что-то было практически нереально. Тем не менее, я не могла оставаться и сидеть на месте, зная, что могу спасти чью-то жизнь, зная, что я должна. Почему? Хотя бы потому, что на мне было слишком много крови за последние дни. Зная, что на моей стороне врожденный идиотизм и бесстрашие после удара молнии.

Не оставляла в покое мысль — почему я не смогла увидеть этого в видении? В борьбе с муками совести я провела большую часть дороги и, наконец, добравшись до школы, чуть не закричала от ужаса. От двухэтажного здания в самый разгар учебного дня остались одни лишь развалины, которые еле угадывались сквозь плотную коричневатую пелену ливня. Сквозь гул льющей с неба воды не было слышно чьих-либо криков. Понятия не имея, как я буду помогать людям, когда сама еле стою на ногах от ветра, я, борясь со стихией, пробиралась к развалинам. Боже, ты наделил меня даром, так сейчас самый нужный момент позволить мне воспользоваться им!

Запнувшись о кусок стены, скрытый под мутными струями текущей жижи, я упала на развалины, расшибив до крови бровь. Теперь стало понятно, почему спасатели в такую погоду отсиживаются в своих теплых норках. Дождавшись, пока гул в голове уляжется, а кровь перестанет заливать глаз багровой струей, я вновь начала карабкаться к развалинам. К счастью, почти сразу под одним из камней я увидела маленькую детскую ручку. Закусив до боли нижнюю губу, чтобы не разрыдаться, я с остервенением стала срывать камни, завалившие тело мальчика. Его рука, такая маленькая, невинная, заляпанная чьей-то кровью, врезалась в память и стояла перед глазами, пока я не добралась до его лица.

— Мальчик, эй…. милый, как ты?

Ударяя парня по щекам, я пыталась привести его в чувство, совершенно не зная, что делать в подобной ситуации. К счастью, его ресницы задрожали, и он устремил на меня замученный взгляд.

— Где больно?

— Нога, — простонал он.

Воодушевившись, я кинулась скидывать камни с его ног, но один, который, судя по всему, и придавил мальчику ногу, никак не подавался. Мне не хватало сил, вот если бы кто-то поднажал с той стороны…

— Я помогу, — донесся мужской голос. Кусок, бывший, судя по всему, кирпичной стеной, поддался и тяжело перекатился, плюхнувшись в дождевую жижу.

Времени на то, чтобы рассыпаться в благодарностях перед пришедшим на помощь не было, мы подхватили мальчика, словно читая мысли друг друга, и аккуратно понесли. За школой, на возвышенности, находилась лужайка, потому в отличие от прочей местности, вода туда еще не добралась.

— Сколько там детей? — крикнул мужчина. Я не могла разобрать его лица из-за свинцовых струй, стеной вставших между нами.

— Не знаю, но в будний день их там, должно быть, не меньше сотни.

— Господи, нам надо поспешить!

Мы разбирали завалы и скидывали камни в стороны, чтобы ненароком не наделать еще больше вреда. Здание местной школы давно находилось в аварийном состоянии, и мэр отшучивался, мол, оно простоит еще сто лет, если только сама стихия не придет, чтобы его разрушить. И вот, пожалуйста, пришла стихия и сложила школу, словно карточный домик. Видимо ветер, обрушил крышу, а она послужила причиной того, что трещины в стенах раскололись и раздробили все здание на каменные глыбы. Думаю, что такую халатность нашему доброму мистеру Мэдисону не простят никогда. Особенно родители тех, кто не дай бог, погиб под этими развалинами.

Стихия продолжала бушевать, сошвыривая нас с камней, и, не давая разглядеть в руинах человеческие тела и расслышать крики помощи. Прильнув к камню, я взмолилась, чтобы мой дар, который посещал меня время от времени, вновь вернулся. Настроившись и сосредоточившись на то, чтобы увидеть, где могут находиться дети, я не увидела ничего. От бессилия ударив камень, я поспешила к найденному мною мальчику, который истекал кровью на опушке. Хотя мы и завязали его рану рубашкой подошедшего мне на помощь мужчины, кровь не желала останавливаться.